Звездная бирема «Аквила». Рубеж - Олег Мелехов

— Астрогация! — резко бросила Ливия. — Не спать на пульте!

«Если у них не было лигариев», — хотел сказать Плавтий прежде, чем наварх пресекла его рассуждения. Прежде, чем Кассия, вся извертевшаяся в предвкушении прыжка, расслышала и задумалась — а в самом деле, как? Ливия знала ответ. Лигарии у алнотцев были. Парфийской, самой жуткой модификации. В Парфийской империи носители Парадокса вообще не считались людьми, да и, строго говоря, ими не являлись. Тела, лишенные сознания и интеллекта, с младенчества и до завершения жизненного цикла погруженные в подобие вечного сна. «Вегетативное состояние», как сказал бы корабельный хирург «Аквилы». «Овощи» — как выразился Северин, описывая Ливии эту ситуацию. Данайский вирус уничтожил не только все системы Алнота, он прервал существование алнотских лигариев. Освободил их единственным возможным способом. Но Кассии Фортунате о таких вещах знать и задумываться не стоило. Особенно перед прыжком.

— Улетаем, — повторила Ливия, поудобней устроившись в кресле рулевого. — Вперед.

Прежде, чем надеть обруч нейтро-интерфейса и погрузиться в «Аквилу», Кассия бросила цепкий взгляд на Ацилия, точнее, на его профиль в голубоватой ауре экранов-проекций. Неидеальный, патрицианский такой, ни с кем не перепутаешь, никогда не забудешь. И если Парадокс все же подведет, то лицо Гая Ацилия Куриона будет последним и лучшим её воспоминанием. И то, что он совсем рядом и дышит в унисон — тоже замечательно.

Интересно, что случается с теми лигариями, которые исчезают навсегда в червоточине? Летят ли они в нестерпимом сиянии целую вечность? Умирают ли в муках? Становятся чем-то иным? В любом случае, они с Гаем связаны навеки и без всяких поганых имплантов.

«Откуда такие похоронные настроения, лигария? — мурлыкнула в сознании Кассии республиканская боевая бирема. — Все у вас с Блондинчиком получится. Не дрейфь!»

Сказала голосом незабвенной подруги Папии Фортунаты, чуть хрипловатым и низковатым для девушки. Впрочем, милая Папия ни в силе, ни в жестокости мужчинам не уступала, а обдолбавшись стимулятором, могла и десятника в одиночку завалить.

«И вправду, чего это я расклеилась? — удивилась Кассия. — Ща мы этим галийкам покажем, как на Лации червоточины в узел вяжут!»

«Аквила» удовлетворенно, почти по-лисьи заурчала, словно только и ждала, когда вольные лигарии откроют для неё путь через пространство и время.

Часть 2

Alea jacta est

(Жребий брошен)

Глава 11

Бирема, на миг нестерпимо сверкнув ультрамарином щитов, выполнила изящный и сложный маневр, подавляя последний из преграждавших ей путь автоматических огневых узлов станционной обороны. И тут же, словно птица, вырвавшаяся на волю, исчезла во вспышке рат-перехода. Остаточный след ее ускорителей какое-то время еще был виден в пространстве, выдавая курс беглянки, но вскоре рассеялся и он.

— Красиво, — молвил трибун Клодий, не скрывая восхищения, и остановил воспроизведение. А потом вздохнул и повторил, глядя на гаснущую сферу вирт-проекции: — Бесподобно красиво. Ты не согласен, Марк Випсаний?

Претор станции Цикута ответил тяжелым «тигриным» взглядом. Красавчик-трибун, репликаторный отпрыск печально знаменитой фамилии Клавдиев, раздражал Випсания Бибула безмерно. Но патрицианская выдержка не позволяла злости прорваться наружу. Кроме того, инстинкт самосохранения весьма силен у живорожденных. А Клодий, несмотря на внешность, подобающую скорее амикусу, нежели трибуну Республики, уже доказал свою опасность. Ибо непредсказуем был и подл.

— При всем уважении к твоей должности, народный трибун, в тот момент мне было не до эстетики.

Клодий тонко улыбнулся, оценив маневр уклонения, который претор Цикуты выполнил с ловкостью опытного наварха. Ничуть не хуже, пожалуй, чем командир этой шустрой биремы… как бишь ее?

— «Аквила», — вздохнул трибун. — Образцовая бирема, согласно всем отчетам. С парой лучших офицеров сектора в командных креслах на мостике. Последние годы ты пестовал этих Аквилинов так, словно планировал жениться на навархе и усыновить префекта — или наоборот? Неудивительно, что тебе не удалось остановить своих беглых… питомцев, Марк Випсаний.

Бибул почти беззвучно скрежетнул зубами в ответ на очередное тонкое оскорбление.

— Как печально видеть человека, укушенного собственным псом, — трибун испустил очередной сочувственный вздох. — Итак, Аквилины угнали бирему, устроили побег лигариям, похитили своего психо-куратора, на закуску лишили станцию Цикута немалой доли оборонных систем, а потом… Что они сделали потом?

— Разве ты не ознакомился с докладом прежде, чем прибыть сюда лично, трибун?

— Н-ну… Вдруг за время моего перелета мятежники еще что-то успели натворить? — Клодий хихикнул. — Погоди-ка, так и было! Захватили патрульную либурну, между делом наваляли парфам и исчезли в пространстве. Растворились, надо полагать?

Трибун откровенно провоцировал претора, добиваясь хоть какой-то реакции: резкости ли, колкости или хотя бы возражений. Но Марк Випсаний считался опытным игроком в политические игры еще в ту пору, когда Клодий в своем репликаторе только-только начал из зародыша превращаться в плод. Поэтому все подначки молодого оптимата старый опытный популяр встречал непробиваемым спокойствием и вежливостью, от которой сводило скулы.

— Ты по большей части прав, трибун. Если допустимо использовать такую метафору для обозначения прыжка в червоточину, то они определенно растворились. В пространстве.

Клодий перестал ухмыляться и покачал головой, становясь серьезным:

— Из чего следует, что Курион остался лигарием, причем действующим. То есть твои мятежники не ставили перед собой цели освободить лидера популяров и устроить маленькую революцию. Они просто украли лигариев для… как бы выразиться?.. личного пользования. Этот маленький штрих меняет картину, Марк Випсаний. Ты почти убедил меня, что заговора популяров на Цикуте Вирозе не было. Однако почему ты не преследовал беглецов?

Випсаний Бибул пожал плечами:

— К несчастью, в моем распоряжении не так уж много боевых кораблей. К тому же, совсем мало навархов, способных тягаться с Ливией Аквилиной. Впрочем, ты можешь попытать счастье, господин, — претор Цикуты все-таки позволил себе тонкую, едва уловимую колкость: — Только прежде надобно их найти. А я, увы, совершенно не представляю себе, куда наши мятежники решили отправиться.

Марк Випсаний уже не намекал, а открыто напоминал: все, что покинуло пространство сектора, становится проблемой Сената, метрополии, лично трибуна Клодия, но никак не претора астралис Цикуты Вирозы. Будь то мятежная бирема, похищенные лигарии или беглый лидер популяров.

— Как изящно ты избавился от проблемы, Марк Випсаний, — улыбнулся Клодий. — Наверняка еще и вслед помахал. Что ж, все верно. Теперь поисками и уничтожением мятежников займусь я и флот метрополии. Однако не обессудь, если в результате моих поисков от твоих выкормышей-Аквилинов не останется и космической пыли. Vale!

«Смотри, как бы мои Аквилины тебя самого не распылили, cacator, — мысленно пожелал претор вдогонку частной барке Клодия, медленно выходящей из дока. — На таком прогулочном корыте только „Аквилу“ ловить, ну да, ну да».

— Итак, дружище-Ацилий, и куда же ты собрался? — мурлыкал Клодий, лениво пролистывая отчеты и рапорты, которыми щедро, даже в избытке, поделился Бибул. — Мятеж — твоих рук дело, несомненно. Мы-то с тобой знаем, что лигариев не обязательно держать в банке, чтобы водить корабли. Теперь вот и Аквилины это знают. И куда же ты поведешь их, мой Гай? Неужели…

Трибун сладко, совершенно по-кошачьи облизнул идеальные губы и прижмурился.

— Наварх! Проложи курс в Галийский сектор. Система… Бренны. Да, именно. Курс на Бренну.

— Запрос станции системной обороны!

Это были первые слова, которые Квинт Марций услышал, когда мятежная эскадра вынырнула из кротовины, а экипаж — из вечности безвременья.

— Транслируй наши сигнатуры! — скомандовали они с Ливией в один голос и так же синхронно повернулись к посту связи. — Срочно!

Нет, ну логично же, если из червоточины, ведущей в бесполезный необжитой сектор, время от времени появляются пиратские корабли, то эту лазейку надо, как минимум, держать под контролем. И не нужно быть великим стратегом, чтобы изначально не рассчитывать на ласковую встречу со стороны хозяев звездной системы Бренны.

Из-за флюктуаций, создаваемых кротовиной, контакт с галийской станцией опасно затянулся, и мятежники успели пару раз попрощаться с жизнью. И если даже у префекта затылок взмок от пота, то напряжение, царившее в эти долгие секунды в торвентории, достигло критической отметки. Но умница-Фульвий проявил просто-таки чудеса сообразительности. Оно и понятно, когда тебя держат на прицеле, мыслительные процессы резко ускоряются. Лары ведают, какой фокус придумал Фульвий, но связь заработала.