Записки гайдзина - Вадим Смоленский

А с острова, с атолла, с кокосовой пальмы на эту красоту, на наглость эту, на оттяг вселенский смотрит туземец, океанец, бабаложец ноне дикой. Не выдержало у парня ретивое, забилось часто, побежал он к берегу, схватил весло, сел в пирогу, погреб через волны, через рифы, через моря, через течения, хотел тоже запрыгнуть, присел, спружинился, нацелился, сиганул — и не получилось, не рассчитал, ошибся, промахнулся; только пронеслась по нему барка, оглушила, выбила мозги, разметала пирогу, кормой притопила напоследок и дальше понеслась, а парень только и успел, что булькнуть разок — и на дно, к скатам, камбалам, палтусам, к акулам на закуску.

Что тут скажешь? Одно слово — «трагедь»…

…Храбрый воин Ёсицунэ Минамото сидел на спине своего боевого коня, покачиваясь на волнах. Конь из последних сил болтал ногами и отфыркивался от соленой воды — а его хозяин недоуменно глядел на бурлящий пенистый след, который тянулся от берега до горизонта. Где-то там, в этом клокочущем водовороте исчезли обломки благородного оружия, спасти которое от вражеских издевательств так хотел сиятельный князь. Все получилось не так, как в песне, все обернулось непонятным и страшным боком. Неприятели из дома Тайра, в панике попрыгавшие за борт, теперь выныривали, отплевывались, хватались за перевернутые челны и тревожно смотрели на восток, где из-за кромки горизонта поднималось бледно-розовое солнце нового тысячелетия.

ПОЧТОВЫЙ ЯЩИК (3)

From [email protected]

To [email protected]w-daigaku.ac.jp

Subject glas wopijushchego

Кладезь вы мой премудрый! Сосуд скудельный!

Уж прямо вы и жнец и швец и коровка божия, умиление одно! Уж нагородили так нагородили. Пегас вас покопытил али красна девица? Так-то вот медведя не убив все глаза и промозолишь. Я уж и слева, и справа, и доброжелательно, чисто Ариадна, а все тетеря тетерей. Оно, конечно, и жук мясо, да только семя-то ваше не крапивное, это вам не икру метать, могиканин вы наш. Бирюльки бирюлькам розь. Так-то вот вся искорка под копыль и убежит, поди разбери потом, кто кого на помочах держал. А ежели по-другому? Ежели не блеска самоварного, а тех же щей, да пожиже? Чай мы тут не голь-шмоль, с клюквы не зардеемся, уж коли вымещать на ком, то не голову сломя. На одном фимиаме далеко не выгребешь, вы уж лучше в чернила макайте. Глядишь, из кулька в рогожку и пересыплется, будете павой ходить, медные горы ворочать, сам себе Егоров, сам себе Кантария. А пока — смежьте очеюшки.

From [email protected]

To [email protected]

Subject genki kai

Д о р о г о и с у м о т я н !

В п е р в ы е e-mail н а п и ш у п о р у с к и .

К о м п ю т а т р у д н о . М о л о д о и н е д е л а и . Т е п е р ъ п л о х о

п о т о м у ч т о с т а р о .

К а к в ы п о ж и в а е т е ? К а к в а ш е з д о р о в ь е ? С к о р о

х о л о д н о з и м а о п а с н о б е р е г и с ь

Э т о т г о д л е т о в о е н н о п л е н н н й м н о г о в ч и т а г о р о д

п о е х а л и т ь . Я т о ж е п р и н и м а ъ у ч а с т и е. Д е р е в н я о ч е н ь

д а л ё к о . Р у с к и и ч е л о б е к т р у д н о . п р о х о и х у л и г а н

м н о г о

С у м о т я н д а в н о н е в с т р е ч а л и т ь . Д а в а й г о с т и

п р и е х а л и т ь . Н а д о с у м о т я н в с т р е ч а и . П о т о м у ч т о

л ю б л ю с у м о т я н

В с е г о в а м н а и л у ч ш е г о

КИЕВСКОЕ ДИНАМО

На улицу Накабяку опустилась полночь. Часы на фасаде кофейни «Хаппи Хаус» возвещали, что через десять минут пятница закончится, а суббота начнется. Тротуары, по будням пустынные, были изрядно оживлены. Туда-сюда по ним перемещались расслабляющиеся трудовые коллективы, шумные компании студентов, отдельные сладкие парочки и вовсе одинокие гуляки. Радуясь наступлению выходных, они устраивали себе длинные праздники живота и печени с торжественными переходами из заведения в заведение.

На дне моего желудка устало шевелил пережеванными щупальцами свежесъеденный жареный кальмар. Сверху его придавливали тунцовые сасими, куриные шашлычки, морские водоросли и маринованные трепанги. Вся эта кухня плавала в двух кувшинчиках горячего сакэ — оно активно воспаряло в головной мозг и приятно колебало уличную перспективу. Мой праздник был ничем не хуже любого другого.

Кофейня по левую руку сменилась рестораном «Тэнгу» — аляповатая вывеска на нем звала отведать черепашьей крови и жареной рыбы фугу. Круглые мумии трех таких рыб висели у входа на ниточках, покачивались на ветерке и стукались друг о дружку лбами. Чуть в стороне, покачиваясь в одном ритме с мумиями, справлял малую нужду изнуренный клиент, перебравший черепашьей крови. Проходящие мимо удостаивали его молчаливым пониманием.

Далее высилось трехэтажное здание «Апоро-биру». По тротуару слонялись развязные зазывалы и совали в руки прохожим рекламные листки. Двое из них гайдзином не побрезговали, двое гайдзина проигнорировали, а один повел себя странно: развернулся к стене и обхватил голову, как приговоренный к расстрелу. Но это ему не помогло — долговязую сутулую фигуру трудно было не узнать.

— Эй! — позвал я. — Дзюнтаро!

Он уронил руки, нехотя повернулся.

— Привет, Бадыму. Давно не виделись.

— Новая работа?

— Третий день сегодня. Не могу привыкнуть. Стесняюсь…

— Чего стесняться? Работа как работа.

— Тогда держи. — В руке у меня оказался календарик с полуголой девицей. — Топпурэсу дансу.

— Хм… Где-то я это уже видел.

— Возможно. Они тут уже полгода. Большое заведение, на втором этаже. Раньше это был гей-бар, единственный в городе, маму-сан все знали. А потом он умер, и бар закрылся.

— Кто умер?

— Мама-сан. От рака. Теперь новые хозяева, бизнес новый, перспективный. Меня вот взяли… Раньше я еще успел санитаром поработать, а потом на фабрике. Но это хуже гораздо — до того тупеешь, что вечером пальцы не слушаются. Уж лучше здесь.

— Тебя в «Кукле» давно не видно. С Кеном больше не играешь?

— Да, на фьюжн потянуло, к мэйнстриму остыл. Кстати, ты слышал последнего Рона Джейсона? «Форева блайнд» — слышал?

— Не слышал.

— Это что-то. Ты просто обязан его послушать. Пойдем наверх, у меня диск в сумке.

Мы поднялись по широкой открытой лестнице. Из ниши в стене на нас глядел Аполлон, воздвигнутый в эпоху гей-бара.

— Скоро уберут, — сказал Дзюнтаро. — Венеру поставят.

Он взмахнул рукой, показывая на широченную, в полстены, вывеску:

— Подожди здесь. — Не успела дверь за ним закрыться, как на площадку выскочила рослая блондинка и понеслась к лестнице, выбивая шпильками дробь из бетонного пола. Схватилась за перила, коротко глянула вниз и побежала обратно. Из дверей выглянула еще одна — тоже блондинка, но пониже.

— Где тэнчик? — закричала первая. — Тэнчик где? У меня три кекса, блин, все без заказов, два уже на морозе. Пусть отсодит нахер! Пусть нормальных даст!

— Та шо ты, блин, Оксана! Я тебя умоляю, — сказала вторая. — На шоу-тайме сдерешь.

Заметив меня, они недоуменно переглянулись и скрылись за дверью. Вышел Дзюнтаро.

— Слушай, — сказал он. — Я забыл, что этот диск мне завтра будет нужен. Ты сейчас куда шел?

— Домой.

— А чего бы тебе не зайти? Посидишь, выпьешь, на девушек посмотришь. Один час — четыре тысячи. Пей, сколько влезет. А я пока на кассету перепишу.

— Откуда девушки-то?

— Из этой, как ее… Из Украины. Зайдешь?

— Ну хорошо, зайду.

— Только скажи начальству, что это я тебя привел, ладно?

За дверью оказалась стойка с холеным молодым человеком. Его лицо источало профессиональную смесь достоинства и угодливости.

— Хороший у вас зазывала, — сказал я ему. — Невозможно мимо пройти.

— Добро пожаловать, — ответствовал он с легким поклоном. — Будете делать именной заказ?

— В смысле?

— Заказ на девушку будете делать?

— Это обязательно?

— Можно и без заказа. Но тогда мы не гарантируем вам общество.

— А выпить гарантируете?

— Выпить гарантируем. С вас четыре тысячи иен.

Я заплатил. Заведение раздвинуло стеклянные двери, обдало меня табачным дымом, пахучей парфюмерией и долбливой попсой. Вдоль стен тянулись зеркала, вдоль зеркал сидели клиенты и старательно наслаждались гарантированным обществом. Словив пару любопытствующих взглядов, я присел за пустующий столик и стал изучать стоящие в его середине бутылки. Коньяк Suntory, виски Suntory, еще виски Suntory, опять виски Suntory…