Над пропастью юности (СИ) - "Paper Doll"

— Вообще или прямо сейчас?

— Вообще.

— Наверное, неопределенность. Я ни в чем сейчас не уверена. Кажется, будто я должна чувствовать одно, когда на самом деле испытываю совсем другое, — Фрея с той же неуверенностью, о которой теперь шла речь, посмотрела на Инканти, который успел поднять глаза, чтобы посмотреть на неё. Она чувствовала себя глупо, поскольку сказанное было истинным отражением того, чего Фрея не хотела признавать. Теперь, когда слова были произнесены вслух, чувство стало реальным и деваться от него больше не было куда.

— Ты длжна нйти в сбе мятеж. Ты уже блзка к этму. Тлько это чвство длжно быть нстоящм, — произнес мужчина, прежде чем отвернуться. — Угщайся, — он протянул ей глубокую миску с засушенными финиками, которые Фрея приняла, как тайное приглашение, не нуждаясь в излишних объяснениях.

— Я могу пригласить подругу? — единственное, о чем она спросила, прежде чем уйти. Инканти молча кивнул, подливая в пустой стакан ещё алкоголя.

Фрея не стала наряжаться, как прежде, оставив желтое шифоновое платье покоиться в шкафу для другого особенного дня. Не дала Рейчел прикасаться к своим волосам или лицу, хотя стоило признать, что вкус у девушки был не так уж плох. Рассказала о тайных встречах Алиссе, пригласив её пойти вместе, на что та без лишних уговоров согласилась.

Всё было в точности так же, как месяц назад. Они с Алиссой появились на пороге дома сеньора Инканти спустя час после назначенного времени, когда вечер только набирал свои обороты. Фрея, не мешкая, произнесла пароль и им с ходу всучили по бокалу красного полусладкого вина. Под руку с подругой, она ощущала себя более комфортно, чем прежде. Риск того, что Реймонд подойдет, когда рядом была Алисса, оставался невелик.

Её заметно расстроило отсутствие Джеймса. Успело пройти несколько дней после их случайной встречи, нарушенной приездом мистера Кромфорда, которого ей так и не удалось увидеть хотя бы краем глаза. Сперва Фрея не подавала виду, но стоило ей совсем немного выпить, как она не стеснялась искать его глазами повсюду, не внимая ничему, что происходило вокруг. Реймонд в тот день тоже не пришел, но его отсутствие её вовсе не волновало, невзирая на опасение встретиться с ним один на один в том же месте, где развязался их продолжающейся до теперь спор, в котором Фрея решила занять пассивную позицию.

Она не заметила, как они с Алиссой оказались посредине комнаты на диване в самой громкой компании, обсуждающей в этот раз возобновление на своей должности Винстона Черчилля, обсуждая его военную деятельность с той же серьезностью, будто во время войны никто из них не был ничего не понимающим ребенком. Они обсуждали всё с тем рвением, будто знали обо всем на свете, когда, в сущности, не знали совершенно ничего. Алисса примкнула к ним быстро, будто всегда была частью этого небольшого замкнутого круга людей, когда Фрея отдалилась от них, оглохнув от шума собственных мыслей, скоротечно сменяющихся в потоке выпитого ею вина.

Она вздрогнула, когда кто-то осторожно тронул её за плечо. Сердце сжалось от привычного испуга, когда Фрея решила, что это был Реймонд. Стоило ей недалеко отойти от компании, в которой она скучала, как он нашел её, намерен нарушить покой снова.

— Это всего лишь я, — узнав голос кузена, Фрея заметно расслабилась. Плечи опустились вместе со вздохом, который она издала, как только Дункан оказался рядом.

— Как ты узнал обо всем этом? — спросила она, чувствуя как язык во рту размяк, невзирая на то, что выпила она всего бокал в отличие от многих присутствующих. Алисса сжимала в ладони уже второй бокал, выпивая понемногу с видом человека, который наверняка знал, как делать это без заметных последствий, вроде развязанного языка или головной боли.

— Достаточно знать пароль. Не обязательно иметь именное приглашение, знаешь ли, — пожав плечами, ответил парень. Фрея проследила за его взглядом, остановившемся на Алиссе, которая теперь громко хохотала над чем-то. Она взяла Дункана под руку, положив голову на его крепкое плечо. От него несло уличной прохладой, в ткань куртки крепко въелся ненавистный ей табачный запах. — Джеймс сказал, что ты будешь одна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Джеймс просил тебя прийти сюда? — в голосе прорезалась дрожь. Фрея подняла голову и посмотрела на Дункана, щеки которого горели жаром. Она даже притронулась тыльной стороной ладони к его лицу, но температура была в порядке. Жест кузины обратил его внимание. Дункан встряхнул головой, очки сдвинулись к переносице.

— Да. Он сегодня на работе, — слабая улыбка выросла на лице. — Сказал, что в прошлый раз тебе было здесь неловко, поэтому попросил меня прийти. К тому же возвращаться домой одной не так уж безопасно, — Дункан снова поднял голову следом за тем, как издали послышался звонкий смех Алиссы. Он внимал её голосу, как собственным мыслям, озвученным кем-то другим вслух.

— Не знала, что он работает, — задумчиво продолжала о своем Фрея. — А где…

— Прости. Ты не будешь против, если я отойду? — он не слышал её, вменяемый исключительно собственными мыслями. Сжав предплечье девушки, Дункан бросил на неё короткий взгляд. Получив одобрение, он подошел к диванам и ловко влился в компанию, предложив им собственные разумные рассуждения.

Наклонив голову, Фрея наблюдала за ними. Улыбка в ту же секунду стерлась с лица подруги, выражение лица стало озадаченно оторопелым. Она оглянулась вокруг, чтобы найти глазами Фрею, которая улыбнулась ей краешком губ, прежде чем поднять руки вверх и опустить голову в знак собственной непричастности.

Куда охотнее Фрея вернулась бы домой, но дискуссия продолжалась ещё, по меньшей мере, два часа. Между Алиссой и Дунканом разгорелся живой спор, за которым все наблюдали, как за театральным представлением, в ожидании того, чья импровизация иссякнет быстрее. Она вернулась к ним, села подле подруги, но никого не слушала и ничего не слышала, что не мешало наслаждаться размеренностью вечера, что не сулил обернуться катастрофой, как случилось в прошлый раз.

Откинувший на спинку мягкого дивана, Фрея предалась мыслям о Джоне и причине его скорого забвения. Чувство вины ослабило свою хватку, но продолжало сдавливать горло, стоило короткой мысли о парне нарушить покой. Она вспоминала о нем, только когда находила новое письмо и садилась за написание собственного. Писать стало проще, но думать о нем всё ещё тяжело.

Фрея чувствовала себя предательницей, обманщицей, самой жуткой притворщицей. И она могла спросить совета у Алиссы или Рейчел, поговорить по душам с Дунканом, но был ли в этом толк, если Фрея и без того знала, что всё, что она теперь делала, было неправильно.

Пока Джон был далеко, она чувствовала себя в безопасности. Отгоняла от себя назойливое чувство вины, напрасно заверяя себя, будто для решения этой проблемы ещё было время, торопиться было некуда, всё ещё могло измениться. В то же время воображать возвращение парня было для неё настоящей пыткой. Она обещала его любить и быть с ним до конца жизни, вверила свои руку и сердце, заверяла в вере в общее будущее, полное того самозабвенного лета. И после всего ей нужно было смотреть в лицо Джона, полное сияния искреннего чувства, и гасить его свет холодной жестокостью своего безразличия, с которым она никак не могла справиться. Любовь, описанная в письмах, была настоящей, но принадлежала не Джону.

От мыслей отвлек голос Алиссы. Она тормошила подругу за плечо, спрашивая, не хотела ли она вернуться домой. Фрея хотела этого больше всего на свете. Дункан и Алисса вовлекли её в разговор по пути домой, отвлекая от удушающих мыслей, полных неуверенности и грусти. Алисса была заметно мягче и терпимей, Дункан будто тоже сумел расслабиться, сменив идиотские шутки на забавные истории.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Месяц назад ты ведь не помогала Дункану в редакции, правда? — спросила Алисса, когда обе оказались в постелях. Фрея сладко зевала, когда Алисса выключила свет и бесшумно залезла под толстое одеяло, сотрясаясь от холода, что медленно покидал тело.

— Прости. Я не была уверена, можно ли было об этом рассказывать, — она упала на мягкую подушку, вывернув голову к окну, где в темноте лаяли собаки, нарушая тишину позднего осеннего вечера.