Любовь, Конец Света и глупости всякие - Людмила Сидорофф

Нелида взрослела, неудачи лились на ее голову, как нескончаемый дождь, никто волшебный с нею рядом не возникал, но она все равно верила в чье-то тайное покровительство. Даже когда экзамен заваливала в институт, почти что была уверена, что один из экзаменаторов тот самый покровитель и есть. Ожидала, что он вот-вот изобразит притворное удивление и задаст какой-нибудь каверзный вопрос, из программы пятого курса. И Нелида сразила бы всю комиссию наповал самым блестящим ответом за всю историю поступлений в тот вуз, и ее сразу зачислили бы в аспирантуру. А через год, максимум два, была бы она уже кандидатом наук или даже доктором. Но нет, экзаменаторы удивились, конечно, хотя без притворства, и не стали задерживать, поставили «неуд» куда положено, бровью не повели.

А вся эта история с Англией — Нелида согласилась поехать туда в первую очередь потому, что на нее перестал обращать внимание Владик, вместе с которым они возились когда-то в живом уголке с хомяками. В девятом классе ее угораздило в него втрескаться по уши, но Владик продолжал видеть в ней «дружбана», а после школы поступил в медицинский и забыл о ней, кажется. Нелида страдала. Вся надежда была на «тайного покровителя»: ведь он мог предстать перед Владиком накануне ее вылета в Англию и сказать, что она покидает страну навсегда. Вот бы Владик тогда осознал, что любил ее все эти годы, и примчался бы в аэропорт, и порвал бы ее билет в клочья, и… И потом они стали бы жить вместе долго и счастливо. Но никто, кроме родителей, ее провожать не пришел, и никто, кроме мамы, лететь в Англию не отговаривал.

Страдания по Владику в Лондоне незаметно прошли, и Нелиде давно уже нравился один однокурсник. Даже на линди хоп она записалась скорее всего потому, что он был отличный танцор, а у Нелиды, как ей самой казалось, «обе ноги были левые». Заодно и сценическую боязнь хотелось побороть. Надеялась, что, как только научится хорошо танцевать, пригласит какого-нибудь мальчика из танцевальной группы на вечеринку в свой колледж и, конечно, сразит того однокурсника наповал. Но из всех «мальчиков» в группе внимание на нее обращал лишь старый и неприятный учитель, и хоть он и танцевал лучше всех, прийти в его сопровождении на студенческую вечеринку было все равно, что об стенку убиться головой.

Слезы то высыхали, то капали снова, — Нелида взглянула на часы: время приближалось к утру. Вот как, значит, начался день рождения — в ощущении себя полнейшим лузером, и даже эклеров у нее нету для утешения. Она закрыла лицо руками — хорошо, что хоть в офисе никого не было, можно было от души нареветься.

— Плакса-вакса-гуталин, на носу горячий блин! — услышала она вдруг знакомую с детства считалку. Голос звучал как будто в голове, но не был ее собственным «внутренним» голосом. Чужим он ей тоже не показался, как ни странно. — Чего ж ты не дочитала Варварину сказку?

— Ага, не дочитала, увлеклась составлением резюме, — согласилась Нелида, почему-то нисколько не удивившись. Она надела очки и посмотрела на светящийся монитор, но тут же почувствовала резкую боль в глазах, а буквы на экране зарябили так, что их невозможно стало читать. Она наклонила лицо ближе к экрану, потом отстранилась подальше — ощущения не менялись, ей явно мешали очки. Нелида сняла их и взглянула на монитор еще раз — все буквы обозначились ясно и четко.

«По сравнению с тем, что я могу жизнь за жизнью так и прожить неудачником, — думал он, —теперешнее мое невезение —это полная ерунда... Но справиться с этим я не могу, я же пробовал. Значит, главное — не психовать... Ну, не везет и не везет, фигня какая...»

И пошел лузер домой. По дороге его обрызгала грязью с ног до головы машина, в подъезде на него с лестницы упала старушка с ведром мусора в руках, как вошел в квартиру, сразу вешалка свалилась со стены, а он себе улыбается: «Вот прикольно как...» Поверил он почему-то тому сну.

Пришел на работу, и там ему сразу девушки грубить начали по привычке, но он думает: «А смешно, в этой жизни мне жены не положено, значит, могу за всеми девушками ухаживать, и ни одна в загс меня не потащит, эх, развернусь!» И с той минуты все время всем подряд девушкам комплименты говорил...

Когда очередную его идею начальник присвоил, он ничего не стал доказывать, а только сообщил:

— Да конечно, пожалуйста, сколько угодно, у меня фантазия богатая, еще придумаю...

Начальник на него посмотрел с любопытством и сказал:

—Похоже, ты наконец-то повзрослел, можно тебе и зарплату повысить...

В общем, все его невезение как-то так незаметно и кончилось...

Он сначала думал, что сразу и помрет, раз задачу свою выполнил и с невезением справился, особенно после того, как того негра из сна на улице встретил и негр ему подмигнул, но ничего трагического не случилось. Так бывший лузер и дожил спокойно, весело и легкомысленно до глубокой старости.

— Хорошая сказка, — улыбнулась Нелида. Она уже явно ощущала присутствие еще кого-то, даже как будто слышала постороннее дыхание, но не могла уловить, где именно, поэтому разговаривала вслух, надеясь, что ее собеседник как-то раскроется.

— У твоей мамы талант, и у тебя он тоже есть, — ответил голос. — С днем рождения, кстати. Двадцать один — дата серьезная, по английским обычаям ты совершеннолетняя.

И тут Нелида поняла, что пришел момент, которого она с глубоким волнением ждала с малых лет: у нее действительно есть покровитель, он сейчас здесь и, судя по тому, как звучит его голос, сидит внутри неё.

— Спасибо за поздравление, раз уж вы знаете про мой день рождения, значит, мы с вами уже знакомы? Но я в этом пока не уверена, не вижу вас почему-то. Скажите, пожалуйста, кто вы?

Наступила пауза. Нелида каждой клеточкой ощутила, как какое-то существо внутри смутилось, заволновалось, чуть ли ни зашаркало ногой по полу — ее, Нелидиной, ногой! И наконец произнесло:

— Я — твой отец.

Лесбиянка

Уже полчаса она притворялась спящей. Женские руки ласкали ее шею, волосы, плечи; теплые губы нежно касались сомкнутых век, переносицы, щек и шептали: «Танька... Танька моя...» Открыть глаза и посмотреть в те, что были напротив, было невообразимо стыдно, совершенно гадкое чувство наполнило ее изнутри: «Я превратилась в лесбиянку. Ну вот — докатилась...»

Не открывая глаз, Танька осторожно повернулась на другой бок и села на краю дивана.

— Доброе утро, — сказала она хмуро и начала поспешно натягивать свитер.

— Танька... — все так же нежно прошептала Варвара и поцеловала ее в спину. — Куда ты собираешься, моя хорошая?

— Я... пойду, посмотрю, проснулся ли Ося, — и метнулась из комнаты стрелой, даже не заглянув на кухню, где ее племянник спал на диванчике под теплым верблюжьим одеялом.

Тихонько, чтобы, не дай бог, не привлечь внимания каких-нибудь чутких и любопытных соседей, Танька вошла в ванную и заперла дверь изнутри на задвижку. Открыла воду и посмотрела в зеркало. Собственное отражение показалось расплывчатым, мутным. «То ли Варвара давно не чистила зеркала, то ли мы вчера так накирялись, что у меня до сих пор глаза ни на что не глядят», — она приблизилась к зеркалу так, что почти упиралась в него носом, и убедилась, что грязи на нем не было. Глаза там были такого же цвета, какими она привыкла их видеть во всех своих отражениях — карими. Только на этот раз выражение в них было иное, словно смотрел на нее из зеркала совершенно чужой человек — презрительно, холодно и осуждающе.

«Как же я докатилась до этого? — продолжила она терзаться, пытаясь проанализировать случившееся. — Допустим, у Варвары произошел гормональный сдвиг, это с самого начала было ясно, как дважды два. И не исключено даже, что она всегда интересовалась женщинами, и не я у нее первая. Но я-то ведь точно не спала раньше с другими тетками! Пусть она даже мне нравится очень, как человек, во всяком случае... Но зачем надо было лезть к ней в постель?.. Скорее всего, это шампанское подействовало, чересчур много мы его вчера выпили».

Танька поспешно стянула свитер, перешагнула за высокий бортик чугунной ванны с отбившимися в разных местах кусочками эмали и подставила под душ острые лопатки.

Какая же ты тонкая вся... Могла бы я тебя на руках носить, хоть в полете, хоть по земле, если бы за всей твоей хрупкостью не ощущалась сила неимоверная. Откуда только она берется в тебе? И ведь это надо же, какой получился искус. Вот уж не думала, что постигнет меня когда-либо такой величайший соблазн, ничему подобному я никогда еще не подчинялась. Еще ни один мужчина не пробуждал меня так, а о женщинах я и сама не думала. Танька, меня спасут пост и молитва, хотя я в некотором роде и шучу. Я как отшельник, который решил, что уже вполне достиг полного аскетизма, и тут является эдакая гурия и начинает соблазнять его своей неземной красотою. А ты в порыве страсти сказала мне, что любишь мою душу. Пропала моя душа, я буду гореть в аду. С удовольствием. За каждую ночь с тобой, Танька. Но ты вовсе не грех, моя милая, а если и гурия, то не адская, а наоборот — райская... И я безумно люблю тебя. Молиться буду — тебе. А вот как быть с постом, я еще не придумала. Могу вовсе не есть, святым духом питаться, лишь бы летать с тобой денно и нощно...