Над пропастью юности (СИ) - "Paper Doll"

— Лучше подожди здесь, ладно? — он оставил её, прежде чем догнать друга. Фрея обняла себя, неуверенно оглянувшись вокруг. Ей не оставалось ничего другого, как оставаться на месте и ждать, хотя желание пойти следом превозмогало.

Ей хотелось увидеться с отцом Джеймса исключительно интереса ради. Она была неуверенна в том, но, кажется, несколько раз виделась с его матерью за всё время, проведенное в Сент-Айвсе. Это были званые вечера или незатейливые ланчи, где сама Фрея была редкой гостьей, поскольку всё это отдавало скукой, которую она безутешно рассеивала в компании Джона. Приходила она туда исключительно ради Оливера, сопровождающего мать, с которой ей так и не представилось чести познакомиться, из-за чего она не всегда была уверена, кто из круга взрослых замужних женщин называлась Клариссой Кромфорд.

Всё же она приставила это имя к исхудалой даме в темной платье с пустым отреченным взглядом. У неё были темные глаза, цвет которых сливался с цветом зрачков. Похожие глаза были у Джеймса, но тогда она вряд ли могла сравнить их, поскольку глаза Оливера имели приятный карамельный оттенок. Она почти ни с кем не разговаривала, с большим любопытством рассматривая сад, картинную галерею или книжные полки. Фрее нравилось наблюдать за этой женщиной, находить в её отчужденности что-то поэтически прекрасное. Она не видела в ней ненависти или презрения, холодившие кровь, но исключительно трагедию, спрятанную глубоко внутри.

Представление отца Джеймса без визуального образа было затруднительным. Мистер О’Конелл не имел дел с Кромфордами, и они никогда никого не приглашали в гости. Всё, что она знала об этом человеке — обрывки фраз Оливера, который без охоты говорил о семье и которого она не всегда внимательно слушала.

На деле мистер Кромфорд был самым обычным представителем высшего общества, быть частью которого был обучен с самого детства. Самоуверенный, напыщенный и убедителен в самом нелепом утверждении. Он был харизматичным человеком, чего нельзя было отнять и у Джеймса, из-за чего пользовался большим успехом, как среди женщин, так и среди мужчин. В больших компаниях быстро находил друзей, но недоброжелателей имел ещё больше. Самодостаточный, обаятельный и в меру настойчивый. Его недостатки были незаметны чужому глазу, вопреки тому, что жена и дети находили их преимущественно больше, чем достоинств.

У него был свой ключ, о чем Джеймс всегда подозревал, но с чем не хотел делиться с друзьями. Отец любил всё контролировать, что было одной из причин, почему своенравность Джеймса в определенный момент стала нарушать грани приличия и семейного покоя. Он воспротивился тому, что его жизнь хотели подчинить не только общепринятым устоям, но прежде всего установленному жизненному плану. Пусть отец последовал воле деда, Джеймс хотел руководить своей жизнью самостоятельно, невзирая на то, что учился в Оксфорде исключительно из попечительства известного в узких кругах родителя.

Джеймс знал, что обнаружит отца в гостиной. Запрокинув ногу за ногу, тот сидел на маленьком диване, в одной руке держал развернутую газету, другой придерживал тюль, выглядывая с любопытством наружу.

— Стоило пригласить и девушку. Такая милая и изящная, но в то же время в глазах заметен дух упрямства. Должен признать, что-то в ней напоминает мне одну мою старую знакомую в юности, — он отпустил тонкую тюль, зажатую между двух пальцев, обратив скучающий взгляд на сына. — Здравствуй, Дункан, — мистер Кромфорд наклонил голову в уважительном жесте.

— Здравствуйте, мистер Кромфорд. Я только кое-что возьму и оставлю вас наедине, — парень неуверенно покосился на Джеймса, который сложил руки на груди, опустив голову вниз, спрятав сердитый взгляд. Дункан подбадривающе похлопал друга по плечу, прежде чем неловко покинуть комнату.

— Можешь не спешить. Я был намерен предложить Джеймсу ланч в более приличном месте, — он сдержанно улыбнулся, проведя пальцами по подлокотнику, где не оказалось пыли, как можно было предположить. Если бы не Спенсер тонкий упрек отца был бы более к месту. — К тому же я уже забронировал в гостинице номер, поэтому мы не скоро вернемся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты целый день на меня потратишь? — с горькой усмешкой произнес Джеймс впервые с тех пор, как увидел отца. Он достал сигареты, физически нуждаясь в том, чтобы заполнить легкие ещё чем-то, кроме удушливого воздуха, которого вдруг стало мало.

— Надеялся, мы сможем немного выпить и поговорить по душам, — гадкая улыбка коснулась тонких губ. Приезд отца не сулил ничего хорошего. Плохое предчувствие заполняло легкие ядовитым дымом, разъедающим мышцы, кости изнутри, отравляя кровь.

— Что-то случилось? Что-то с матерью или Оливером? — спросил Джеймс, прочистив горло.

— Нет, с ними всё в порядке. Я заехал как раз по пути в Сент-Айвс, откуда намерен её забрать. Мой приезд будет для неё приятным сюрпризом, — мужчина поднялся с места, оттянув вниз жилет. Он снова взглянул на улицу через окно, где продолжала мельтешить фигура Фреи.

— Так же, как и для меня, — проворчал Джеймс, поправляя ладонью волосы, прежде чем достать сигареты и закурить. — Зачем ты всё-таки приехал?

— Поговорить о положении твоих дел. Многое изменилось с тех пор, как мы виделись в последний раз, не так ли? Новостей от тебя тоже давно не было, — он ловко перехватил сигарету из рук сына, чтобы сделать глубокую затяжку, прежде чем потушить её о пепельницу, оставленную Джеймсом на крышке фортепиано. — Я надеялся, ты хотя бы что-то сделаешь со своими волосами за это время, — отец небрежно потрепал его отросшие волосы.

Дункан наконец-то нашел чёртову банку с засахаренными вишнями и явился исключительно для того, чтобы попрощаться. Мистер Кромфорд, ровным счетом как и Джеймс, знали, что тот всё это время подслушивал их неловкий разговор.

Они проследили за тем, как Дункан вышел на улицу, взял Фрею под руку и увел от дома. Она оглянулась, будто надеялась увидеть в окне лицо Джеймса, а может и его отца, чтобы окинуть хотя бы коротким взглядом и сравнить. И невзирая на то, что сам парень ничего не почувствовал, мистер Кромфорд сумел заметить в сыне явственную перемену. Он находил что-то знакомое в его мягком неуверенном взгляде, дрогнувших в короткой улыбке губам и крепко сжатым ладонях. Уверенность Джеймса пала перед волнением очнувшегося сердца.

Глава 13

В последнем письме дочери мистер О’Конелл сообщал, что отправлялся на продолжительное время в Канаду для «решения деловых вопросов». Фрея была уверена, что он отважился продать несколько текстильных фабрик, что после войны перестали приносить прежний доход, или решил объединить своё предприятие с другим, что выдавалось намного лучшим решением. Обещал вернуться домой к Рождеству и встретить её в Лондоне. Лесли, горничная, была отпущена домой. Брать её с собой не было надобности. О двух письмах Джона, любезно пересланных Лесли, не упоминалось, что означало исключительно то, что это дело продолжало оставаться втайне.

Помимо этого отец прислал ещё и денег, чтобы она смогла купить себе новое пальто, что Фрея успела заказать у местной портнихи, отплатив за работу собственно заработанными деньгами. Можно было купить пальто в одном из магазинов, но после приезда в Оксфорд она не посетила ещё ни одного, поскольку не так уж любила это дело. Куда больше её привлекали книжные и антикварные лавки, но в последнее время и там у неё не было времени появляться. И всё же Фрея решила на присланные отцом деньги купить новые краски, кисти и, может быть, несколько занятных книг.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

У Оливера всё оставалось неизменным. Он усердно учился, стараясь избегать всяких приключений, оставляющих неизгладимый след на прожитом времени жизни, превращая его в незабываемый. По большей части парень описывал своих одноклассников и учителей, что всякий раз заставляло Фрею подавлять смех, настолько живо и ярко у него получалось их изображать одним лишь словом. И всё же его письма были полны одиночества и грусти, что нельзя было не заметить. В ответном письме Фрея написала об этом, и в каждом втиснутом в бумагу слове чувствовалось влияние Джеймса, который проживал именно ту жизнь, что была полна ярких воспоминаний.