РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И ЕЁ ВРАГИ - Доминик Ливен

В христианском и особенно в греческом православном милете ситуация была совершенно иной. Греки не бежали от преследований, а были завоеванным народом, который прежде составлял ядро великой христианской империи. Память о Византии и надежда на ее воскресение витала в умах греческих масс. Православный милет до девятнадцатого века определялся по религиозному, а не по этническому признаку. В восемнадцатом веке церковная элита милета пыталась применить свое влияние, чтобы эллинизировать часть славянского сообщества. Поскольку в большинстве случаев власти милета имели на жизнь его обитателей гораздо более сильное влияние, чем османские власти, христианский арабский и славянский национализм часто были, по крайней мере, столь антигреческими, сколь и антитурецкими. Вкупе с армянской церковью и, безусловно, с консервативной религиозной и политической османской элитой, религиозные лидеры греческого милета имели все поводы не любить нарождающуюся светскую интеллигенцию и ее националистические мировоззрения. Османские реформы структуры милета в середине девятнадцатого века фактически способствовали росту влияния этого нового класса и его националистических настроений среди немусульманского населения, ослабляя в то же время консервативных союзников режима.

Разумеется, систему милетов не стоит идеализировать. При этой системе немусульмане недвусмысленно являлись людьми второго сорта. Они платили специальные налоги и по закону были подвержены дискриминации (например, в вопросах одежды или передвижений), что не могло не быть унизительным. Хотя религиозные лидеры милетов пользовались уважением и властью при османском режиме, правящее ядро последнего почти исключительно состояло из мусульман даже после реформы 1856 года, которая в принципе открыла дорогу к руководящим постам для подданных любого вероисповедания. Тем не менее по стандартам многих империй и большинства христианских государств система милетов выделяется своей толерантностью к религиозным и этническим различиям.

Последнее столетие: борьба за выживание и коллапс

НО ИМПЕРИЯ МОЖЕТ СОХРАНЯТЬ МИР и относительную толерантность к национальным и религиозным меньшинствам только до тех пор, пока она сильна и пока ее мощь считается несокрушимой. Османская империя, несомненно, была мусульманской страной, где мусульмане являлись главным, правящим сообществом. Это было общепризнанным фактом и во многом поддерживало систему милетов, причем все действующие лица прекрасно понимали, что османское государство имеет средства и намерения подавить любой бунт и даже любое сомнение в достоинствах системы. В девятнадцатом веке рост благосостояния и уверенности в своем положении османских христиан и усиление мощи их зарубежных союзников подорвали основные посылки, на которых строилась система милетов, что привело к трагическому межнациональному конфликту.

Османских христиан, безусловно, не могло не коснуться всемирное наступление христианской цивилизации и христианских держав в девятнадцатом веке. Исламское мировое сообщество подверглось нападкам, его могущество было подорвано, его владения на каждом континенте, где у него имелись хоть какие-то корни, были завоеваны. Христианство, прогресс и могущество казались неразрывно связанными между собой, а ислам отступал на всех фронтах. Западный пример не только внушал османским христианам растущее чувство уверенности в себе, но и указывал на национализм и народный суверенитет как на приметы будущего и как на принципы, сообразно с которыми должно быть образовано легитимное государство.

Интервенция могущественных европейских государств оказала немедленный и очевидный эффект на Балканах. Серия сокрушительных поражений от России в конце восемнадцатого и в девятнадцатом веке стала наиболее важной причиной независимости греков, сербов, румын и болгар. Россия определенно представляла угрозу для османов не только потому, что обладала значительной мощью, но и потому, что исповедуемое в России православие было господствующей религией для большинства христианских подданных Османской империи. Эти две причины втянули Россию в балканские события и усилили ее привлекательность в глазах османских христиан, Россия была самой серьезной, но не единственной угрозой. Франция захватила Алжир, британцы завоевали Египет и Кипр, а австрийцы - Боснию. Ансамбль великих держав, которые доминировали в международных отношениях между 1815 и 1914 годами, состоял исключительно из христианских государств, и христианские подданные султана могли рассчитывать на сочувствие этих государств. Христианские мятежи поднимались с расчетом на прямую военную помощь России и, как правило, ее получали, А греческое восстание получило даже военную помощь от Британии. Ко второй половине девятнадцатого века сложилась такая международная ситуация, что даже когда османам удавалось подавить мятеж, средства, которыми это было достигнуто, обычно вызывали волну возмущения среди христианских государств, а вместе с ней и перспективу интервенции для защиты того или иного христианского сообщества, К 1890-м годам эта схема была надежно отработана. Армянские революционеры могли спокойно планировать мятежи и террористические операции, пребывая в уверенности, что ответ османов спровоцирует европейскую интервенцию.

Русские победы и успешные балканские восстания вызвали массовые кровопролития и эмиграцию среди мусульманского населения утраченных провинций. Первым мусульманским регионом, завоеванным христианской державой, был Крым, из которого в конце восемнадцатого века около 100 000 татар бежало в Османскую империю, В 1854-1856 годах, когда османские, французские и британские армии вторглись в Крым, лояльность татарского населения Российской империи оказалась под подозрением, и многие деревни были уничтожены казаками, что привело к эмиграции в Османскую империю еще более 300 000 татар, причем тысячи погибли во время эмиграции. Русское завоевание Кавказа также привело к массовой эмиграции, причем большей частью насильственной: «из 1,2 млн. черкесов и абхазов, покинувших свою землю», по оценкам, «выжило только две трети»; а всего в середине девятнадцатого века «беженцы из Крыма и Кавказа составили десять процентов населения Анатолии». Однако даже это огромное количество беженцев с причерноморских территорий, захваченных Россией, было превзойдено мусульманским исходом из Балкан. Окончательным результатом упадка и распада Османской империи стало то, что к 1923 году подавляющее большинство мусульманского населения Балкан было изгнано или перебито. То же самое случилось со всем, хотя и небольшим, христианским населением Анатолии.

Поток мусульманских беженцев неизбежно обострил межнациональные противоречия в оставшихся провинциях Османской империи, но не менее важны были и другие факторы.

В девятнадцатом веке большая часть османской экономики находилась практически в руках европейских и османских христиан. Если в семнадцатом веке иностранная торговля еще велась в основном с другими частями Азии, то теперь подавляющая ее часть приходилась на Европу, и неудивительно, что османские христиане благодаря языку, культуре и контактам заняли в этой торговле ключевые посреднические позиции. Накануне Первой мировой войны все 40 частных банкиров и все биржевые брокеры Константинополя были немусульманами. «Треть османской торговой палаты состояла из греческих фирм и организаций». Даже в таких областях, как сельское хозяйство и ремесла, где можно было бы ожидать преобладания мусульман, иностранцы играли большую роль. К примеру, производство ковров в Западной Анатолии теперь было в руках шести крупных британских фирм. «Пока мусульмане по традиции собирали основную часть урожая зерновых, милеты контролировали и собирали куда более ценные урожаи валюты, экспортированной на иностранные рынки».

Господство христиан в османской экономике поддерживалось, хотя и не было напрямую вызвано политикой европейских держав, В 1838 году, когда османы полностью зависели от помощи великих держав в войне против египетской армии Мухаммеда Али, британцы навязали Константинополю договор о свободной торговле. Впоследствии похожая политика применялась и в Египте, хотя и без этого вмешательства дорогостоящая и неэффективная протекционистская стратегия развития внутренней экономики Египта скорей всего была обречена на провал. Банкротство османского государства в конце 1870-х годов привело к образованию в 1881 году Администрации народного долга, контролируемой иностранцами. В 1912-1913 годах в ней было больше чиновников, чем в министерстве финансов. Еще в шестнадцатом веке султан согласился на так называемый режим капитуляции; который гарантировал представителям иностранных держав право торговать на территории империи и быть при этом подсудными только своим собственным консулам. Но тогда это ни в коем случае не было проявлением слабости, а продолжением традиционной для османов политики невмешательства в дела немусульман, которая в любой момент могла измениться. Однако к девятнадцатому веку «режим капитуляций» трактовался уже не просто как стеснительные международные соглашения, он также был средством обеспечить тысячи османских христиан зарубежными паспортами и консульской защитой их деловой активности. Дополнительной привилегией иностранного гражданства было освобождение от османского налогообложения.