Год вольфрама - Рауль Герра Гарридо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да хрен с вами со всеми!
Отставшие попутчики, оцепенев от изумления, смотрели, как невероятная пара медленно исчезает за плотной, словно густой сироп, пеленой дождя, и вознесись они вдруг к облакам, это никому бы не показалось чудом. Ховино осторожно продвигался вперед, с трудом переставляя ноги, горячо, горячо, казалось, конца не видать, они были сейчас одни во всем мире, в глубине каменного мешка, из которого нет выхода, не выбраться ему отсюда с древней старухой на плечах, все, хана.
— Погляди, видишь вон ту дыру? Мы пришли.
— Так ведь это кроличья нора!
— Неважно, а ну-ка загляни в нее!
Им приходилось почти кричать, грохот падающей воды оглушал. Он усадил ее на скалу, помог надеть съехавшую набок шляпу — ее центр тяжести, и, чтобы не обидеть старуху, заглянул в логово.
— Да нет тут ничего!
Он тотчас пожалел, что брякнул свое «ничего», но было уже поздно, вот идиот, сказал бы что угодно, если верить легенде, то самым опасным был пустой сундук, «ничего» означает вечное чистилище для ее души, старуха лишилась голоса, она открыла рот, чтобы крикнуть, но не смогла издать ни единого звука, глаза у нее закатились, и она потеряла сознание. Ховино нагнулся, чтобы привести ее в чувство, и в тот же миг услышал, как за его спиной с грохотом падает вниз мощная струя воды, ошибки быть не могло, у него перехватило дыхание, когда, закинув голову, он увидел Каменную Бабу, над ним разверзлись мощные женские чресла, словно вытесанные из гранита, в его жизни не раз бывало, когда он благоговейно замирал, созерцая манящие его бедра женщин из плоти и крови, белых, черных, мулаток, арабок, китаянок, тощих, толстых, настоящих или выдуманных, но никогда раньше он не испытывал такого сладостного экстаза, как сейчас. Он нашел ее. Она существует.
21
Рене вел машину, когда нас подбрасывало на ухабах, я на мгновение выходил из глубокой задумчивости, но тотчас снова погружался в свои мысли, перебирая в голове пережитые ужасы, страшные сцены, свидетелем которых я совсем недавно был, терзали мою душу, конечно же душа существует, это твое внутреннее я, которое начинает говорить, как только ты закрываешь глаза, меня мучило сознание собственной вины, я увидел, как в глубокой небесной синеве пулей пролетает ястреб, бросаясь на беззащитную птаху, в воздух летят ее легкие перышки, что бог существует, весьма сомнительно, мы его создания и по природе своей безнравственны, человек убивает человека, большая рыба пожирает маленькую рыбешку, ястреб — птичку, птичка — червяка, а червяк — человека, у ястреба серое оперение, если бы это был коршун, на спинке у него виднелись бы красные перышки, существуй бог, в чем нас пытаются убедить, то он, пожалуй, был бы существом скорее злобствующим, нежели справедливым.
— Ты веришь в божественную справедливость?
Машина проехала с километр, прежде чем я услышал его ответ.
— Я, как и мой дед, а он был французом, ты ведь знаешь, да? в общем, я, как и он, рационалист и все такое прочее, поэтому я верю в поговорку la dans sal de la pans, ну это что-то вроде на пустой желудок не попляшешь.
— Неплохо звучит, особенно для тех, кому лопать нечего.
— Одним нечего, потому что другие…
Он ткнул большим пальцем назад, поверх плеча, мы ехали в Самору, в кузове «форда» у нас была целая тонна вольфрама, в моей сумке лежали фальшивые бумаги на случай, если вдруг прицепится дорожная полиция, кроме того, у меня имелась пачка крупных купюр и другая, помельче, все зависит от того, с чем придется столкнуться и какой попадется человек, а уж если деньгами не откупиться, тогда шевели мозгами и жми на полную катушку, вперед. Самора мне совсем не понравилась, хотя там было много старинных церквей и собор с забавным куполом, напоминающим шлем готских королей, тех самых, которые изображены на картинках в учебнике истории, возможно, отпуск здесь и можно провести, но недолго, хотя говорят, что городок довольно оживленный, все-таки жить тут, пожалуй, я бы не хотел, слишком тесно и душно, словно в камере-одиночке, не исключено, что Самора произвела на меня тягостное впечатление, потому что на душе кошки скребли и я боялся, что наше дело может не выгореть.
— Жди меня здесь.
— А долго?
— Пока солнце не зайдет, но обязательно жди.
Мы пообедали в таверне «У Хуаниты», когда мы возвращались из поездки, у нас обычно разыгрывался зверский аппетит, словно сто лет во рту ничего не было, а то, что все наши счета нам оплачивались, и вовсе было блаженством, нет необходимости изучать в меню колонку цен, я оставил Рене с машиной, а сам пошел пешком через весь город, что не доставило мне ни малейшего удовольствия, свидание назначено в баре «Рим», на углу улиц Сапатерия и Мантека, то, что в баре имелось две двери, я посчитал большой удачей и, уткнувшись в «Промесу», стал дожидаться сеньора Антонио Диаса Дьес дель Мораля, у него тоже должен быть номер «Промесы» в руке, в кармане, где угодно, главное, на виду, дон Антонио был главой А. О. «Комершиал Испания» и делал закупки для союзников, на деньги он не скупился, не то что другие, судя по всему, он человек влиятельный и уважаемый, сторонник существующего строя, к тому же еще и состоит в братстве Христа Поругаемого, а по святым средам носит под остроконечной шляпой знак своего братства.
— Скажите, пожалуйста, который час?
Мальчишка напугал меня, говорят, если тебя спрашивают о чем-то на улице, значит, у тебя доброе лицо, для моего дела такое ни к чему, хотя маловероятно, чтобы они использовали детей в качестве ловушки, я его шуганул:
— Половина четвертого. Чеши отсюда!
«Рим» мне понравился, здесь было оживленно и все время полно всякого люда, шоферы грузовиков, спекулянты, дамы и студенты, забавно было смотреть, как молодежь играет в детское лото, я попросил кофе с молоком и две сдобные булочки, две, на случай, если сеньор Диас задержится, затем стал разглядывать сидящих за столиками, мое внимание привлекла парочка, им было лет но тридцать, вернее, меня заинтересовала она, черная юбка, черный свитер, черный жакет, черные чулки, черные туфли, черные волосы и прелестные черные глаза, можно предположить, что все остальное на ней тоже черного цвета, вся она
