Хоббит, или Туда и обратно (пер. В. Маториной) - Джон Толкиен

Сказать, что Бильбо был поражен, — это ничего не сказать. Он был потрясен, ошеломлен, для выражения его состояния слов не нашлось бы, ибо смертные давно забыли выражения, перенятые у эльфов во времена, когда весь юный мир был удивителен. Бильбо приходилось слышать сказки и песни о драконьих сокровищах, но он всерьез не представлял себе всего их великолепия, очарования, сверкания и притяжения. Чары золота пронзили его сердце, и гномья страсть проникла в него. Он встал, как вкопанный, и, забыв про страшного стража, уставился на бесценный золотой клад.

Бильбо стоял и смотрел на все это, как ему казалось, целую вечность, а потом против воли ноги его вышли из тени туннеля, и он понял, что крадется к ближайшей груде сокровищ. Над ним вздымалось тело спящего дракона, страшного даже во сне.

Бильбо схватил большую чашу с двумя ручками, самую тяжелую, какую сумел поднять, и одним глазом покосился на дракона. Смог пошевелил крылом, разжал когти, захрапел на другой ноте. Бильбо немедленно удрал. Но дракон не проснулся — он просто стал смотреть другие сны, сны о жадности и насилии, пока хоббит пыхтел в длинном черном туннеле. Сердце у бедного невысоклика колотилось, руки-ноги дрожали сильнее, чем когда спускался, но главная мысль была: «Я это сделал! Есть доказательство. Пусть теперь попробуют сказать, что я смахиваю на зеленщика!»

Он и не смахивал. И такого уже давно никто не думал. Балин был рад неописуемо, когда снова увидел Бильбо, и удивлен тоже. Он поднял хоббита на руки и вынес на воздух.

Была полночь, и тучи прикрыли звезды; Бильбо лежал с закрытыми глазами, глотая свежий воздух и наслаждаясь прохладой, а гномы с возбужденными восклицаниями бережно передавали из рук в руки чашу, громко хвалили его, пытались похлопать по плечам, и вновь, и вновь предлагали к его услугам себя и свой семьи на много поколений вперед. Их сокровище не пропало, оно найдено!

Гномы еще передавали друг другу чашу и переговаривались счастливыми голосами, как вдруг Гора загудела, будто в ней проснулся вулкан, и они замерли от ужаса. Дверь они полуприкрыли и заложили камнем щель, чтобы она случайно не захлопнулась, но из закрытого туннеля, из самой его глубины неслись кошмарные звуки, рев, хрип, топот, да такой, что скала дрожала.

Хвастливые речи замерли, восторги у гномов из головы вышибло. О Смоге забывать не следовало. Если живешь рядом с живым драконом, не сбрасывай его со счетов. Драконы не находят реального применения своим сокровищам, но каждую мелочь знают наощупь, особенно если давно ею владеют. Смог не составлял исключения. Неспокойный сон (в котором его расстроил махавший мечом воин очень малого роста и большой храбрости) перешел в дрему, потом Смог проснулся. В пещере пахло чем-то новым. Может быть, из той дырки? Она ему никогда не нравилась, хоть и маленькая, а теперь он взглянул на нее с подозрением и сам удивился, отчего до сих пор не завалил. В последнее время оттуда вроде слышались какие-то отдаленные стуки. Дракон вытянул шею, принюхиваясь, и потянулся, щупая лапами сокровища. И тут обнаружил исчезновение чаши!

Воры! Сжечь! Убить! Такого не случалось с тех пор, как он завладел Горой. Его ярость была неописуема — ярость богача, имеющего больше, чем он в состоянии воспользоваться, и вдруг теряющего то, что ему даже нужно не было. Из его ноздрей вырывался огонь, подземный зал заполнился дымом, корни Горы тряслись. Смог безуспешно пытался просунуть морду или лапу в узкий ход, а потом, отчаянно взревев, рванулся по широким коридорам в дворцовую часть Горы и оттуда — к Главным Воротам, с единственной мыслью: обыскать всю Гору, изловить вора, разодрать и растоптать его!

Он с шумом вылетел из ворот, вода вскипела и поднялась паром, Смог взмыл над Горой и уселся на вершине в клубах зеленого и багрового дыма.

Услышав шум его крыльев, гномы прижались к стене карниза, надеясь как-то скрыться от глаз дракона, и все наверняка погибли бы, если бы опять не Бильбо, который от страха закричал шепотом:

— Скорее! Скорее в дверь! В туннель! Здесь будет плохо!

При этих словах Отряд полез в туннель, но раздался крик Бифура:

— Мы забыли их! Там мои братья! Бомбур и Бофур — они же внизу!

— Они погибнут, и пони тоже, и все наши припасы! — застонали остальные. — Мы ничего не успеем сделать!

— Чушь! — сказал, опомнившись, Торин. — Их нельзя оставлять. Господин Торбинс и Балин, прячьтесь в туннель, и Фили и Кили тоже, чтобы в случае чего дракону не все достались, а остальные — давайте веревки, быстро!

Наступили, наверное, самые кошмарные мгновения в их жизни. Жуткий рев разозленного Смога эхом раскатывался в скалах. Дракон в любой момент мог облететь Гору и спуститься именно сюда, застать их всех с веревками на обрыве. Это было тем более вероятно, что испугавшиеся пони громко ржали.

И все-таки они успели. Сначала подняли Бофура, потом несколько тюков с инструментами и провизией, потом, с трудом (веревки громко трещали и чуть не лопнули), — Бомбура. И даже успели бегом вбежать в туннель и затащить тюки, когда раздался резкий свист крыльев и верхушки скал тронул красный отсвет, — это подлетел Смог.

Дракон появился с севера, дыша огнем на склон, хлопая крыльями с ураганным шумом. От его дыхания сгорела трава на «пороге», пламя проникло в дверную щель и обожгло лежавших в туннеле гномов. По осветившимся стенам заплясали черные и огненные тени, потом опять наступила темнота. Пони отчаянно заржали, сорвались с привязи и галопом умчались прочь. Дракон развернулся и полетел за ними.

— Нашим бедным лошадкам конец, — сказал Торин. — Если Смог кого увидел, от него не скроешься. Теперь мы прикованы к этому убежищу, пока кто-нибудь не отважится дойти до реки по открытой местности под зорким глазом Смога!

Даже думать об этом было неприятно. Они забрались поглубже в туннель и, сидя там, дрожали, хотя в туннеле было жарко и даже душно. Всю ночь они слышали рев и хлопанье крыльев дракона — то громче, то тише. Змей облетал Гору.

По лошадям и следам лагеря Смог догадался, что кто-то пришел по реке с Озера, и на всякий случай опалил юго-западный склон, где был лагерь. Но двери он не заметил, а ниша или площадка, которую они называли «порогом», сдержала самое горячее пламя.

До самого вечера дракон безуспешно охотился, наступившая ночная прохлада слегка охладила его пыл, и он заполз на свое золотое ложе спать, набираться сил для новой охоты.

Драконы не забывают и не прощают кражи до тех пор, пока через тысячу лет сами не превратятся в дымящийся камень, а до этого Смогу было еще долго, можно было не торопиться. И он медленно улегся и полузакрыл глаза.

Когда наступил бледный рассвет, страх у гномов частично прошел. Они сообразили, что с таким стражем сокровищ подобные опасности неизбежны, и решили, что сдаваться рано. Тем более, что, как заметил Торин, они не могли отсюда уйти сейчас. Их пони погибли или пропали, им самим надо было ждать, пока Смог ослабит бдительность, иначе они не посмеют отправиться пешком в долгий путь.