Завет - Эрик ван Ластбадер

— Уверен, что стоило отдавать ему монету? — спросила Дженни.

— Честно говоря, не знаю, — сказал Браво. — Но что сделано, то сделано.

Двое священников, один худощавый и повыше ростом, другой пониже, плотный и круглый, точно винный бочонок, приблизились к ним со стороны северного нефа, о чем-то тихо беседуя. Лица их были низко опущены и оставались в тени.

— Я пойду за ним. — Дженни неожиданно дернулась, и удивленные священники остановились, перешептываясь. Браво схватил девушку за руку. Немного постояв, служители повернули обратно и ушли, растворившись среди теней.

— Послушай, Браво…

Он приложил палец к губам.

— Когда речь идет о безопасности, командуешь ты, без вопросов. Остальное предоставь делать мне самому, ладно?

Она отступила, вспыхнув от гнева. Браво видел, что Дженни испытывает тревогу из-за того, что вынуждена уступить ему контроль над ситуацией, и понимал, что она все еще сомневается в его интуиции, в мотивах его поступков и — что было хуже всего — в силе его духа. Неважно, что они с нею были близки, — между ними по-прежнему зияла пропасть недоверия. Словно обоюдная страсть была всего лишь преходящим миражом… Браво был так счастлив вчера вечером, когда они оказались в Венеции. Он чувствовал, что стоит на пороге чего-то, к чему стремился всю жизнь, чего-то настолько серьезного и важного, что он наконец освободился бы от чувства вины, преследовавшего его со дня смерти Джуниора. Но теперь Браво внезапно увидел себя со стороны, словно явь незаметно перешла в сон, — неведомо где, неведомо когда… Окружающий мир потерял всякую определенность, под ногами был тонкий лед, еще немного — и он потеряет равновесие и провалится в обжигающе холодную темную воду…

Придя в себя, Браво, к собственному ужасу, обнаружил, что они с Дженни смотрят друг на друга с откровенной яростью в глазах.

— С дядей Тони ты бы не стал так разговаривать, — прошипела она.

— Стал бы! Хочешь — верь, хочешь — нет. Двое могут принимать решения, только если один из них мертв!

Перефразировав знаменитое высказывание Франклина,[30] Браво разрядил обстановку, чего и добивался. Он почувствовал, что Дженни расслабилась.

— Хорошо. Просто помни, что я забочусь о тебе, — прошептала она.

Из тени под огромным церковным окном вынырнул еще один священник и жестом поманил их к себе.

— Мое имя — отец Мосто. — На ладони у него лежала золотая монета. Среднего роста, с шапкой коротких прямых черных волос и темной, цвета кофе со сливками, кожей, священник, вполне вероятно, был родом из Кампаньи, южной области Италии вокруг Везувия. Возможно, не обошлось и без примеси африканской или турецкой крови. Не будучи особенно высоким и крупным, он производил внушительное впечатление благодаря широким плечам и крепкому торсу. Глаза подозрительно взирали на мир с заросшего густой бородой широкоскулого лица.

— А ты — Браверманн Шоу, — утвердительно проговорил он, перехватив монету большим и указательным пальцами. — Сын Декстера.

— Верно. — Браво взял протянутую монету.

— Твой отец оставил мне фотографию, — кивнул священник. — Идем со мной, нам нужно поговорить.

Дженни направилась было следом, но отец Мосто поднял ладонь.

— Это касается только нас с хранителем. Впрочем, можете подождать за дверью, если хотите.

Глаза Дженни вспыхнули.

— Декстер Шоу поручил мне охранять его сына. Я последую за ним.

На лице священника отразилось смятение. Затем он отрезал:

— Это невозможно. Соблюдайте установленный порядок. Ни одному другому стражу не понадобилось бы напоминать о существующих правилах!

— Но, святой отец, — вмешался Браво, — Дженни права. У меня нет от нее секретов. Мы можем смело говорить при ней.

— Нет. Это недопустимо. — Священник сложил руки на груди. — Совершенно недопустимо.

— Но это воля отца и моя собственная. — Браво пожал плечами. — Впрочем, если вы настаиваете, мы просто повернемся и уйдем…

— Нет, ты не можешь так поступить, — на щеке отца Мосто начал слабо подергиваться мускул, — и прекрасно понимаешь, почему.

— Понимаю, — откликнулся Браво, — и все-таки сделаю это, уж поверьте.

Отец Мосто смотрел на него с нарастающим раздражением.

Браво повернулся и зашагал прочь, Дженни рядом с ним.

— Браверманн Шоу! — воскликнул священник. — Возможно, ты не слишком хорошо знаком с традициями ордена. Женщинам не место…

Браво даже не обернулся. Некоторое время святой отец провожал их взглядом. Потом снова заговорил, и на этот раз в его голосе сквозили умоляющие нотки:

— Не делай этого, прошу тебя! Это… противоречит древним обычаям!

Браво обернулся.

— Может быть, пришла пора уточнить, что такое традиция, а что — бездумное повторение отжившего? Какие правила имеют смысл, а какие — никогда его не имели?

Священник угрюмо смотрел на Браво, и лицо его было чернее тучи. Он едва заметно переступал с места на место маленькими, словно у девушки, ногами.

— То, что ты делаешь, чудовищно. Я не могу на это пойти. Ты подрываешь…

— Ничего я не подрываю, святой отец, — мягко сказал Браво. — Я просто предлагаю вам другой подход к решению вопроса. В точности так же поступил бы на моем месте мой отец.

Отец Мосто в задумчивости запустил пальцы в бороду, неприязненно глядя на Дженни.

— Как же ваша прославленная христианская кротость, святой отец? — совсем тихо спросила она.

Браво вздрогнул, испугавшись, что этими словами она разрушила кропотливо, с таким трудом налаженный хрупкий мир. Но, взглянув на отца Мосто, он увидел, что выражение его лица едва заметно смягчилось. Как и все люди, святой отец был неравнодушен к лести. К тому же Дженни выбрала для своей реплики психологически удачный момент. До отца Мосто, наконец, дошло, что она не так покладиста и далеко не так глупа, как он полагал. Браво не мог не восхититься тонкостью этого хода. Значит, все это время Дженни напряженно следила за разговором, отмечая малейшие нюансы, и подала голос в то единственное мгновение, когда святой отец готов был уступить и нуждался лишь в легком поощрении. Браво захотелось убедиться в своем предположении. Позже, когда будет время, он спросит у нее самой…

На лице отца Мосто отобразилось сложное выражение — смесь покорности судьбе и облегчения.

— Идемте со мной. Оба, — мрачно буркнул он.

Он провел их через дверь в задней стене, представляющую собой часть живописного панно. Проем был таким низким, что Браво пришлось нагнуться.

Коридор, в котором они очутились, неуклонно вел вниз. Очевидно, он проходил рядом с каналом, поскольку с каждым шагом все сильнее ощущалась сырость. Местами из огромных каменных блоков сочилась вода. Наконец они остановились. Коридор больше не понижался. Дальше проход закрывала металлическая решетка. Из темноты волнами накатывало густое зловоние.

Отец Мосто отпер тяжелую бронированную дверь по левую руку от тупика и шагнул внутрь. Дженни смотрела на решетку.

— Куда ведет этот коридор? — спросила она.

Поскольку священник проигнорировал вопрос, Браво повторил его еще раз.

— В Санта-Марина Маджоре, — поджав губы, неохотно процедил отец Мосто.

— Женский монастырь… — пробормотала Дженни.

— Вход туда запрещен, — сказал священник.

Когда Дженни перешагнула порог комнаты, отец Мосто уже сидел за своим письменным столом, довольно-таки роскошным для священника. Одну из стен полностью занимал массивный дубовый шкаф. Резные двери были закрыты на висячий замок. Кроме этих двух предметов, мебели в комнате почти не было, разве что два почерневших от времени и на вид крайне неудобных деревянных стула с высокими спинками. Над столом висело деревянное распятие. Пахло фимиамом и камедью. Из-за отсутствия окон комната производила довольно гнетущее впечатление.

— Боюсь, я вынужден сообщить вам дурные вести, — сказал отец Мосто. — Состояние Папы продолжает стремительно ухудшаться.

— Значит, в распоряжении у меня еще меньше времени, чем я предполагал, — ответил Браво.

— Воистину. За спиной рыцарей вся мощь епископской клики. Нынче они на коне, сомневаться не приходится. — Святой отец снова ухватил пальцами бороду. — Понимаешь, почему я пришел в такое отчаяние, когда ты вознамерился уйти? Ты — наша единственная надежда. Спасти сокровищницу означает спасти орден. Наши тайны — источник нашей силы, в них наше будущее, собственно, они и есть орден… Без них мы исчезнем. Наша сила иссякнет, и никто уже не сможет обуздать рыцарей святого Клемента в их погоне за властью. — Он горько усмехнулся. — Такова ирония судьбы. Мы добиваемся своих целей благодаря тайнам, попавшим в распоряжение ордена. Но и наше собственное существование зависит от этих тайн. Сокровищница утрачена, и мы не можем задействовать свои связи, чтобы защитить орден от рыцарей.