Такая разная любовь - Маргарет Пембертон

Мать Джералдин с побелевшим лицом объявила собравшимся в церкви гостям, что свадебная церемония не состоится. Позвали доктора, и он дал Джералдин успокоительное, но никакие лекарства не могли притупить ее отчаяние и ярость. Отец Френсиса, казалось, состарился на глазах, когда смог наконец осознать все последствия поступка сына. Артемис ударилась в истерику, а Примми, хмурая и подавленная, пыталась угадать, к чему может привести чудовищный поступок Кики.

Примми ни на минуту не могла представить себе Кики и Френсиса счастливой супружеской парой. Оба они слишком эгоистичны, легкомысленны и безрассудны. Френсису нужна такая женщина, как Джералдин. Джералдин придавала ему устойчивость и стабильность, с ней он мог сбросить со своих плеч всю ответственность за Сидар-Корт. Кики никогда не стала бы взваливать на себя подобную обузу. Ей вообще незнакомо чувство ответственности. Это слово не из ее лексикона.

Френсис разрушил не только счастье Джералдин, но и свое собственное. Их отношения с Кики пусты и недолговечны, в этом Примми не сомневалась. Внезапно Примми вспомнила о Саймоне. Она должна объяснить ему, почему отменили свадьбу. Смущенные гости до сих пор терялись в догадках, но Саймон должен знать правду. Кто бы мог подумать, что их встреча произойдет при таких трагических обстоятельствах!

Успокоительное наконец подействовало. Артемис стянула с Джералдин атласные туфельки и накрыла ее стеганым одеялом. С тяжелым сердцем Примми вышла из комнаты, тихо закрыла за собой дверь и спустилась вниз по лестнице.

Саймон, как и большинство приглашенных, был все еще в церкви. Гости топтались небольшими группками, горячо обсуждали случившееся и строили догадки, почему жених так и не появился. Саймон же, скрестив руки на груди, стоял поодаль, прислонившись спиной к воротам церковного кладбища.

Примми мгновенно заметила его. С момента их последней встречи прошло больше трех недель, и теперь, несмотря на пережитое потрясение, растерянность и гнев, при виде его сгорбленной фигуры Примми вспыхнула от радости.

— Саймон! Саймон!

Тесное и длинное, облегающее фигуру платье подружки невесты сковывало движения, но Примми побежала к воротам, навстречу Саймону. Хмурый и напряженный, он выглядел глубоко несчастным. У Примми мучительно сжалось сердце: должно быть, он уже знает о Кики и Френсисе. Саймон отступил от ограды, медленно и неохотно выпрямился, и Примми бросилась к нему в объятия.

— Тебе уже сказали? — выдохнула она. — Ужас, правда? Просто какой-то кошмар. — Долго сдерживаемые слезы потекли у нее по щекам. — Я так скучала по тебе, Саймон… а теперь, когда все складывалось так замечательно — у Джералдин с Френсисом и у нас с тобой, — вдруг случилось такое…

Она не находила слов, чтобы выразить то, что творилось у нее на душе. Жизнь Джералдин разрушена. Возможно, спустя некоторое время она смирится с тем, что потеряла Френсиса, но Сидар-Корт уже никогда не будет принадлежать ей, она не сможет передать его своему ребенку, и мысль об этом будет терзать Джералдин до конца жизни.

Примми страстно хотелось рассказать Саймону о ребенке, об их ребенке, который скоро появится на свет, но поделиться с ним этой радостной новостью сейчас, когда невозможно думать ни о чем другом, кроме подлого, вероломного поступка Кики, было неуместно и бестактно.

Саймон нежно провел рукой по волосам Примми. Она подняла к нему заплаканное лицо и с удивлением поняла по его смущенному и озадаченному виду, что он ни о чем не догадывается.

— Что случилось? — тихо спросил Саймон. В его глазах застыло странное, затравленное выражение. — Произошла авария?

— Нет. — Примми прерывисто вздохнула. — Кики позвонила Джералдин без двадцати два, чтобы сообщить, что она в Риме и Френсис вместе с ней. Она сказала, что они, возможно, поженятся, а может, и нет. А потом бросила трубку.

— Господи! — Саймон покачнулся и снова прислонился к воротам. Лицо его сделалось пепельно-серым. — Господи, — в ужасе прошептал он. — Как она могла? Когда началась их связь? Почему Джералдин позвонила она, а не Френсис?

Выпустив из рук Примми, Саймон судорожно вцепился в кладбищенские ворота. Казалось, стоит ему отпустить решетку, и он упадет.

— Я не знаю, дорогой. — Последние остатки привязанности к той, кого она любила как сестру, с кем вместе выросла, не позволили Примми сказать правду: Кики отняла Френсиса у Джералдин отнюдь не потому, что он был ей нужен — она всего лишь хотела снова сделать его своим продюсером.

— Мне нужно выпить. — Мертвенно-бледный, Саймон казался похожим на привидение. Его терзало чувство вины, и Примми была к этому готова: он всегда испытывал мучительную боль, когда Кики совершала что-нибудь дурное.

Вытерев слезы, Примми собиралась предложить Саймону вернуться в Сидар-Корт, но Саймон вдруг добавил:

— И поговорить с тобой, Примми. Нет смысла откладывать этот разговор из-за того, что случилось.

— Какой разговор?

Какой-то шутник из приглашенных, не желая смириться с тем, что ему так и не удалось осыпать конфетти жениха и невесту, вытряхнул в воздух всю коробку. Легкий ветерок подхватил крохотные разноцветные бумажки и понес, осыпая пестрым дождем Саймона и Примми.

Саймон выпустил прутья решетки и сжал ладони Примми.

— Между нами все кончено, Примми. — Его голос звенел от напряжения. — Так нужно. Пока мы не виделись, у меня было время подумать. Женившись, я оказал бы тебе плохую услугу. У нас слишком большая разница в возрасте. Пойдут отвратительные пересуды, сплетни. Ты жила в моем доме еще ребенком, страшно себе представить, что будут о нас говорить…

Примми открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Хлопья конфетти облепили ее губы и ресницы. Кровь бешено стучала в висках. Казалось, Примми вот-вот потеряет сознание.

— Но я люблю тебя! — сумела наконец выговорить она ломким, прерывающимся голосом. — Меня не волнует разница в возрасте! И никогда не волновала!

— Я знаю. — Он осторожно выпустил из рук ее ладони. — Но меня она волнует, Примми. Мне очень жаль, дорогая. У нас нет будущего. Я должен был понять это гораздо раньше. Ты справишься с этим и забудешь обо мне, так же как Джералдин когда-нибудь смирится с тем, что потеряла Френсиса.

— Но я не смирюсь! Разве я смогу забыть тебя, когда… когда… — Она сжала губы, с трудом сдерживая уже готовые вырваться слова. Если сказать Саймону о ребенке, он почувствует себя обязанным жениться. А Примми вовсе не хотела, чтобы Саймон женился на ней из чувства долга. Она должна быть уверена, что Саймон любит ее, что он не представляет себе жизни без нее, так же как она не представляет себе жизни без него. — …когда я так сильно тебя люблю, — прошептала она, давясь рыданиями.