Там, за рекою, — Аргентина - Иржи Ганзелка

А несколькими неделями позже новую страницу парагвайской истории открыла аргентинская «Ла Критика»:

«Бывший министр просвещения Фелипе Молас Лопес, возглавлявший исполнительную власть с 26 февраля, после изгнания из президентского дворца временного президента Раймонда Ролона был избран новым парагвайским президентом. Эти выборы дают Лопесу право выполнять президентские обязанности в течение пяти лет».[37]

В Буэнос-Айрес вылетел новый парагвайский посол, восемнадцатый по счету с 1939 года.

ЗА ВЫСОКОЙ ТРАВОЙ

Гуарани, исконные жители Парагвая, были одним из самых многочисленных индейских племен в Южной Америке. Кроме севера и центра нынешнего Парагвая, они населяли весь юг и центр Мату-Гросу, часть течения Амазонки и побережье Атлантики. Их жизненное пространство начиналось в устье Ла-Платы и кончалось на севере у Амазонки; с востока его омывали волны Атлантического океана, с запада окутывали туманы поднявшихся до неба Кордильер.

По преданию, гуарани происходили от двух братьев — Тупи и Гуарани. Первый остался в Бразилии, второй со своими людьми дошел до самой Ла-Платы. Племени, в то время бесчисленному, угрожала гибель от потопа, но пророк Тамандаре, который знал о грозившей опасности, привел народ в пальмовую рощу и кормил его там орехами, пока вода не пошла на убыль.

Гуарани признавали единственного бога Тупи, «отца всех», но тем не менее ни храмов для него не строили, ни жертв ему не приносили, потому что понятия не имели о его внешности. Они были великими знатоками природы и особенно хорошо разбирались в лекарственных растениях. Жили гуарани селениями от пятидесяти до ста семей, под управлением вождей — каеиков. Они мастерски владели луком и стреляли так, что от них «не могла уйти даже летящая муха».

Сейчас статистика предполагает, что в день, когда прославленные каравеллы Колумба причалили к островку Гуанахани в Карибском море, на всем вновь открытом континенте проживало 13 миллионов жителей. Этот континент еще не назывался Америкой, жители его тогда и понятия не имели, что их будут называть индейцами только потому, что Колумб ошибся, отыскивая путь к настоящей Индии. У них была зрелая культура, они знали целый ряд культурных растений, и было у них только одно желание: чтобы белые оставили их в покое. Но история в Новом Свете шла в совершенно ином направлении. Она была залита потоками крови, которая текла повсюду, куда вступали белые захватчики, жаждущие богатства. На острове Эспаньола проживало более 100 тысяч индейцев, когда в памятную ночь с 11 на 12 октября 1492 года к его берегам пристали корабли Колумба. В 1515 году, то есть двадцать три года спустя, на острове едва насчитывалось 30 тысяч исконных жителей. А еще через несколько недолгих лет они исчезли совсем.

Перелистав воспоминания величайшего нашего знатока Южной Америки А. В. Фрича, приходишь к грустному выводу. Некоторые индейские племена, чьи обычаи Фрич изучал всего сорок лет назад, вымерли полностью, до последнего человека. Это в значительной мере касается Парагвая. В нескольких километрах на север от Асунсьона живет еще несколько десятков индейцев, на которых туристы ходят смотреть как на музейную редкость.

— Вам повезло, — сказали нам друзья в Асунсьоне. — Вы приехали как раз в канун самого большого парагвайского праздника. Если в среду вы выедете в Каакупе, то увидите там весь Парагвай в сборе.

Больше, мол, мы вам ничего не скажем. Это нужно видеть собственными глазами.

И все же до утра среды нам удалось выяснить некоторые подробности. Говорят, что первоначально Каакупе означало «За высокой травой». «Каа» на языке гуарани означает «высокая трава», «купе» — предлог «за». Говорят еще, что хотя иезуиты были изгнаны из страны в 1767 году, до сих пор их влияние в Парагвае все же очень сильно. Каакупе — местопребывание Голубой Девы Марии — разумеется каакупской, — которая способна творить чудеса. И еще говорят, что до Каакупе не так уж далеко — ровно 60 километров по безукоризненному асфальту; час езды — и вы там. До сорокового года паломникам было куда хуже: по старой извилистой дороге путь длился иногда и двадцать часов.

И вот мы поехали. Дорога действительно такова, что в любом месте Европы за нее не пришлось бы стыдиться. И о дисциплине движения здесь позаботились: через каждые двести метров стоит полисмен, так как из опыта прошлых лет известно, что паломничество к чудотворной деве всегда обходится в некоторое количество человеческих жизней. Машины пока что можно пересчитать по пальцам. Зато обочины дороги буквально кишат людьми, и чем дальше, тем их больше. Почти весь Асунсьон отправился пешком в Каакупе. Большая часть паломников находится в пути уже второй и третий день — целыми семьями, с запасами еды и питья. Они едят у дороги, спят у дороги, облегчаются у дороги. Многие из них тащат на голове большие тяжести. Два кирпича, огромный камень, бревно, кусок железа, корзину глины. Шестьдесят километров тащат они свою ношу, чтобы перед началом религиозного обряда сбросить ее к ногам всемилостивой Virgen Azul и избавиться таким образом от накопившихся за год грехов.

— Раньше, как нечто обычное, воспринимались случаи, — комментирует наше сосредоточенное наблюдение бывший парагвайский консул в Праге, — когда паломники все шестьдесят километров ползли на коленях или даже на животе…

В 40 километрах за Асунсьоном шоссе начинает подниматься понемногу, затем с левой стороны появляется озеро Ипакарай, и вскоре мы проезжаем через городок того же названия.

«Pare, mire, escuche!» — приказывает по-испански надпись на железнодорожном переезде. — «Остановись, осмотрись, прислушайся!». То же самое напоминали и английские предупреждения в английских колониях в Африке. Видно, владельцам парагвайских железных дорог — английским компаниям — не пришлось далеко отходить от своего проверенного «Stop, look, listen!».

Мы проезжаем по густо поросшему лесом краю, по гористой пампе. Хребты Кордильера-де-лос-Альтос уходят куда-то вправо и теряются в голубоватой мгле. Толпа людей на шоссе все увеличивается, утомленные паломники пользуются каждым гудком автомобиля, чтобы остановиться и передохнуть. Они присаживаются в кюветах, опираются о палку, однако ношу, которая должна избавить их от грехов, все время держат на голове. Через густеющие толпы пробираются грузовые машины и кары на высоких колесах, которые тянет пара осликов или мулов,

Теперь мы уже движемся только шагом; и думать нечего, чтобы через час добраться до Каакупе!

— Muy buenos días, — раболепно произносит, высовываясь из окошка, наш проводник. И, значительно подняв указательный палец, оборачивается к нам: — Это был сеньор Мориниго, брат бывшего президента республики. Он идет в Каакупе пешком, как и все остальные!