Снегурочка для олигарха (СИ) - Бессмертная Майя

— Конечно, дорогая, но не сейчас. Папа очень устал. Я завтра пришлю сюда людей, и они помогут вам с ремонтом, хорошо?

— Я останусь тут? Ты не заберёшь меня домой?

— Нет, дорогая. Я как раз приехал, чтобы попросить Анастасию Игоревну приютить тебя хотя бы на пару дней, ты не против?

— Ура! Конечно, нет, папуля! Тут так здорово!

Девчушка посылает отцу воздушный поцелуй, и возвращается к своей пыльной работе.

Олигарх поворачивается ко мне. Его лицо вмиг становится серьёзным, а серые глаза — грустными:

— Мы можем с тобой поговорить?

— Конечно, пойдём на кухню.

Мы перемещаемся на кухню, но я предпочитаю не садиться — встаю возле гарнитура, скрестив руки на груди. Пашка закрывает за собой дверь и садится на стул, упирая взгляд в стол, и нервно щёлкая костяшками пальцев.

Я понимаю, что произошло что-то экстраординарное, но предпочитаю помалкивать — пусть он соберётся с мыслями, и расскажет всё сам. О чём пойдёт речь, раз он попросил оставить Василису у меня?

— Снегурочка, Лилию нашли.

— Как она? Вы отвезли её назад, в клинику? Или она пока поживёт в особняке?

— Она в морге. Лилия мертва.

По моему телу проносится волна дрожи, а из груди вырывается непроизвольный вздох. Я прикрываю рот рукой, и, не мигая, смотрю на мужчину. Мне очень хочется подойти к нему, обнять, утешить, но я не знаю, будет ли это уместно.

— Как это произошло?

— Её нашли возле одного из притонов. Передоз. Я прошу, пусть Вася поживёт пока у тебя. Я смотрю, вы все подружились. Мне нужно уладить все формальности, заказать службу, похороны. Я заберу дочь, как только всё решу. Не хочу, чтобы она возвращалась в особняк — у ворот постоянно дежурят репортёры, тесть с тёщей просто убиты горем.

— Конечно, не волнуйся.

Я всё же осмеливаюсь подойти к Александрову, и мягко кладу руку ему на плечо.

— Спасибо. А теперь — мне пора.

Он встаёт со стула, и, ни слова больше не говоря, выходит из моей квартиры. Закрываю за Пашкой дверь и спускаюсь по стене на пол. Он вдовец? Во второй раз? Неужели, это его судьба так наказывает?

Не смотря на то, что с супругой у него были не самые лучшие взаимоотношения, он, всё-таки, беспокоился за неё. Значит, он вовсе не чёрствый и жёсткий, каким хочет казаться. Возможно, это лишь защитная реакция.

Закусив губу, иду к детям — пока ничего не буду говорить Василисе о смерти мачехи. Пусть Павел Иванович объявляет эту неприятную новость сам.

ЭПИЛОГ

Похороны Лилии Иннокентьевны прошли весьма скромно. Ни толпы народа, ни кучи репортёров, ни моря цветов. У могилы, проводить в последний путь, собрались только самые родные и близкие — Александров, и родители погибшей. Журналистов на кладбище не пустили. А Василиса, хоть олигарх и сообщил ей о смерти мачехи, сама отказалась от присутствия на скорбной церемонии.

После похорон состоялся поминальный обед в особняке Александрова, куда он пригласил своих партнёров по бизнесу. Но официальной версией смерти стал не передоз от наркотических веществ, а банальный инфаркт — олигарху удалось заплатить кому нужно и получить в свидетельстве о смерти абсолютно другой диагноз.

Так он снова стал безутешным вдовцом. Тесть с Тёщей уехали из города на следующий день после поминок, и мужчина, наконец, решился приехать ко мне, не опасаясь осуждения.

Мы же эти несколько дней прожили относительно спокойно. С утра я отвозила Марата в школу, и тащила Василису с собой в больницу. Медсёстры уже привыкли, что я постоянно таскаю с собой детей, и даже перестали делать замечания.

К концу недели Яков Семёнович, удовлетворительно покивав головой, всё же окончательно выписал меня. И я, со спокойной душой, покинула больницу.

Пашка и впрямь прислал несколько крепких ребят — помочь мне с ремонтом квартиры. Я то, наивная, полагала, что они только уберут мебель из комнаты, но, пока возилась с Василисой в ванной, показывая, как можно постирать небольшие вещи вручную, без помощи стиральной машины, мужчины и одна ловкая девушка, уже начали полноценный ремонт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пришлось уйти и не мешать — за один день комната полностью преобразилась. И, когда Марат пришёл из школы, он был поражён — обои с хоккеистом были поклеены, на полу был положен дорогой паркет, а над головой сиял множеством лампочек, белоснежный натяжной потолок.

— Это мне?

— Ну, конечно, дорогой, вот твоя комната. Осталось только купить мебель и обставить её по твоему вкусу. Мы можем съездить на выходных в Торговый Центр, и ты что-нибудь себе подберёшь.

Мальчик расчувствовался, и кинулся мне на шею:

— Спасибо, мамочка!

Я провожу рукой по его жёстким волосам, и целую в макушку. Господи, неужели, дождалась? Сын назвал меня мамой, он полностью мне открылся! Из моих глаз выкатываются слезинки, но я быстро их убираю взмахом руки — не нужно, чтобы мальчик их заметил.

…………………

После поминок по усопшей супруге, Павел Иванович приехал ко мне. И, не успел он перешагнуть порог квартиры, как тут же к нему бросилась девочка. Всё это время ей удавалось разговаривать с отцом лишь по телефону, и, малышка, несомненно, скучала.

— Папочка, наконец-то! А мы с Маратом и Настей в магазин собираемся! Хочешь, поехали с нами? А то мы на метро хотели поехать.

— Хитрюга!

Олигарх чмокает дочь в щёку, и крепко прижимает к себе.

— А в какой магазин вы собираетесь?

— В мебельный центр! Марату ремонт в комнате сделали, надо теперь ему мебель купить, а то даже кровати нет!

Я выжидательно смотрю на мужчину, застёгивая сапоги. Он расплывается в довольной улыбке:

— Ну, конечно, я составлю вам компанию. Мне кажется, именно меня вам и не хватает для полного счастья. Выберем мебель, а потом поужинаем в ресторане. Я знаю неподалёку одно чудесное местечко. И там нас никто не потревожит. Нам ведь надо ещё кое-что обсудить, да, Настя?

Он сверлит меня своими серыми глазами, и я напрягаюсь. Видимо, Александров хочет, чтобы я сегодня сообщила Марату об его отцовстве. Меня обдаёт жаром, но я понимаю, что время пришло — дальше скрывать этот факт не имеет смысла, нельзя лишать мальчика отца. Да и с Василисой они подружились. Получилась полноценная семья.

Только вот мы с Пашкой — никто друг другу, не считая нескольких ночей, проведённых вместе.

— Да, ты абсолютно прав.

Киваю, и накидываю на плечи пальто.

В мебельном магазине Марат быстро нашёл себе мебель по душе. Крякнув от той цены, которая была наклеена на детском гарнитуре, я закусываю губу. Видимо, уже давно ничего не покупала — не представляла, что это всё столько стоит.

— Я оплачу!

Олигарх достаёт портмоне, и направляется к кассе. Я поспешила за ним:

— Нет-нет, я возьму это в рассрочку.

— Зачем? Ведь мне мальчик не чужой. Почему я не могу купить мебель в его комнату?

Оглядываюсь на детей, и закусываю губу. Пашка, безусловно, прав — он отец и у него, достаточно средств, чтобы купить сыну мебель. Вправе ли я лишать мальчика этого из-за своих глупых принципов?

— Хорошо, покупай.

— Отлично. Тем более, что Марат не долго будет жить в этой комнате.

Я холодею, и хватаю мужчину за рукав:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что он мой сын. И, у меня, в отличие от тебя, есть более просторная жилплощадь.

Мужчина подходит к кассе и подаёт чек от мебельной группы, которую выбрал Марат для своей детской. А мне уже поплохело. Олигарх собирается отобрать у меня сына!

Я свожу брови на переносице:

— Давай поговорим!

Александров прищуривается, и выгибает рот в лёгкой ухмылке:

— Сейчас, приедем в ресторан, и всё вместе обсудим. Хватит держать сына в неведении! Он уже не ребёнок!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Отхожу в сторону, и терпеливо жду, когда Пашка расплатится. Наконец, получив на руки чек и заверение, что мебель доставят уже завтра и соберут за день, мы покидаем магазин.

Я молчаливо сажусь в автомобиль. Вскоре всё решится, и у Марата будет право выбора — остаться со мной, или переехать к отцу и сестре в особняк на Рублёвке. Что выберет мальчик?