Тайная жизнь пчел - Сью Монк Кид

В пятницу ближе к вечеру, когда мы закончили очищать последние магазинные корпуса и складывать их на хранение, Зак решил заглянуть под капот «медовоза». Двигатель все равно вел себя странно и перегревался, несмотря на то что над ним поработал Нил.

Я побрела обратно в комнату и села на топчан. От окна несло жаром. Я подумала, не включить ли вентилятор, но так и продолжала сидеть, глядя сквозь стекло на молочно-голубое небо, и изнутри мной овладевало тоскливое, царапающее чувство. Я слышала музыку, доносившуюся из радиоприемника грузовика, Сэм Кук пел «Еще один субботний вечер». Потом Мэй окликнула Розалин через весь двор, прося ее снять простыни с веревки. И меня вдруг поразило то, что жизнь там, снаружи, течет своим чередом, а я тут подвешена в ожидании, застрявшая в ужасном разломе между жизнью и не-жизнью. Я не могла продолжать тянуть время, как будто ему нет конца, как будто это лето никогда не кончится. Подступили слезы. Придется разъяснить все до конца. Чему быть… ну, тому не миновать.

Я подошла к раковине и умылась.

Вдохнув поглубже, сунула в карман образок черной Марии и фотографию матери и пошла к розовому дому, чтобы отыскать Августу.

Я думала, она будет сидеть у себя на кровати или в кресле на лужайке, если там не слишком много москитов. Я представляла, как Августа скажет: Что у тебя на уме, Лили? Мы с тобой наконец поговорим? И я вытащу образок и расскажу ей все до последней капли, а потом она объяснит мне насчет моей матери.

Если бы так оно и случилось… вместо того что случилось на самом деле!

Когда я шагала к дому, от грузовика меня окликнул Зак:

– Хочешь прокатиться со мной в город? Мне нужно купить новый шланг для радиатора, пока не закрылся магазин.

– Я собираюсь поговорить с Августой, – ответила я.

Он захлопнул крышку капота и отер ладони о штаны.

– Августа в доме с Душечкой. Она прибежала в слезах. Вроде бы Отис потратил все их сбережения на покупку подержанной рыбацкой лодки.

– Но мне нужно рассказать ей кое-что очень важное.

– Тогда тебе придется встать в очередь, – хмыкнул он. – Поехали, мы вернемся раньше, чем уйдет Душечка.

Я потопталась в нерешительности, потом сдалась:

– Ладно.

Магазин автозапчастей был расположен через два дома от кинотеатра. Когда Зак зарулил на парковку перед ним, я увидела их – пятерых или шестерых белых мужчин, стоявших у кассового ларька. Они бродили с места на место, бросая быстрые взгляды на улицу, словно кого-то дожидались. Все были в выходной одежде, при галстуках с булавками, словно продавцы из магазина или банковские клерки. Один из них держал в руках палку, похожую на черенок от лопаты.

Зак заглушил мотор и стал смотреть на них сквозь ветровое стекло. Из магазина запчастей вышла собака, бигль с выбеленной старостью мордой, и стала принюхиваться к чему-то на тротуаре. Зак побарабанил пальцами по рулю и вздохнул. И тут до меня дошло: была пятница, и они поджидали здесь Джека Пэланса с цветной женщиной.

Мы с минуту сидели, не разговаривая. Все звуки в грузовике словно усилились. Писк пружины под сиденьем. Постукивание Заковых пальцев. Мои резкие вдохи и выдохи.

Вдруг один из мужчин завопил, отчего я подскочила и стукнулась коленом о бардачок. Он смотрел куда-то через улицу, за наши спины, и кричал:

– Эй, вы, чего уставились?

Мы с Заком обернулись и посмотрели в заднее окошко. На тротуаре стояли трое цветных подростков, пили колу из бутылок и в упор разглядывали мужчин.

– Давай приедем сюда в другой раз, – сказала я.

– Все будет нормально, – ответил Зак. – Подожди меня здесь.

Нет, ничего нормально не будет, подумала я.

Когда Зак вышел из «медовоза», я услышала, как подростки окликнули его по имени. Они пересекли улицу и подошли к «медовозу». Поглядывая на меня сквозь стекло, пару раз дружески пихнули Зака локтями. Один из них помахал рукой перед лицом, словно откусил кусок мексиканского жгучего перца.

– Кто это у тебя там? – спросил он.

Я смотрела на них, пытаясь улыбаться, но все мои мысли были поглощены не ими, а мужчинами, которые открыто за нами наблюдали.

Подростки тоже это видели, и один из них – которого, как потом выяснилось, звали Джексоном – очень громко сказал:

– Это ж какими тупицами надо быть, чтобы поверить, что Джек Пэланс приедет в Тибурон!

Все рассмеялись. Даже Зак.

Мужчина с черенком от лопаты подошел прямо к бамперу грузовика, уставился на подростков с полуулыбкой-полуоскалом, какую я тысячу раз видела на лице Ти-Рэя – это было то самое выражение, что рождается силой без любви, – и крикнул:

– Что ты там сказал, мальчик?

Все звуки на улице мгновенно стихли. Бигль прижал уши и шмыгнул под припаркованную машину. Я увидела, как Джексон закусил губу и по его скулам перекатились желваки. Я увидела, как он поднял над головой бутылку из-под колы. И бросил ее.

Когда она вылетела из его руки, я закрыла глаза. Когда я снова их открыла, осколки стекла разлетелись по тротуару. Мужчина уронил черенок и схватился рукой за нос. Между его пальцами показались струйки крови.

Он повернулся к остальным мужчинам.

– Этот черномазый раскроил мне нос! – проговорил он, и в его голосе было больше удивления, чем любого иного чувства. На миг растерявшись, он огляделся, а потом направился в ближайший магазин, капая кровью себе под ноги.

Зак и остальные ребята сгрудились у дверцы грузовика тесной кучкой, словно прилипнув к тротуару, а мужчины подошли и заключили их в полукольцо, прижав к грузовику.

– Кто из вас бросил бутылку? – спросил один из них.

Ни один из парней не раскрыл рта.

– Горстка трусов, – выплюнул другой мужчина.

Он подобрал с тротуара черенок и, стоило кому-нибудь из парней пошевелиться, делал выпады в воздух.

– Просто скажите, кто из вас это сделал, и остальные могут идти, – сказал он.

Молчание.

Из магазинов высыпали на улицу люди, смотрели, собирались группками. Я неотрывно смотрела в затылок Заку. Казалось, в моем сердце был уступ, и я стояла на нем, наклонившись вперед, насколько было возможно, дожидаясь, что сделает Зак. Я знала, что доносчики считаются самыми низкими подлецами, но мне хотелось, чтобы Зак указал на Джексона пальцем и сказал: Вот он. Он это сделал. Тогда он смог бы сесть обратно в «медовоз», и мы бы уехали.

Давай же, Зак!

Он повернул голову и искоса посмотрел