Лита - Тамара Витальевна Михеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Она не такая», – сказал он себе и заставил вспомнить, как впервые увидел ее – всю залитую солнечным светом, с младенцем на руках. Она показалась ему в тот миг богиней жизни, самой прекрасной девушкой в мире. «Хватит! – велел себе Лангур. – Мне надо жениться. Вот возьму себе девушку из наших, пусть родит мне пятерых детей». Тут же представил, что так и будет, что его женой станет, например, Висна или Баки, а Лита будет принимать у нее роды, поможет появиться на свет их первенцу. Представил и понял, что не сможет жениться, пока эта зеленоглазая девочка здесь, рядом, и смотрит на него.
«А если она снова одна из тех, что исчезают бесследно?» – в смятении подумал он и тут же помотал головой: нет, нет, Лита совсем на них не похожа. Те приходят по осени и стараются побыстрее освоиться, общаются все больше с молодыми парнями, сильными, крепкими, так и липнут, ему ли не знать. Лита же, наоборот, лишний раз глаз на него не поднимет, отводит взгляд, будто бережет какую-то свою тайну. И Харза… никогда Лангур не слышал, чтобы те, кто исчезает бесследно, приходили с парнями и с собаками.
Лангур собрал самое необходимое для дальней дороги. Чертов Харза! Зачем он едет с ними? «Харза не виноват, – упрекнул себя Лангур. – Не он напросился, это Лита его позвала, будто условие поставила, а он просто согласился, потому что… да, потому что она его царица». У Лангура резко заболела голова. Он схватил рубанок и вышел во двор, встал к верстаку.
Харза не любит Литу. Не как он, Лангур, любит ее, это видно, но он слушается ее, иногда будто через силу. Будто не может не подчиниться, будто ей дана какая-то власть. Глубокой осенью к ним в деревню приходили сборщики податей, забрали те последние крохи, что остались от набегов урфов. И один из них сказал, что нашлась царевна, которую все считали погибшей в младенчестве, что теперь у царя двое детей и добра от этого не жди.
«Ну, так царская дочь, поди, и живет во дворце, в Золотом городе, а не шляется по лесам в компании желтоглазого мальчишки», – Лангур погладил свежевыструганную доску. Что за чушь лезет в голову?
Он бросил рубанок, уперся руками в верстак. Зачем он думает о ней? Почему не найдет покоя?
Скрипнула стружка под чьим-то шагом, он резко обернулся. Таура.
– Я принесла тебе еще кое-что, Лангур, – сказала она. – Добрый совет.
Он кивнул, готовый слушать. Что может быть важнее доброго совета перед дорогой?
– Эта девочка, Лита… Она очень непростая. Ты и сам, наверное, заметил. Этот ее рыжий пес с белой отметиной и глазами снежного волка, ее умение чувствовать рожениц…
– А еще она хорошо дерется с урфами и ей повинуется ветер, – усмехнулся Лангур.
– Да уж. Нам они сказали, что пришли из рыбацкой деревни, но, может, ты заметил ее браслет – тот, что она носит выше локтя?
– Браслет?
– Да. На запястье у нее обычные браслеты, самодельные или купленные на базаре, они не дорогие и не очень ценные. Но вот тот, что на предплечье, – другое дело. Я видела такой лишь однажды, когда была ребенком. Девушку из нашей деревни приехал сватать царь Тиарос, отец царя Эрисоруса, что ныне правит Альтидой.
– Мать царя – из нашей деревни?
– Нет, та девушка не дожила до свадьбы, какая-то болезнь погубила ее (да хранит время ее имя!). Но, приехав свататься, царь подарил ей такой же браслет. Наша Лита – царского рода, Лангур. Будь осторожен.
Он вскинул на старейшину глаза, и она сжала его локоть, повторила:
– Будь осторожен. Мне тревожно от ее присутствия.
Провожать их вышла вся деревня. Ивка с Риу на руках сунула Лите какой-то сверток. Глаза ее покраснели от слез. Хмурый Сива держался рядом с мамой, готовый помочь. Тонта, только-только залечивший свою руку после первой драки с урфами, подошел к Лангуру, сказал жалобно:
– Можно мне с вами?
– Нет, – покачал головой Лангур.
Тонта чуть не заплакал.
Они двинулись в путь. Вся деревня смотрела им вслед.
«На кого я их оставляю? – думал Лангур. – А если снова урфы?»
Он обернулся. Таура кивнула ему, приложила руку к сердцу. Он приложил свою в ответ. «Храните их боги, – Лангур посмотрел в спину Лите. – И ее. Храните и ее тоже».
Брика
Воздух по утрам уже не был так обжигающе холоден, и птицы пели все смелее, все звонче. Лежа под теплым ралиновым плащом на постели из лапника, Лита вспомнила, как однажды Флон рассказывала ей о родной деревне в горах. Будто бы зимой там дует такой пронизывающий ветер, что капли дождя превращаются в лед, только мягкий, и укрывают всю землю пушистым белым одеялом. И будто бы сам он холодный, но земле и всем растениям под ним тепло. Называется этот замерший дождь «снег». Он лежит на земле до самой весны, а на горных вершинах не тает даже летом.
Лита с трудом представляла такое. Неужели Рал может позволить Айрус замерзнуть настолько, что та станет льдом? И почему это происходит только в горах, а у них, в лесу и в городе, – никогда? Вдруг Лита вспомнила Луру, одного из «тех, кто приходит по ночам», смешного и доброго старичка, который давал нелепые объяснения всему происходящему. Может, он и сейчас бы смог объяснить, почему Тимирер замораживает Айрус, а Рал ему не мешает?
– Не спишь? – тихонько окликнул ее Лангур.
Лита высунулась из-под шерстяного плаща. Оказывается, Лангур уже встал, собрал хвороста, разжег костерок и принес в кожаном мешке воды. Лита повернула голову: Харза спал, смешно приоткрыв рот. Лангур подал ей кружку с теплой водой.
– Согрейся.
Лита хотела сказать, что не замерзла, но не стала. Выпила воду, погладила Солке, чтобы скрыть смущение. Забота Лангура была непривычной, странной, необъяснимой. Дома о ней заботились мама, Диланта и Ойра, но чаще всего – она сама. Они делали это из любви. Во дворце о ней заботились слуги и Флон. Это была их служба, их долг. Почему это делает Лангур? «Он просто добрый, – сказала себе Лита. – Он добр ко всем людям, я тут ни при чем».
Здесь, в этих лесах, им почти не встречались люди. Один раз они разделили тропу с охотником из Тауры, что возвращался домой, в другой раз видели двух менял, что шли из Висы в Виглу. Лангур сказал, что в
