Правда о Порт-Артуре. Часть II - Евгений Ножин

Только пули продолжали пѣть свою отрывистую пѣснь; онѣ никого не стѣснялись.

Высота горы царитъ надъ всѣмъ фронтомъ. Канонада уже стихла. Сумерки надвигались. Наши батареи молчатъ. Рѣдко, рѣдко раздастся выстрѣлъ, сразу два, три, и тихо, все тихо. Шумитъ лишь беззаботно внизу городъ.

Вернувшись въ штабъ, Смирновъ пододвинулъ къ Орлиному Гнѣзду послѣдній баталіонъ 14-го полка.

Въ общемъ резервѣ оставались только двѣ роты подъ Перепелиной горой, для прикрытія долины Лунхе.

Только двѣ роты!!

Все было влито въ оборонительную линію.

Придвинувъ къ Гнѣзду послѣдній баталіонъ, комендантъ приказалъ адмиралу Вирену быть готовымъ снять резервъ десанта (800 человѣкъ, обслуживающихъ корабли на якоряхъ).

Это было въ 7 часовъ вечера.

Всѣ мы, кто зналъ истинное положеніе вещей, переживали томительные часы сжиданія.

Чѣмъ глубже вечеръ, чѣмъ ближе ночь — тѣмъ минуты тянулись дольше, тѣмъ тише становилось на фронтѣ.

Наконецъ все стихло, все.

Надъ Артуромъ воцарилась ночь.

Ночь ранняя. Тихая ночь.

Ночь, свѣтлая и лунная, дышала покоемъ и нѣгой.

Артуръ спалъ.

Крѣпость же нервно вдыхала десятками тысячъ грудей ароматъ недвижнаго воздуха.

Десятки тысячъ сердецъ бились въ униссонъ дыханію японцевъ, сплошными массами притаившихся въ темныхъ, не освѣщенныхъ еще мѣсяцемъ лощинахъ сѣверо-восточнаго фронта.

Враги ждали призыва къ бою.

Самъ Ноги, стоявшій на высшей точкѣ Волчьихъ горъ, пристально глядѣлъ на погруженный во мракъ Артуръ.

Сосредоточивъ на участкѣ отъ редута II-го до лит. Б (5 верстъ) болѣе 2 дивизій, численностью свыше 35,000 человѣкъ, рѣшивши однимъ ударомъ занять фортъ II, лит. Б и Орлиное Гнѣздо, — тревожно, мучительно тревожно стремился пронизать кровавую завѣсу грядущаго.

Смирновъ, какъ бы по наитію свыше предвосхитивъ замыселъ главы враговъ, всѣ свои силы влилъ туда, куда устремлялся Ноги.

Только съ той разницей: Смирновъ разсчитывалъ каждую роту, взводъ, тогда какъ командующій осадной арміей игралъ десятками тысячъ.

Канулъ въ вѣчность одиннадцатый часъ 10-го августа 1904 года, и по единому знаку Ноги живая лавина людей неудержимо полилась на Артуръ…

Изъ лощинъ, овраговъ, долинъ показались японцы…

Затрещали винтовки, зарокоталъ пулеметъ, загудѣли, загромыхали орудія, завыли снаряды, запѣли пули…

Брызнули лучи прожекторовъ…

Зашипѣли, какъ огромныя змѣи, боевыя ракеты, стремительно несшіяся на небо, и, разрываясь на сотни огромныхъ, яркихъ шариковъ, затмившихъ свѣтъ вѣчныхъ звѣздъ, — ослѣпили атакующихъ, бѣжавшихъ на насъ маленькихъ храбрыхъ людей.

Бѣгутъ, падаютъ, подымаются, кучами валятся, копошатся…

На фосфорическомъ свѣтѣ прожекторовъ — красно-кровавые взрывы снарядовъ.

Вой, гулъ, трескъ, грохотъ, ревъ тысячъ людей.

Бѣгутъ они, падаютъ, падаютъ… Страшно, жутко.

Наши, во весь ростъ, прицѣльно развили незтмолкаемый пачечный огонь.

Все кругомъ гремитъ и стонетъ. Что-то стихійное!

Не штурмъ, а адъ!

Но вотъ — тише, тише…

Японцы не выдержали, отхлынули.

Лучи прожекторовъ впились впередъ и медленно ведутъ. Живыхъ почти не видно, одни трупы; раненые копошатся…

2 часа ночи.

Вторая волна надвигается. Еще неудержимѣй.

Ливень чугуна, свинца и стали не можетъ сломить.

Съ невѣроятными усиліями атакующіе овладѣли Китайской стѣнкой противъ Заредутной батареи.

Идетъ рукопашный бой. Наши штыками выбиваютъ.

Лучи прожектора впились, свѣтятъ — свѣтомъ могилы.

Грозная картина и отвратительная.

По приказанію Смирнова, отъ Перепелиной горы бѣгомъ приближались послѣднія 2 роты резерва.

Прожектора свѣтятъ — утпорно, настойчиво.

Бой стихаетъ на стѣнкѣ. Послѣднихъ живыхъ враговъ добиваютъ.

Лучи поползли дальше, ищутъ враговъ.

Все пространство, до чего ни коснутся они, усѣяно трупами.

3 часа. Ночь глубокая.

Луна уже на закатѣ. Въ городѣ тихо. Начался третій штурмъ. Безстрастный Ноги хочетъ добиться своего. Кровавая завѣса поднялась. Живая новая волна людей катилась. Бѣгутъ. Ударъ этотъ, страшный ударъ волны живой сопровождался не храбростью людей! Нѣтъ!

Это былъ ударъ, натискъ, прыжокъ разсвирѣпѣвшаго, разъяреннаго, опьяненнаго кровью стада тигровъ — но не людей.

Сатанинскій говоръ тысячъ винтовокъ, раскаты орудій, пулеметовъ, посылавшихъ тучи металла и огня — были не дѣйствительны. Волна взметнулась, ее гналъ ураганъ.

Волна людей, свѣтящаяся въ лучахъ прожекторовъ, въ блескѣ ракетъ, кипѣла и неудержимо-властно неслась впередъ.

Волна, заливавшая потоками горячей человѣческой крови; какъ брызгами, устилавшая долины, овраги, балки горячими, исковерканными трупами, корчившимися, кричащими ранеными, — взметнулась обрушилась и перекатилась черезъ Китайскій валъ…

Японцы неудержимо лѣзли на Заредутную, Волчью батарею и наполовину овладѣли ею.

Прибывшія во-время 2 роты спасли все.

Послѣ рукопашнаго отчаяннаго боя, враги были опрокинуты, и всѣ до единаго легли костьми.

Волна отхлынуда и захлестнула заднихъ. Самый страшный моментъ!

Густые резервы, скучившіеся въ лощинѣ между Китайской стѣной и Заредутной горой, освѣщенные неподвижными лучами прожекторовъ, метались въ ужасѣ, словно волны, кипящія въ гигантскомъ водоворотѣ,— быстро уничтожаемые орудійнымъ и пулеметнымъ огнемъ.

Красноватый паръ на фонѣ рвущихся снарядовъ и блекнувшихъ лучей прожекторовъ подымался надъ долиной смерти, словно предразсвѣтный Туманъ.

Да, востокъ уже и пылалъ за горами.

Погасли огни.

Свѣтло уже …

Наши утомились.

Штурмъ отбитъ.

Ни пяди земли не отдали врагамъ.

Но зато страшно было глядѣть впередъ и вокругъ.

Взошло солнце…

Сплошныя, въ нѣсколько рядовъ, груды труповъ на еще намъ принадлежащей землѣ. Смерть торжествовала.

22,000 жизней сломились на сопротивленіи крѣпости, которую японцы рѣшили взять открытой силой.

Всѣ надежды Японіи на быстрое паденіе Артура разсѣялись, какъ дымъ.

Это былъ моральный ударъ.

Пришлось начать правильную осаду.

Ноги никакъ не ожидалъ, во что превратился Артуръ въ рукахъ Смирнова.

Съ занятіемъ японцами редутовъ I-го и II-го, они сѣли, присосались къ нашему сѣверо-восточному фронту.

Исходящій уголъ этого фронта былъ почти въ ихъ рукахъ. Я говорю "почти" потому, что большую часть времени развалины ихъ являлись нейтральной зоной, благодаря развиваемому по нимъ Смирновымъ страшному артиллерійскому огню. Японцы не могли тамъ держаться и занимали его лишь рѣдкимъ сторожевымъ охраненіемъ.

Какъ только редуты были оставлены, генералъ Смирновъ, придавая владѣнію ими огромное значеніе, рѣшилъ во что бы то ни стало вернуть ихъ, отбросить японцевъ отъ фронта и этимъ заставить осаждающаго начать атаку снова.

Онъ придавалъ владѣнію редутами столь важное значеніе въ дальнѣйшей оборонѣ крѣпости, что рѣшилъ для достиженія этой цѣли пожертвовать, если бы понадобилось, даже двумя-тремя тысячами стрѣлковъ.

Возвратъ редутовъ, какъ я уже говорилъ, страшно затруднилъ бы противнику постепенную атаку.

Ему пришлось бы брать редуты либо вновь фронтальной атакой, либо издали начать веденіе инженерныхъ работъ.

Генералъ Смирновъ рѣшилъ организовать сильную вылазку.

Вмѣшательство Стесселя въ это дѣло испортило все. Онъ своимъ приказомъ отъ 18 августа, № 552, парализовалъ намѣреніе Смирнова организовать сильную вылазку, настаивая на вылазкахъ партіями.

Усовѣщеванія Смирнова, Кондратенко не привели ни къ чему: Стессель былъ твердъ въ своемъ рѣшеніи.

Небольшія же вылазки на редуты, кромѣ напрасной траты людей, не приводили положительно ни къ какимъ результатамъ.

Офицеры, нижніе чины, вполнѣ понимая, насколько важно вернуть редуты, рвались въ дѣло.

Смирновъ продолжалъ настаивать.

Но Стессель, подъ вліяніемъ Фока, былъ твердъ въ своемъ рѣшеніи.

Не говоря уже объ огромныхъ практическихъ результатахъ овладѣнія нами редутами, оно имѣло бы огромное вліяніе на духъ гарнизона.

Люди увидѣли бы, что не только могутъ защищаться, но проявлять и активную дѣятельность.

Духъ гарнизона былъ далеко не повышенъ, несмотря на то, что попытка противника овладѣть крѣпостью открытой силой потерпѣла полную неудачу. Кромѣ систематическаго отступленія, онъ ничего не видѣлъ. Это всѣми силами старался внушить Смирновъ Стесселю.

Но Стессель былъ твердъ въ своемъ рѣшеніи — сильная вылазка не разрѣшалась.

Японцы же не теряли драгоцѣннаго времени. Воспользовавшись оврагами, лощинами и развалинами деревень Палиджуанъ и Уцзяфанъ, они вывели подступы къ гласисамъ редутовъ.