Вор - Меган Уэйлин Тернер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я каждый год после половодья хожу туда и устанавливаю ствол дерева. Так делал еще мой дед, пока был жив. Ему нравилось проникать в Аттолию так, чтобы никто не догадался, что он пришел из Эддиса.
– А Поль давно обо всем догадался, – подал голос от окна Софос.
– Да, – подтвердил волшебник. – Когда мы смотрели, как ты дерешься мечом Софоса, он шепнул, что тебя наверняка обучали в Эддисе. И только недавно я понял, о чем он говорил.
Я так и знал, что Поль давным-давно меня раскусил. Понял, наверное, в тот момент, когда я машинально поблагодарил его за ягоды привычными мне словами. Если бы не наседали аттолийцы, если бы он не был уверен, что Дар упал в ручей, то ни за что не отпустил бы меня, не обыскав.
Но поскольку он не рассказал волшебнику о своем открытии, то, вероятно, ожидал, что в горах я незаметно сбегу, и не собирался мне мешать. У него были два приказа – оберегать Софоса и доставить Дар. Возвращение эддисского королевского вора в его обязанности не входило, и Поль, думаю, не видел причин выходить за рамки своих полномочий. Должно быть, он относился ко мне с той же приязнью, что и я к нему.
– Мне кажется, Амбиадес тоже догадывался, – сказал я. На краю пустоши мы с ним невольно обменялись информацией. Я догадался, что Амбиадес работает не только на волшебника, но и на кого-то еще, а он понял, что рыбак рыбака видит издалека – один мошенник сразу раскусит другого.
Волшебник покачал головой:
– Амбиадес был умен. Жаль, что при этом он оставался таким дураком – только и мечтал о деньгах, о власти, о почете… Он мог бы стать прекрасным волшебником, если бы хоть на миг забыл, что он внук герцога.
На миг мы притихли, погрузившись каждый в свои мысли о честолюбии. Мне вспомнился Поль – кажется, он был полностью лишен этого чувства. Надеюсь, он получил хоть каплю удовлетворения, столкнув Амбиадеса с горы. Честно говоря, я бы и сам с удовольствием его столкнул.
Наконец волшебник произнес:
– Подумать только! Я отлупил хлыстом королевского вора.
Я улыбнулся и поведал ему, что отлупить королевского вора – не такая уж редкая заслуга.
– Неужели? Ты хочешь сказать, что здесь, в горах, все владеют мечом столь же мастерски, как ты?
– Да, но обычно я не дерусь на мечах. – Я объяснил, что не держал меча в руках два года, с тех пор как порвал приказ о зачислении меня в эддисскую гвардию. В пылу спора с отцом я поклялся перед немалым скоплением народа, что не возьму в руки меч, если только моей жизни не будет угрожать опасность.
– Ты устал, – сказал волшебник, помолчав. И не ошибся. – Мы пойдем.
– Погодите, – остановил я его. – Вы еще не рассказали, о чем написал в своих посланиях король Саунис.
Волшебник покачал головой:
– Об этом тебе расскажет королева.
Я проследил его взгляд – оказывается, она уже давно стояла рядом.
На ней было зеленое платье из переливчатого шелка, тесноватое под мышками. В нем она походила на павлиниху, облачившуюся в наряд своего более мелкого супруга. Мой брат Теменус, когда им было по одиннадцать лет, на тренировке по фехтованию сломал ей нос, и получившаяся горбинка придавала ей спокойную невзрачность, более привлекательную, чем вся красота королевы Аттолии, но она об этом не догадывалась и переживала из-за того, что народ, по ее мнению, заслуживал более благовидной королевы. За пять лет правления она завоевала любовь и преданность подданных. Я объяснял, что люди считают ее очаровательной и им все равно, что на ней надето – самое простое платье или те изысканные наряды, в какие пытаются ее втиснуть придворные костюмеры.
Королева шевельнула губой, глядя на меня, словно напоминала, что, раз уж ей не дано быть красавицей, она обязана слепить глаза своей пышностью. Я нахмурился: видно, за время отсутствия все мои добрые советы были забыты.
* * *Волшебник принес извинения за то, что удалился в разгар беседы, но королева лишь отмахнулась, села на кровать и взяла меня за руку.
– По-моему, тебе надо еще немного отдохнуть, – сказала она.
– Но сначала я должен узнать, о чем говорили посланники Сауниса.
– Эвгенидес, ты устал.
– Вот встану, – пригрозил я, – и найду того, кто расскажет.
Она сдалась. Я так и знал. Иначе не пришла бы и не села рядом.
– Первый принес лишь краткое известие о том, что Саунис отвел своих людей из леса на южных склонах горы Иркес.
– Он пытался тайком провести войско по еловому лесу?
– Да.
Я запрокинул голову и презрительно расхохотался:
– Вот идиот. Видишь, что он творит, когда рядом нет волшебника, чтобы его остановить? Ты подожгла лес?
Королева покачала головой:
– Нет, в этом не было нужды. Я послала с твоим кузеном Кродесом письмо, требуя, чтобы он до заката отвел войска, иначе я спалю лес дотла.
При мысли о том, что целая армия его страны могла погибнуть в огне, волшебник побелел.
– Второй посланник был более вежлив, – продолжала королева, облокотившись на мои подушки. – Король Саунис спрашивал, не владею ли я сведениями о местонахождении и благополучии его волшебника и наследника.
– Наследника волшебника? – не понял я.
– Королевского наследника.
Я перевел взгляд на Софоса:
– Твой отец, герцог, он еще и брат короля?
– А ты не знал? – спросил он.
– Не знал.
Королева рассмеялась:
– Одним удачным ходом ты и защитил мой трон, и привел ко мне наследника вражеской державы. Весь королевский двор восхищен твоим подвигом. – Для многих из них это случается впервые, подумалось мне. Королева продолжила: – Полагаю, я еще добьюсь от Сауниса некоторых уступок, прежде чем отошлю его племянника домой.
Она улыбнулась Софосу, тот вспыхнул и улыбнулся в ответ. Рядом с ней все, не только Софос, чувствовали примерно то же самое. От ее улыбки на душе становилось теплее. Не случайно волшебник хотел сделать ее королевой своей родной страны.
– Ну, а теперь мне пора идти. – Королева встала с подушек, поцеловала меня в лоб и мягко высвободила руку. Я заметил Дар Гамиатеса – он висел, покачиваясь, у нее на шее на крученом золотом ожерелье. Она выпрямилась, и он снова лег ей на грудь чуть ниже ключиц.
* * *Через два дня, задолго до того как я смог встать на ноги, состоялась официальная церемония возведения моей кузины на престол через обладание Даром Гамиатеса. Очевидно, просто вручить ей камень было недостаточно, надо было соблюсти еще целую кучу
