Странник. Трилогия - Игорь Чужин

Я поднялся и потянулся. С кухни доносились ароматы горячей пищи, которая давно не попадала в мой желудок.

— Ты всех позвал?

— Да, хозяин. Все уже в бараке, вас дожидаются.

В бараке за столом меня ожидала вся команда. Викана восседала во главе стола и принимала ухаживания от многочисленных кавалеров. Мое появление прервало поклонение гвельфийке, и народ дружно встал из-за стола. Я кивнул и сел за стол напротив Виканы.

— Где капитан и его люди? — задал я вопрос Торвину.

— Они на корабле обедают.

— Викана, как состояние капитана, можно с ним поговорить?

— Я думаю, что он еще недостаточно оправился от ранения, — ответила девушка.

Кивнув, я приступил к еде. Мое появление изменило атмосферу за столом, — из друга и приятеля я постепенно превращался в высокородного, при котором неуместно было свободно себя вести. Такое отношение несколько коробило меня, но средневековье Геона диктовало свои правила.

После обеда я в сопровождении Виканы и Торвина отправился на корабль. Мы зашли в каюту капитана. Мужчина среднего роста и плотного телосложения лежал на кровати с изможденным лицом и лихорадочно сверкающими глазами. Викана снова немедленно занялась капитаном, но она была сильно энергетически истощена предыдущими лечебными процедурами. Я вышел из каюты, чтобы не мешать. Через некоторое время, еле держась на ногах, вышла и Викана.

— Я ничего не могу сделать, капитан скоро умрет, у него началась горячка и заражение крови, — заплакала девушка.

— И ничего нельзя поделать?

— У капитана воспалился мозг, я бессильна.

Смерть капитана ставила нас в безвыходное положение. Из команды на корабле осталось только четверо, а на весла необходимо посадить человек двадцать. Куда плыть и как управлять кораблем, я не знал, шаки в гребцы не годились. Надо было что-то придумывать с нашим электромотором. С тяжелыми думами я отправился снова на берег. В бараке я собрал совещание, на котором огласил весть о скорой смерти капитана.

— У кого какие мысли о дальнейших наших действиях? — спросил я.

— Я в этих местах не бывал и ничего сказать не могу, — отчитался Рис.

— Ты, Колин, что скажешь?

— Я халифат знаю плохо. Был здесь один раз в Басре, один раз в Медине. В Медину сопровождал караван как охранник и никуда не отлучался. Ездил несколько раз в Керану, но по халифату не путешествовал.

— Торвин, твои предложения?

— Обстановка не ясна, нужно дождаться людей капитана.

— Как ты думаешь, после смерти капитана его люди с нами пойдут?

— Сомневаюсь, им нет резона жизнью рисковать, а вот сдать нас арбам они могут.

— Так, заканчиваем разговоры, всем думать до утра, — прекратил я прения.

Глава 24

БОЙ НА ОСТРОВЕ

Капитан умер ночью. Обессиленную девушку с корабля в барак на руках принес Рис. Гвельфийка находилась без сознания. Потратив последние силы, Викана готова была отправиться на тот свет следом за капитаном. Рис положил дорогую ношу на стол, а я погрузился в транс и начал обследовать ее. Аура Виканы почти погасла, и сердце едва билось. Нужно было срочно спасать красавицу. Опыта в таких вопросах у меня не было, но также не было и выбора. Подстроив пульсацию своей ауры под пульсацию ауры Виканы, я начал наполнять ее энергией. Аура вокруг головы девушки стала ярче, но я не форсировал процесс, боясь ей навредить. Через полчаса аура пришла в норму, но сердцебиение оставалось слабым и прерывистым. Я начал подгонять кровоток в теле гвельфийки при помощи Силы, ускоряя потоки энергии в сосудах девушки. Через час щеки Виканы приняли свой обычный цвет, и обморок перешел в сон. Оставив девушку на попечение Торвина и Риса, я вышел из барака.

Время перевалило далеко за полночь. Яркие звезды усеивали небо Геона, под которым сверкала всеми цветами радуги феерическая картина энергетической паутины, окутывающей этот мир. В этой картине меня насторожила какая-то странность, но мне никак не удавалось понять, в чем она заключается. Неожиданно пришло прозрение: я впервые видел одновременно обычный и энергетический мир Геона. Произошел качественный скачок в моем ощущении этого мира. Проанализировав свое состояние, я постарался запомнить его. Постепенно пришло понимание, как управлять этим состоянием, и мне стало легко удаваться переходить в любое из трех состояний своего ощущения мира вокруг. Я мог видеть этот мир зрением обычного человека и зрением, в котором отображалась только энергетическая картина окружающего. Новым стало состояние, при котором одновременно я видел объект обычным зрением и его энергетические характеристики.

Мой внутренний взгляд вычленил из картины мира три подходящих для подзарядки луча Силы. Энергии для лечения Виканы я потратил немного, но запас карман не тянет, и я отправился к ближайшему лучу, выходящему из земли под навесом с металлоломом. Под навесом расположился Первый со своими подчиненными. Шаки спали, измотанные прошедшим днем, только один дежурил у маленького костра. Увидев меня, шак вскочил и хотел разбудить Первого, но я, приложив палец к губам, запретил ему это делать.

Понравившийся мне луч выбивался из кучи металлолома под острым углом, и я, выкатив из кучи железяку, похожую на затвор трубопровода, уселся на нее, как на стул. Зарядка прошла как по нотам, и можно было идти спать. Моя попытка встать с импровизированного стула закончилась плачевно, штаны зацепились за болт на железяке, и я грохнулся на спину. Штаны зацепились капитально, и, чтобы отцепить их и не порвать при этом, я перешел на внутреннее зрение. Сканирование железяки дало неожиданный результат: она оказалась деталью насоса, рабочей частью которого являлся бронзовый винт, очень похожий на винт корабля. Винт крепился на вале, за обломок которого я и зацепился.

«Блин, наконец-то рояль в кустах, а то все время то табуреткой по башке, то копье в пузо или на карачках со стрелой в заднице», — мелькнуло в голове.

Меня с того момента, как я попал на Геон, не оставляла призрачная надежда, что все понарошку и в какой-то момент я проснусь на Земле, у себя в постели. Волею случаев мне удавалось выжить в таких передрягах, в которых погибали мои спутники. Готовый корабельный винт оказался первой реалией, предоставленной судьбой. Я хорошо понимал, что моя храбрость и крутизна является бесстрашием загнанной в угол мыши, которая бросается на кошку от безысходности. До сего времени меня спасала только возможность пользоваться Силой, из-за которой меня и занесло на Геон.

«Что-то я очень заторопился с выводами, а то получится как в пословице: „Гладко было на бумаге, да забыли про овраги“, — подумал я. — Нужно завтра попытаться вытащить из корпуса винт и запустить привезенный нами двигатель, вот тогда и будем говорить о роялях».

Решив отложить решение накопившихся проблем на утро, я направился спать в барак. Викана тихо посапывала на столе, где я оставил ее после лечения, только кто-то подложил под ее голову подушку и накрыл одеялом. Мне не хотелось шарахаться по бараку в поисках места для ночлега, и я улегся на широкой лавке возле стола, подложив под голову какой-то мешок.

Разбудила меня Викана, которая, слезая со стола, уселась своей соблазнительной попкой прямо мне на грудь. В помещении никого не было, все куда-то вышли, не став будить нас с гвельфийкой. Девушка протирала своими маленькими кулаками глаза и, широко открыв рот, зевала. Вид у этой сказочной красавицы был настолько детский и беззащитный, что я с трудом мог поверить в то, что этот ребенок сам вчера чуть не умер, отдавая все свои жизненные силы незнакомому человеку.

— И долго мы так будем сидеть? — выдал я реплику, подталкиваемый своим веселым настроением.

— Сколько нужно, столько и буду сидеть, — ответила Викана, не поняв, откуда раздался голос.

— Ну, тогда я еще полежу, попка у тебя мягкая, и весишь ты немного, — продолжил я.

Викана поняла, что сидит у меня на груди, и подскочила как ошпаренная. Я еле успел схватить ее за талию, чтобы она в запале не покалечилась. Цвет лица гвельфийки из оливкового стал синим. Никак не привыкну к тому, что она не краснеет, а синеет.

— Тихо, тихо, не убейся! — успокоил я девушку и отпустил руки.

Гвельфийка осторожно слезла с моей груди и опрометью выскочила из барака. Пора было подниматься и мне.

На улице я застал весь свой отряд. Народ выглядел угрюмо, наводя на мысль, что меня ждут плохие новости.

— Торвин, докладывай, что произошло.

— Плохие новости, господин. Матросы сбежали и забрали единственную лодку.

— Надо же, я уже господин. Ладно, господин так господин, — не стал я возражать. — С корабля что-нибудь утащили?