Принцесса для киллера - Анна Гур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зверей и чудовищ не любят. Чревато и опасно.
Прицеливаюсь.
Сердце. Пробить сучонку грудную клетку. Подыхать будет больно, кровью давиться и задыхаться.
– Не убивай его… Фил.
Голос принцессы в ушах звенит. Своего чувака защищает.
Только вот Маша не знает одного воровского правила. Ассасин это не только звание, это – приговор. У меня нет права на ошибку. Мой промах имеет свою цену – моя жизнь.
Задерживаю дыхание, чувствую оружие, вдавливаю прицел, а кажется, что в глаза ведьмовские смотрю и пальцы сами в медных волосах запутываются, поднимает личико ко мне, а меня бьет силой ее чувств.
И выть хочется и скулить побитым псом.
Хоть бы кто в этой сучьей жизни за меня так страдал, мою жизнь вымаливал… И хочется резкое что-то бросить, злое, как уже сказанул из-за ревности лютой, но не могу…
Где-то слышал, что любовь – это когда себе на горло наступаешь, только чтобы ей хорошо было.
Цена выстрела – жизнь. Ассасина или жертвы – закон неписанный и по понятиям принятый.
– Любишь Ромео своего? – спрашиваю, а в душе вою: “Меня люби, принцесса, хоть на крупицу так, как лоха своего!”
– Да…
Контрольным в висок, и ведь не врет, чую, что правда.
Тянет достать пушку и выстрелять всю обойму, схватить девку и рвать ее на куски, чтобы знала, что такое боль.
Моргаю и отвечаю то, что должен:
– Я промахнусь.
Обнимает меня за шею, всем телом ко мне прикипает, а я щеку в кровь кусаю, чтобы не обнять в ответ. В волосы ее дивные, что красным золотом блестят, носом не уткнуться и пряный запах свежей вишни не вдохнуть.
Отталкиваю. Видеть больше не хочу.
Никому не нужный Джокер. Убийца и зверь, выросший на улице. Всегда один. Такова судьба смертника…
И пуля меня все равно найдет, и неважно, сейчас или через год. У меня короткий путь и дорожка скользкая. Так уж получилось, что выбора не дали. Не всем везет в дерьмовой жизни и походу я в вечных лузерах.
Нажимаю на курок.
Дэниел Серебряков с пробитой грудной клеткой заваливается на землю.
Начинается суматоха, а киллер, исполнив заказ, покидает порт.
Глава 53
Проезжаю сквозь радушно распахнутые кованные ворота и паркую тачку, а сам почему-то на мгновение поднимаю взгляд и смотрю на небо сквозь лобовое. Голубое, безоблачное и чистое. Небеса обетованные. Так говорят. Мне не светят. Только вниз, во мрак и тьму с моим послужным списком…
Понимаю, что губы деформировала усмешка.
Хороший день сегодня, мать его, солнечный, в такой и помереть можно.
Отбрасываю ненужные мысли и выхожу из машины. Иду к пропускному пункту с охраной. Возвращаясь с задания, по традиции с отчетом должен предстать перед Кровавым.
Ребята на точке хмурые, взгляд прячут. Игнорирую. Пока я еще ассасин, пока боятся, но на долго ли хватит их опасения, если хозяин подаст команду “фас”?
Прохожу досмотр, когда появляется Змей.
– Сдай оружие, Джокер.
Без приветствия и лишних расшаркиваний приказывает глава службы безопасности Каца.
Упираю взгляд, и мужик все-таки проясняет:
– Приказ Кровавого, Фил. Не дури, оружие на стол.
Бросает взгляд в сторону пацанов из охраны, и они стайкой отправляются к моей тачке, потрошат все, проверяют.
Молча достаю стволы и сбрасываю весь боезапас, который ношу с собой.
Я знал, на что шел. У меня не было права на ошибку.
– Еще есть что?
Спокойно заданный вопрос, на который отрицательно мотаю головой.
– Тебя ждут, ассасин.
Выхожу на улицу и иду дальше к охренительно красивому особняку. Круто Кац поднялся. Империю отгрохал, с самых низов взлетел и в этом вот замке живет принцесса, ради которой бродяга предал все, отрекся от понятий и пальнул в цель, промахнувшись на три долбаных миллиметра. Пуля не задела сердца и не разорвала аорту.
– Любишь Ромео своего?
– Да…
Сейчас понимаю, что Маша вызвала чувства, и когда любишь, способен вырвать из груди сердце по ее просьбе. Только мой огрызок на хер никому не сдался…
Вдыхаю чистый воздух, хочу надышаться. Взять с собой частичку света и тепла, а перед глазами только Мэри. В слезах и на коленях, умоляющая за другого.
– Фак!
Зря пушку сдал, стрелять хочу, выбить из мозгов все лишнее.
Захожу в холл с непонятными статуями. Их сюда из музеев всяких, видно, привезли и с аукционов, висюльки на люстрах блестят, хоть глаза вырывай.
Когда ты идешь на смерть и понимаешь, что живешь последние секунды, тебе все равно на все и вместе с тем замечаешь нюансы.
Киллер влюбился в принцессу. Нет у тебя шансов, Фил, и жизни нет, это все так, игра в русскую рулетку и контрольный уже скоро.
Несколько пролетов, пару поворотов и вот я вхожу в кабинет Царя. Иван Кровавый упирает в меня бесцветные глаза с точками зрачков.
Сейчас он кажется каким-то безумным, глаза блестят в горячке, рука на перевязи. Знатно его изрешетило.
Одет, как всегда, в белоснежное. Дьявол любит белый цвет. Поразительно.
– Ну, здравствуй, Джокер.
Произносит холодно. Смотрит в глаза, и я киваю.
– Я промахнулся, – говорю сразу не расшаркиваясь.
– Знаю…
Отвечает спокойно, только за этим спокойствием чую бешенство.
– Объяснения, ассасин? – чеканит слова.
– Не рассчитал угол ветра.
Царь выдыхает.
– Не рассчитал, значит…
– Три миллиметра.
Губы растягивает в улыбке.
– Сдается мне, что это был не промах, а хирургия… Сосунка Серебрякова пожалел?!
Спокойно встречаю ледяной взгляд.
– Иногда промах это только промах, Царь.
– Закон знаешь?!
– Знаю. Ассасин платит жизнью. По-любому цена промаха смерть. Я пришел платить.
Молчит. Раздумывает. Даю время.
– Интересный ты пацан, Джокер. Собой рискуешь, под пули бросаешься, Мэри прикрыл, потом рванул за исполнителем и поймал, выбил признание… Все просекаешь. По понятиям вроде, и вдруг промазал и даже отмазки нормальной нет.
И тут у меня вопрос: если тебя перекупили, в чем я сомневаюсь, то почему ты пришел держать ответ?
– Ассасина не перекупить, Царь.
Отвечаю и смотрю в глаза своей смерти.
Лицо Вани Кровавого становится маской, непробиваемой, непроницаемой. Взгляд сцепляется с моим, и я стою до последнего на своем.
Я промахнулся. И готов принять наказание. Сам решение это принял, сам пошел на промах. Не лгу. Там были только я и винтовка, и никого, кроме меня.
Внезапно нарушает повисшее молчание и озвучивает приговор:
– Хорошо, Джокер. Цена ошибки смерть. Ты знаешь.
– Да. Таков закон для ассасина.
Кац бросает на меня странный взгляд, молча смотрит,
