Возвращение в Тооредаан 2 (СИ) - Егор Чекрыгин

— Ладно. — Боевая горячка немножко схлынула, толика разумности вернулась ко мне, и я постарался быстренько переварить предоставленную мне информацию. — Иди, покажи Четыре Пальца, коренных удихов. Но скажи, я велел их не убивать, а просто предупредить что мы о них знаем, и будем особо присматривать. Может так случиться, что они своим бывшим хозяевам тоже больше не друзья, за что‑то ведь те их сюда приковали, так что они с радостью попытаются отомстить. А я — слово давал, что отпустим всех. Я свое слово держу! Понял? — Тогда пошел. И не лезь ко мне больше под руку, когда я готовлюсь к большой драке.

Спешно поднялся наверх, пока моя шпана, оставшись без командира, не начала разбегаться вплавь….Ух, волна вражеского десанта уже хлынула к нам на борт….А где…? Ага, вон и второй, как я и ожидал, заходит с другого борта….А что у нас…? А вон у нас Осьминог, прячется возле одной из пушек, а соответственно где‑то подо мной, сейчас должен находиться еще один канонир….А удихи — молодцы. Шустро перескакивают щель между бортами, и выстраиваются рядком для грамотной атаки…, как на расстрел. Ну да, тут такая военная традиция, не построившись и задницу подтереть не смогут. Однажды научившийся воевать в едином строю, человек, не скоро сможет избавиться от этой привычки. "Помочь" ему в этом могут только пулеметы и современная артиллерия. А пока мушкеты стреляют "в сторону противника", встать в строй — это весьма разумный инстинкт воина….Пожалуй пора.

— Батарейная палуба. Приготовиться. Пали! — Рявкнул я вовсю глотку. И примерно с полминуты спустя, в тон мне рявкнули наши пушки.

Раздалось несколько нестройных мушкетных выстрела.

— Не стрелять! — Во всю глотку заорал я. Палуба была затянута дымом, и моя душа выпускника снайперских курсов, яро протестовала против пальбы в "примерно туда где…". А спустя пару мгновений, я понял, насколько же был прав.

К нашему, теперь уже правому борту, подходил красавец фрегат….Нет, определенно, чертовски красивые штуки эти парусники. Я даже не о совершенных обводах корпуса, гордо вздернутом бушприте, и крыльях — парусах толкую. Каждый корабль, даже серийной постройки, имел собственную индивидуальность. Украшенный прихотливой резьбой, с фигурами каких‑то чертей на носу, да и раскрашен в яркие сочные цвета. Да, определенно, чертовски красивая штука, даже когда из ее открытых портов, в тебя целятся жерла пушек.

Впрочем, сейчас удихи стрелять в нас не стали. Видимо были уверены, что наша палуба уже заполнена их вояками. Да, а вояки‑то, тем временем, лежали грудой мусора вдоль захваченного ими левого борта. Вот такая это штука — картечный залп в упор, особенно если зарядить пушку пулями. Обычная картечь, летит на сто — стопятьдесят метров. Пульки — и того меньше — метров семьдесят — девяносто, максимум. Учитывая короткий ствол, и примитивную систему пыжей — "выталкивателей", уже сразу покинув ствол, вся эта "артиллерийская дробь" дает довольно приличный разлет. А учитывая калибр "дробовика" и сколько туда можно набить свинца….В общем — смертоносное свинцовое облако, просто вымело стоявшую плотными рядами вражескую абордажную команду. Стоять на ногах, осталось не более двух десятков. Остальные лежали либо убитые, но чаще — раненные.

— Не стрелять. — Еще раз проорал я. — Сейчас к нам с другого борта полезут…. Перестроиться углом — поперек и вдоль судна, Целиться в противника.

…Еще один удар корпусом о корпус. Стук заброшенных абордажных крючьев. Звенят натягиваемые канаты притискивая и связывая двух гордых морских скитальцев.

— Целься. Пли. — Ору я, видя как возле перекинутых абордажных мостиков, скопилась изрядное количество мишеней. И наведя туда фальконет, подношу к запалу пальник. Пушчконка рявкает, как маленькая, но очень злобная собачка. За ее рявканьем следует громкий, хотя и не очень дружный залп.

— Взяли вторые мушкеты. — Ору я, судорожными движениями пробанивая ствол своей полуручной артиллерии. — Целься. Пли.

Третий залп мы уже дали именно что "в направлении", поскольку все шканцы затянуло кромешным дымом. Я на ощупь достал из корзины пару, заранее заготовленных мешочков пороха, и зашвырнул их в ствол. Примять банником. Теперь пыж. Забиваю его в ствол, — по — настоящему тяжелая работа. Мешочки с картечью….

За… Кхе — кхе… Заряжай! — Прокашлял я команду, забивая в ствол фальконета последний пыж. — Стоим на месте, не дергаемся!

Лезть сейчас на палубу не имело никакого смысла. Во — первых, не видно что там вообще творится, а во — вторых — еще рано, даже стреляя залпом почти в упор, мы едва ли нанесли серьезный урон противнику, так что рукопашки все равно не избежать, такие тут законы войны….Но шанс подгадить противнику еще, у нас есть, и упускать его я не буду. Дым немного рассеялся, и мы увидели очередную вражескую команду, штурмующую нашу посудинку. Кажется, учили их по той же методике, что и прежних. Перелезть через борт, и в строй. Тактика скорее сухопутная, но, как я слышал, удихи на море раньше как‑то особо не блистали.

Целься…. — Заорал я. — Пли….Передать пистолеты. Целься. Пли….

Ну вот, весь огнестрел кончился. Врага мы проредили неплохо. Теперь дело только за клинками и за удачей.

Я устало плюхнулся на канатную бухту, не обращая внимания на заляпавшие ее капли крови, устало уронив рядом зазубренную шпагу….Капли крови…. Да вся эта связка из трех кораблей, была сплошной огромной каплей крови плавающей в каком‑то океанском безвременье….Вот ведь сволочная стихия — море. Сегодня, вероятно несколько тысяч человек, и целых три корабля, канули или еще канут, когда мы выбросим трупы за борт, в эту пучину, а ему — хоть бы хны. Даже красноватый отблеск на волнах, это не следы пролитой крови, а банальный отсвет заходящего солнца. А само море настолько спокойно и равнодушно, что ассоциаций с кровью даже не возникает. Да уж — денечек сегодня выдался веселый. Было тут место и клинкам и удаче, но главную скрипку сегодня играла смерть.

Наша грозная пальба наделала много шума, но куда меньше трупов. Что поделать, еще там, на Земле-1, нам говорили, что в аналогичные времена у нас, мушкетная стрельба отличалась такой "точностью", что только пол процента пуль попадали в цель, и по расчетам одного деятеля, на убийство одно солдата противника было необходимо потратить свинца в семь раз больше его собственного веса*.

(Джек Келли — возможно книга "Порох. От алхимии до артиллерии". Врать не буду, сам не читал, цитату нашел в Интернете. ).

Может быть это и некоторое преувеличение, тем более что мы стреляли почти в упор, но во всяком случае, когда заряженные стволы у нас закончились, врагов осталось еще много. Очень много. Намного больше чем нас. Правда, надо признать, что после устроенной нами пальбы, они пребывали в несколько "изумленном" состоянии духа, все‑таки тут, к подобному граду свинца еще не привыкли, особенно в морских сражениях. Как я понял — моряки вообще не слишком доверяли ручному огнестрелу, предпочитая для начала пальнуть по друг другу из больших пушек, а потом сойтись в рукопашную. Что опять же, имело немалый смысл, ибо попасть из мушкета в цель вообще сложновато, а сделать это на качающейся палубе — штука еще более не простая. А еще все эти тлеющие фитили, крупицы не слишком качественного пороха, вылетающие из стволов горящие пыжи…, иной раз достаточно одной искры, попавшей на просушенный солнцем и ветрами парус, чтобы твое судно превратилось в большущий костер. Лучше уж расколоть друг дружке головы большими острыми железяками, чем сгореть в подобном костре. А коли не особо используешь, то и обучать экипаж стрелять, нету особого смысла.