Сборник статей и интервью 2007г. - Борис Кагарлицкий

Население, не особенно вдающееся в тонкости партийно-политических раскладов, рассуждало иначе. Не всегда приятный, но, по крайней мере, выразительный Сарко все более выигрывал на фоне Руаяль. Люди предпочитали неприятную личность полной безликости. Спорные и многих пугающие взгляды Сарко все же имели преимущество над полным отсутствием всяких взглядов, которое демонстрировала Руаяль. Тем более что невнятность позиций соцпартии воспринимается многими как угроза. Неспособность Руаяль разъяснить свою повестку дня наводит на подозрение, что некий план все же есть, но только его не решаются оглашать, боясь потерять голоса. Именно социалисты больше всех преуспели в деле приватизации и отмены социальных прав населения (или привилегий, как говорят журналисты из либеральной прессы). Правда, здесь нужно сделать оговорку. Правые правительства пытались делать то же самое, но, сталкиваясь с сопротивлением граждан, отступали. Так было, например, с законом о первом найме. Напротив, социалисты, изящно маневрируя, создавая видимость уступок, зачастую просто обманывая своих «социальных партнеров», как-то протаскивали намеченные реформы. В этом, кстати, важнейшее культурное отличие соцпартии от голлистов. Если политическая повестка дня у них похожая, то поведение разное. Голлисты говорят правду, а социалисты лгут. Первые наживают себе врагов тем, что честно признаются в своих намерениях, вторые пытаются свои намерения скрыть, но, поскольку обман неизменно выходит на поверхность, вызывают презрение.

Чувствуя себя все менее уверенно, команда Сеголен Руаяль не придумала ничего лучше, как радикально сменить имидж кандидата. На телевизионных дебатах безликой Руаяль предписали, во-первых, изобразить эмоции и чувства, а во-вторых, симулировать левизну. Результат превзошел все ожидания: теледебаты обернулись полномасштабной политической катастрофой.

Если до дебатов у кандидата социалистов оставались достаточно высокие шансы на успех, то после того, как вся Франция посмотрела это шоу, она вызвала отвращение даже у многих из тех, кто в итоге все-таки проголосовал за нее.

Обычно после дебатов свои взгляды меняют 2-3% избирателей, и это считается для победителя достижением. Здесь же речь шла как минимум о полутора десятках процентов.

Когда человек с твердыми правыми взглядами пытается изобразить левый радикализм, выходит не только неубедительно, но и комично. Кандидат в президенты не могла правильно подобрать слова, путалась в собственных заявлениях, смысла которых сама, видимо, не понимала, рассуждала о своем «гневе», но не могла толком объяснить, чем этот гнев вызван. Апофеозом абсурда было предложение создать новую государственную службу для охраны полиции от населения. Этого не могли выдержать даже видавшие виды французские избиратели.

Нет ничего более самоубийственного для политика, чем некомпетентная демагогия. Лжецы нередко добиваются успеха, но, когда слушатели с самого начала знают, что им лгут, лжец становится жертвой собственных усилий. Он начинает путаться, противоречит себе, вызывает смех.

По окончании теледебатов Сеголен Руаяль была политическим трупом. Можно было выносить тело.

Что и сделали избиратели несколькими днями позже. Не помогли ни огромные затраты на избирательную кампанию, ни поддержка Байру, ни даже неприязнь значительной части французов (не только левых) к Саркози.

Между тем победа Саркози оказалась пирровой. Примерно половина Франции не просто относится к нему отрицательно, но просто ненавидит. Эти люди, преодолевая отвращение, заставили себя проголосовать за Руаяль, но все оказалось напрасно: Сарко все равно стал президентом. Несложно догадаться, насколько острым было чувство разочарования и фрустрации на следующее утро.

В условиях, когда Социалистическая партия повержена, Сарко остался один на один с обществом, которое не желает принимать обещанные им рыночные реформы. И если теперь, когда подобные меры еще только обсуждаются, половина французов решительно против, нетрудно догадаться, что произойдет, когда от теории перейдут к практике.

Молодежь выразила свой гнев уже привычным способом, громя магазины и поджигая машины (напомню читателю, что все это имущество застраховано, так что удар приходится не по частным лицам, а по государству и страховым компаниям). Потомки иммигрантов и коренные французы в данном случае действовали заодно, в очередной раз показав, что социальная общность важнее религиозных и этнических различий. Вслед за уличными волнениями начались студенческие забастовки. Однако это не более чем мелкие беспорядки, которые вряд ли могли бы изменить ситуацию, если бы все участники событий не сознавали, что самые серьезные конфликты - впереди.

Понимая, что придется нелегко, Саркози намекает на возможность привлечь в правительство центристов и Социалистическую партию. Консолидация всех политических сил в «большой коалиции» (по немецкому образцу) обеспечит новой администрации стабильное большинство в парламенте, какой бы состав ни избрали на предстоящих летом выборах. Но именно эта солидарность «политического класса», если она будет открыто продемонстрирована, приблизит страну к гораздо более серьезному кризису: объединенным элитам придется столкнуться с объединившимися против них общественными силами. А это уже предвещает закат всей системы созданной де Голлем Пятой республики…

ЛОЖЬ, ПОБЕДА И КЛУМБА НА КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ

Празднование Дня Победы в этом году явно имело для российских властей особое политическое значение. После того как в Эстонии разразился скандал из-за «Бронзового солдата», после того как о предстоящем сносе советских военных памятников заговорили в Польше и даже на Украине, стало ясно, что годовщину капитуляции гитлеровской Германии в Москве должны превратить в большое государственное мероприятие, хотя дата и не круглая.

По масштабам торжества 2007 года почти не уступали праздничным мероприятиям 2005 года, когда дата действительно была круглая, хотя всё-таки не юбилейная - 60 лет. Депутаты затеяли многомесячный спор о Знамени победы, пытаясь заменить исторические советские символы - серп и молот - на невнятную белую звезду (то, что при этом советское знамя превращалось в недоделанное китайское, законодателей не слишком волновало). Оппозиция возбужденно обсуждала с правительственным большинством вопросы геральдики, а под занавес Совет Федерации восстановил справедливость и разрешил знамени быть таким, каким оно, в сущности, и без всяких декретов и указов вошло в историю. Всё это было очень занимательно и интересно, для скучающего и благополучного общества, у которого давно уже не осталось иных проблем, достойных публичного обсуждения.

Тем временем пропагандистская машина набирала обороты. Ведущие каналы телевидения в течение последней недели перед Днем Победы транслировали старые и новые фильмы о войне, причем, наученные опытом предыдущих юбилеев, организаторы вещания догадались даже, что негоже перебивать самые трагические или героические сцены рекламой шампуня.

Однако сочетание старого и нового кино оставляло тягостное впечатление. Архетипом нового кино про войну явно стал «Штрафбат», выпущенный в 2005 году. Просмотрев три новых телевизионных проекта («Последний бронепоезд», «День победы», «Сильнее огня»), я понял, что был прав, оценив тот фильм как своего рода идеологический манифест, через который нынешняя власть излагает своё видение истории. Все три фильма как будто скопированы со «Штрафбата». Все они полны прямыми и косвенными цитатами оттуда, все они повторяют одни и те же темы, а порой и эпизоды. Обязательно во всех фильмах есть штрафники, непростые отношения оказавшихся между ними «политических» и «уголовных», атака по минному полю, на которую солдат гонят безжалостные комиссары, неприязнь героев к советской власти, за которую они сражаются, страшные «особисты», которые не оставляют в покое бойцов даже на передовой. Разница лишь в том, что в «Штрафбате» играли хорошо, операторская работа была на высоте и авторы прилагали серьезные усилия для того, чтобы хотя бы казаться правдивыми. Слов нет, «Штрафбат» представлял собой просто нагромождение лжи. Призванный изобразить православную церковь вместо коммунистической партии в качестве «вдохновителя и организатора побед», полностью отделить историю государства от истории народа, но в то же время подспудно пропагандировавший ценности нового (не-советского) государства, «Штрафбат» был ложью программной, системной и талантливой. Сейчас мы видим ту же ложь, но уже разбавленную, механически тиражированную и халтурно исполненную. У авторов нового телевидения не хватает воображения ни на один оригинальный сюжетный ход, ни на одну новую тему. Они не могут даже написать сценарий мало-мальски убедительно, так чтобы концы с концами сходились, не перегружая киноповествование несообразностями, анахронизмами и нелепостями, вроде бойцов с бронепоезда, которые надевают под телогрейки какое-то подобие средневековых доспехов, защищающих их от снайперских пуль - вместо того, чтобы просто пройти с другой стороны поезда, прикрываясь самими вагонами!