Лита - Тамара Витальевна Михеева

На следующий день Лангур принес ей ралутовый лук. Она никогда не видела такой красоты. Такой красоты в оружии. И только ее рука коснулась лука, она вспомнила день, когда отец подарил ей флейту. Тот же цвет и рисунок древесины, то же солнечное тепло, накопленное веками. Лук так же отозвался в ее руке, запел. «Где сейчас моя флейта? – подумала Лита. – Кому из слуг досталась? А может, валяется, ненужная и забытая, среди хлама в одной из кладовых дворца?» Тоска обожгла ей глаза, Лита сморгнула.

– Все в порядке? – осторожно спросил Лангур.

Лита кивнула. Теперь ее судьба – лук, Лесной предел, урфы. Порыв ветра надул парусом ее тунику, Лангур чуть качнул головой, будто удивляясь чему-то, но ничего не сказал.

– Я не умею стрелять, – пробормотала Лита, глядя в глаза Лангуру.

– Я тебя научу. Это точно не сложнее, чем врачевать или принимать младенцев. Пойдем со мной.

Они пришли на поляну, и Лангур велел встать в десяти шагах от одного из деревьев. Он подошел очень близко, так, будто у них было одно тело на двоих, и его рука служила продолжением ее руки, а его грудь вросла в ее спину. Одной рукой он держал вместе с ней лук, а второй тянул тетиву, и Лита оказалась в кольце его рук, сильных и крепких.

– Так… делаешь вдох, выдох и, когда выдыхаешь…

Он говорил спокойно, но она почти не понимала слов. Только чувствовала запах его пота и запах ралутовой хвои. Ей хотелось заплакать, закричать, убежать – и хотелось стоять тут вечно, в его руках. «Я обещала себе. Никогда больше. Сосредоточься на стрельбе». Лангур отпустил тетиву. Стрела ударила ровно в ствол молодой ралуты. Он опустил руки и пошел за стрелой. Для него это была просто учеба. Нельзя думать иначе. Никакого «иначе» и нет. Он воин. И она – тоже.

– Давай, теперь ты.

Лита натянула тетиву. Промазала. В последнюю секунду дрогнула рука.

– Не могу стрелять в ралуту, – сказала она. – Может, будем тренироваться в деревне?

«На виду у всех», – закончила про себя.

– Ага, а если ребенок какой сунется? Нет, пойдем, я знаю хорошее место. Тебе там понравится.

Он взял ее за руку и потянул куда-то сквозь лес. Сердце ее заныло настоящей болью.

Тималу

Тропинка уходила вверх, в гору. Деревья оставались внизу, и Лита могла погладить их макушки. Она старалась не отставать от Лангура, но и не подходить совсем уж близко. Вдруг они выбрались на край плато, желтого от зимней увядшей травы. Где-то вдалеке паслись дуги – похожие на лошадей, но более гибкие, стремительные, с длинными шеями, короткими густыми гривами и небольшими рожками. Лита раньше видела их только на картинках в книгах. Солнце заливало луг, будто здесь только что отдыхал Рал.

– Что это за место? – прошептала Лита.

– Мы зовем его тима́лу. Здесь живет Тимирер, бог ветров, и его дети. И здесь ты сможешь учиться стрелять.

Он подал ей лук и колчан.

– Тимирер не рассердится на меня за это?

Лангур улыбнулся.

– Нет. Мне кажется, он влюблен в тебя, Тимирилис.

– Тимирилис? Что это значит?

Лангур смутился, но тут же усмехнулся, сказал:

– Стреляй.

Она выстрелила не глядя. Стрела затерялась в высокой траве.

– Скажи.

Но Лангур только улыбнулся, дразня ее, и пошел искать стрелу, а когда нашел, крикнул:

– Хороший выстрел, сильный! Надо поставить тут мишень.

Поднялся ветер. Лита запрокинула лицо, прикрыла глаза, улыбнулась. Она любила ветер. Лангур подошел неслышно и встал рядом. Тихо сказал:

– Вот это и значит.

– Что? Я не понимаю. – Лита не открывала глаз. Как хорошо было стоять вот так, в солнечной траве, чувствовать ветер, чувствовать Лангура. Чувствовать, что сердце снова радостно и тревожно бьется.

– И не надо, – прошептал Лангур и улыбнулся. – Тебя Рал поцеловал – прям в нос.

Лита потерла нос, будто хотела стереть веснушки – поцелуй Рала. Лангур рассмеялся. Тут Лита вспомнила, что давно собиралась спросить и забывала в суете.

– Лангур, помнишь, мы в погибший город ходили? Там на алтаре горсть орехов лежит и хлебные крошки…

Лангур вздохнул, сказал будто нехотя:

– Наши женщины до сих пор приходят туда, оставляют еду, монетки, вещички, которые больше не нужны их детям. Храм восстановить нам не под силу, но это не значит, что мы не можем чтить богов.

Лита серьезно кивнула. Они молча смотрели на тималу, пока Лангур не тряхнул головой и не спросил:

– А где твои родители?

Лита вздрогнула. С чего вдруг он спросил? Зачем? И что ему ответить? Врать? Сказать правду? Ни то, ни другое невозможно.

– Прости, я не могу сказать, – выдавила она.

– Ладно, – почему-то усмехнулся он. – Давай еще потренируемся.

Они стали приходить на тималу каждое утро. Лите нравилось просыпаться рано, идти по тихой деревне, выглядывать Лангура среди деревьев на подъеме, мчаться наперегонки в гору и раскидывать руки, делая первый шаг на плато. Ветер сразу обнимал ее, звенел тетивой лука, и все в Лите начинало петь в ответ. Лангур смеялся, глядя на нее.

Он смастерил деревянную мишень, их тренировки длились иногда все утро, Лангур не отпускал Литу, пока та не попадет хотя бы в край мишени. У Литы болели руки и уставала спина, но каждый вечер она засыпала с радостной улыбкой, пряча ее от Харзы.

Однажды она спросила:

– Скажи, а почему вы не уходите отсюда?

– Куда?

– Ну… в город.

– И что там? Идти в вечные? Немногие выбирают этот путь. Я бы вот никогда не выбрал. Пусть меня лучше урфы съедят.

Глаза у Литы внезапно намокли. И покатилась голова… Она выдавила:

– Не у всех есть выбор.

– Нет. Выбор – это единственное, что есть у человека.

– А если ему пришлось? Пришлось уйти отсюда в город, стать вечной, чтобы просто с голоду не умереть, чтобы спасти всех своих!

Она сама не поняла, что кричит и плачет. Лангур растерялся. Шагнул к ней, но Лита развернулась и убежала, сжав лук в кулаке так, что стало больно.

Она долго бродила по лесу, потом опять поднялась на тималу, но Лангура там уже не было. Лита выдохнула с облегчением. Она не знала, что ему сказать, как на него посмотреть. Вокруг уже звенела весна, она началась в этом году в один миг, будто проснулась и сразу принялась за дело: всюду поднимались травы, пели птицы, гудели шмели и пчелы, копошились сотни мелких существ. Лита не знала, как они называются и есть ли среди них ядовитые. Зато увидела много знакомых трав, про которые ей рассказывал отец. Вот