Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков - Дмитрий Николаевич Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Особенные хлопоты переживал крестьянин, когда в базарный день отправлялся в город. Сборщики торговых налогов и пошлин останавливали крестьянский воз задолго до городского рынка. Не имея иной раз возможности заплатить немедленно, крестьянин клялся, что внесет деньги на обратном пути. «Прибыльщик» выдавал квитанцию, оставляя в залог крестьянские рукавицы. Следующие брали опояску, нательный крест… Последний сборщик у городской заставы снимал у мужичка шапку. И торговал крестьянин на базаре простоволосый и полураздетый.
Правительству было известно о тяжелом положении народа.
Главный российский «прибыльщик» Курбатов докладывал Петру: «От правежей превеликий обходится всенародный вопль, а паче в поселянах яко не точию последнего скота, но и наибеднейшие домишков своих лишаются». Выдающийся русский публицист той эпохи Иван Посошков, автор «Книги о скудости и богатстве» (1724), свидетельствует: «Во поборах за гривну из человека хотят душу вытянуть, а что многие тысячи людей погибают, того нимало не смотрят». Однако правительство не ослабляло финансового гнета: все новые и новые обстоятельства требовали усиленного пополнения государственной казны.
На усиление крепостнической эксплуатации народ ответил массовыми выступлениями, ознаменовавшими начало XVIII века.
Осенью 1707 года началось крестьянское восстание на Дону и в Слободской Украине, постепенно приближавшееся к Волге. Восстание начали казаки, их поддержали тамбовские, воронежские, Козловские крепостные. Возглавил восстание Кондратий Булавин, провозглашенный атаманом Войска Донского.[44] Он рассылал всюду «прелестные грамоты» с призывом посадским, торговым и всяким черным людям «побить бояр, прибыльщиков и немцев». «…Нам, казакам, — говорилось в воззваниях, — до черни дела нет, нам дело до бояр и до тех, которые неправду делают, а вы; голытьба, все идите к нам со всех городов, конные и пешие, нагие и босые — будут вам кони, ружье, платье и денежное жалованье!»
К началу 1708 года восстание распространилось на области среднего течения Волги и нижней Оки. 27 мая в Нижнем впервые появились «воровские надписи». На кирпичах Дмитровской башни левкасным мелом было начертано крупными буквами: «Быть бунту, что и в Астрахани». Такие же надписи появились в кремле, на заборах домов Приказа монастырских дел и стрелецкого головы.
Воевода Никита Кутузов немедленно принял «меры» — поставил около каждой надписи для ее сохранности пару стрельцов и послал донесение царю. Через две недели пришел ответ: «Никита Кутузов, человек ты недалекого ума, допустил в сем деле немалую оплошку!» Тут только понял воевода, что полмесяца горожане беспрепятственно читали призывы к «бунту».
В Нижний был прислан другой воевода, Иван Леонтьев, со строгой инструкцией: «Будучи в Нижнем, во всяких государственных делах поступать с осторожностью. О меловых надписях проведывать тайно, с радением и, буде они не стерты, велеть стереть и караул свесть, а что по проведыванию сего явится, о том писать…».
Пока шла переписка о надписях, события разрастались. В середине июня из Нижнего послали вверх по Оке целовальников для приема от рыбных ловцов и подрядчиков государевой рыбы. Верстах в десяти от Благовещенского монастыря на казенный струг напали вооруженные люди, отняли 79 стерлядей, а целовальника и приказчиков убили. Спасшийся второй целовальник сообщил, что нападавшие называли себя людьми Кондратия Булавина.
В конце июня балахонский бурмистр земских дел[45] Ларион Гусельников донес, что на Волге, меж городов Балахны и Нижнего, и выше Балахны, до Юрьевца, по воде и на сухом пути люди разных волостей и помещиков бунтуют: «…стоят многими станами человек по 20, и 30, и по 40, по 50 и больше, со многими ружьями… Струги останавливают и разбивают, разграбили многих богатых балахонских посадских и торговых людей…».
В июле под самым Нижним Новгородом был обнаружен большой отряд булавинцев. Предводительствовал отрядом атаман Гавриил Старченко (он же Гаврюша, или Ганька Старчонок). Булавинцы ходили по деревням, распустив знамена, с барабанным боем. К ним присоединилось несколько восставших пригородных селений. Повстанцы разоряли богатые вотчины, бедняков не трогали и открыто грозили войти в Нижний «распустить тюрьму». Упорно носился слух, что сам Булавин близко и скоро явится «поубавить боярской спеси и купецкой толщи».
Правительство поставило на дорогах столбы с объявлением, в котором сулилась награда за поимку «вора Кондрашки». Население равнодушно относилось к казенным посулам. Собравшись тайком, наиболее храбрые решали «земли не пахать, хлеба на государеву казну не сеять, никуда не отлучаться, ждать, когда Кондратий Афанасьевич придет и всех мирских ворогов по лбу хватит».
У Гаврюши Старченко не хватало силы на то, чтоб овладеть Нижним. Булавинцы всем скопом двинулись на Балахну. Местный воевода Деулин, панически боясь прихода Кондратия Булавина, к тому же отягощенный тучным чревом, не дождался народного суда. Его постиг неожиданный паралич, отнялись руки, ноги, а через день, узнав о вступлении булавинцев в город, воевода «отдал богу душу»… С той поры пошла гулять по Руси поговорка о человеке, внезапно пораженном апоплексическим ударом: «Кондрашка хватил!».[46]
События на Волге в 1707–1708 годах происходили в разгар русско-шведской войны. Жизненно важными обстоятельствами Россия принуждена была начать войну. Старинные русские земли у Балтийского побережья находились во владении Швеции. Страна нуждалась в выходе к морю, без этого невозможно было здоровое развитие экономики.
Заручившись союзниками — Польшей и Данией (имевшими в свою очередь территориальные притязания), — Петр потребовал от шведов возврата исконно русского достояния. Получив отказ, приказал войску перейти границу.
Царь Петр обладал расчетливостью, волей и энергией. Он знал, что отечественный флот — это, в сущности, ботики, на которых дети учатся плавать, что организованная им армия — пока еще толпа ребят, обученных военному строю. Но он знал также, что война исторически необходима для России, поэтому и решился на выступление.
Война началась для русских неудачно. Шведы разбили под Нарвой (19 ноября 1700 г.) русскую армию, которая лишилась многих воинов и всей артиллерии. Но тяжелый урок не прошел даром. «Нарва, — писал К. Маркс, — была первым серьезным поражением поднимающейся нации, умевшей даже поражения превращать в орудие победы». Петр тотчас же начал собирать и
