Лига добровольной смерти - Виктор Тихонович Сенин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Посмотрев на Говарда, она произнесла:
– Не думали, не гадали увидеть такой, правда? Судьба… Истинно сказано: представляет Бог и праведных и неправедных, к суду призывая…
– Присущая бесконечной мудрости проницательность позволяет Богу вершить правосудие и быть милосердным, а мы, смертные…
Говард помимо воли отыскивал в Грете следы былого изящества и не находил. Перед ним сидела совсем другая женщина. Куда и делись тонко подведённые брови, длинные ногти коротко острижены, без маникюра. «Человек смертен, – подумал Говард, – никто не скажет, что с ним случится завтра. Беда в другом: сами себе роем могилу»…
– Оно и к лучшему, что меня осудили, – сказала Грета, сложив руки на коленях. – Продаёшь заразу, знаешь, что поступаешь подло, а не остановиться. Деньги проклятые… Надеешься на везение. Оправдываешь себя, оглядываясь на других. Верим, а во что верим? Нет ничего святого. Как не было ничего того, о чём написано в Евангелии. Вымысел, а люди верят… Читали Новый завет? Нашёлся мудрый книжник, предложил тем, кто работал с Христом, написать воспоминания, рассказать о поступках Учителя. Потом собрал лучшее воедино. После правки текста, его сделали знающие редакторы, убрав множество ошибок и разночтений, издал сборник. И не ошибся. Читают, верят написанному и ныне.
– При первой нашей встрече вы лгали мне. – Говард пристально посмотрел на Грету. – Чем объяснить такое поведение? Полагали, наверное, что перед вами наивный человек. Писака из газеты.
– Отчасти так. – Мадам Ростан грустно улыбнулась. – Мне приходилось общаться с людьми разного уровня и хватки, поэтому пошла на обман. Сыграла роль несчастной жены.
Жалость к Грете пропала, но Говард решил до конца выслушать откровение подсудимой. Больше такого случая уже не представится…
С Джимом Паттерсоном Грета Ростан познакомилась на Рождественском вечере в центре Дифанс. Там завершилась ярмарка новой техники, устроители по такому случаю закатили банкет. В разгар празднества к Грете подошла старая знакомая с темнокожим мужчиной крепкого сложения.
– Подруга, позволь представить тебе… – и указала на стоявшего рядом с ней: – Джим Паттерсон из Хьюстона. Успешно занимается бизнесом. Имеет хорошие деловые связи в Нью-Йорке.
После банкета Грета и Джим пошли прогуляться по берегу Сены. У причалов теснились баржи, плавучие ресторанчики. Укрываясь от ночной прохлады, поднялись в один из ресторанов, и засиделись в зале с мягким приглушенным светом, белоснежными скатертями, искрящимся хрусталем бокалов.
Джим говорил о своей жизни без конкретики: занимается бизнесом в ресторанном деле. Потом разоткровенничался. Хозяин ресторана отказался платить его долю. Не захотел принимать от Джима товар.
– Какой товар? – поинтересовалась Грета. – Наркотики?
– Кокаин… У нас товар идёт нарасхват. Правда, тут случилась неувязочка. Послал своих парней разобраться с директором. Они немного перестарались. Мне приписали организацию разбойного нападения. Хорошо умный адвокат помог, не то сидеть три года в тюрьме.
Неведомо, по какой причине, но у Греты сложилось впечатление, что они сошлись характерами. Оба рисковые, не упустят удачу, если подвернулась. На второй день при встрече открылась Джиму, рассказав о себе с уверенностью и с долей похвальбы в адрес собственной везучести. Удачно вышла замуж, создала собственную компанию эскорт-услуг.
– Рисковала? – спросил Джим Паттерсон.
– Конечно, рисковала! – Грета беспечно засмеялась. – После института занялась этим бизнесом. Представляла девушек деловым мужчинам в помощники. Полиция обвинила в предоставлении интимных услуг. Дали полтора года. Правда, отбывала наказание условно под зорким глазом полиции…
– Отчаянная женщина! – польстил Джим и, понизив голос, сказал: – Коль рисковать любишь, может, о торговле кокаином подумаешь? Очень выгодный бизнес. Занимаюсь много лет и не жалею. Только большой осторожности дело требует. Но на то и голова на плечах, чтоб думать, а не кушать только. Товаром обеспечу. Люди у меня надёжные. Твоя забота – наладить сбыт.
– В Европе кокаин пользуется спросом, – ответила Грета и задумалась. Рискует. Ой, как рискует. Верно, есть в Европе спрос на кокаин, но и борьба с наркоторговлей ведётся беспощадная…
В глубине души шевельнулось опасение, но Грета решительно отбросила подленькое чувство страха, согласилась сотрудничать. Велик оказался соблазн заработать лёгкие деньги. На следующий день они встретились на Елисейских полях возле Площади Шарля де Голля. Зашли в бистро и по-деловому обсудили дальнейшее. Джим явился на встречу с молодым человеком, которого представил как доверенное лицо.
– Это должно было случиться, – сказала Грета. – Такая натура. Вечно ввязываюсь в истории… Не присуща мне мудрость глубокой проницательности…
– И не пощадили Пьера… – выслушав Грету, сказал Говард, думая, какие муки испытывал Пьер, зная о преступном бизнесе жены и не в силах донести в полицию. – Он любил вас…
– Так устроен мир. И Пьер, и я не уклонились от рока. По моей вине, конечно. А что оставалось? Пьер и толкнул на крайность. Однажды вечером обронил такую фразу: «Плохи твои дела»… Я насторожилась: что имеет в виду?
– И решили от него избавиться…
– А что оставалось? Идти к инспектору полиции с повинной из жалости к Пьеру? Бросить торговлю? Но была цель заработать ещё несколько сот тысяч евро. Ждать, когда Пьер приведёт полицию? Не так это просто: взял и прекратил прибыльное дело…
– Вы же ценили Пьера, вышли за него замуж…
– Он нравился мне. И много помогал. Но в дни нашей размолвки, о любви не думала. Надо было искать выход, чтоб спасти собственную шкуру. Надеялась, что постепенно сама отойду от сбыта кокаина. Покончу с этим, как только скоплю приличный капитал. Но так думает каждый, кто связался с криминальным бизнесом.
– Пьер знал, конечно, о вашей наркоторговле?
– Почему и возник разлад! Упрашивал, предупреждал меня. У него были свои планы на жизнь, но всё рушилось. И рушилось по моей вине. Думаете, мне было легко находиться между двух огней? Жить в постоянном страхе… К чести мужа, он страдал и терпел. Считал меня непутёвой, запутавшейся. Связалась, мол, с неграми. В безвыходности начал думать о смерти. По его убеждению смерть явилась бы избавительницей от душевных мук. Быть или не быть, для Пьера под конец не стояло этого вопроса. Жалея меня, он освободил свой разум от сомнений.
Однажды, когда мой наркокурьер уехал, Пьер вбежал в мою комнату в полубезумстве: глаза горят, весь взбудораженный до предела.
– Последний раз даю тебе возможность одуматься и прекратить это грязное и мерзкое занятие! Либо ты прекращаешь, либо я звоню в полицию!
Я не испугалась, я озверела.
– Пошёл вон! – закричала в ответ. – И не угрожай! Вызовешь полицию, скажу, что ты сообщник. Помогал мне сбывать товар! Загремим в тюрьму вместе!
Пьер опешил, а потом впал
