Мертвый в семье - Шарлин Харрис

(У меня не было предположений, что это была за война.)

Наконец, он мог быть усыновлен, и родовое имя говорило о его родной семье.

В древнем Риме ваше имя многое могло рассказать о вас.

Я потратила кучу времени, пытаясь узнать все об имени Аппиуса Ливиуса Оцеллы.

У меня все еще не было никаких предположений о его желаниях и намерениях, касающихся моего парня.

А именно об этом мне и нужно было знать.

Должна заметить, я чувствовала себя довольно мрачной, взвинченной и угрюмой (я нашла несколько словечек, пока лазила в интернете).

Не слишком приятный букет эмоций, но по крайней мере я не ощущала себя тупо несчастной.

Кузен Клод тоже редко появлялся.

Я видела его только раз за эти три дня, мельком, когда услышала как он идет через кухню и выходит в заднюю дверь и успела заметить, как он садится в машину.

Это должно объяснить, почему я была так рада увидеть Билла у своей задней двери, после заката, на третий день после того, как переслала ему письмо от Холли.

Он не стал выглядеть значительно лучше с момента нашей последней встречи, однако был одет в костюм и галстук, а его волосы были тщательно причесаны.

Под мышкой он держал Библию.

Я поняла, почему он так принарядился и что именно он собирается сделать.

"Хорошо," сказла я.

"Пойдем со мной," попросил он.

"Мне будет легче, если ты пойдешь со мной."

"Но они подумают..."

И тут я прикусила язык.

Было ниже моего достоинства волноваться о том, как Бельфлеры примут Билла и посчитают ли они, что мы снова пара, когда Кэролайн Бельфлер уже в шаге от того, чтобы встретиться с Создателем.

"Разве это так страшно?" - спросил он с достоинством.

"Нет, конечно нет.

Для меня было честью быть твоей девушкой," ответила я и повернулась, чтобы пойти в свою комнату.

"Пожалуйста, входи, я сейчас переоденусь."

Я отработала свою дневную смену и мне нужно было переодеть шорты и футболку.

Поскольку я спешила, я переоделась в черную юбку чуть выше колена и белую блузку с рукавом-фонариком, купленную на распродаже в супермаркете.

Я продернула красный кожаный ремень в петли и вытащила из шкафа пару красных сандалий.

Я встряхнула волосы, и наконец была готова.

Мы поехали на моей машине, которой уже не помешал бы кое-какой ремонт.

Поездка к особняку Бельфлеров не заняла много времени, как впрочем любая поездка в пределах Бон Темпс.

Мы припарковались у парадного входа, но пока мы подъезжали, я успела заметить несколько машин на парковке за домом.

Я увидела машину Энди и машину Порции тоже.

Сзади был незаметно припаркован древний серый Chevy Chevette, неудивительно, что за мисс Кэролайн был круглосуточный уход.

Мы направились к двойным парадным дверям.

Билл считал неприемлимым ("неприличным", это слово он использовал) идти к заднему входу (или на попятный?), и в данных обстоятельствах я вынуждена была согласиться.

Билл шел медленно, с трудом.

Не раз мне хотелось предложить помочь нести тяжелую Библию, но я знала, что он не согласится, поэтому не стала тратить слова попусту.

Холли открыла дверь, слава Богу.

Она остолбенела, увидев Билла, но быстро пришла в себя и поприветствовала нас.

"Холли,

мистер Комптон принес семейную Библию, которую бабушка Энди хотела найти," сказала я, на случай, если Холли временно ослепла и не заметила огромную книгу.

Холли выглядела слегка взъерошенной.

Ее каштановые волосы были в беспорядке, а зеленое цветастое платье выглядело почти таким же потрепанным, как она сама. (ее платье выглядело почти таким же усталым, как ее глаза.)

По-видимому, она пришла к мисс Кэролайн, проработав весь день в школе.

Ее беременность была видна невооруженным взглядом, и Билл явно не знал о ее состоянии, я увидела это по мимолетному выражению на его лице.

"Ох," вздохнула Холли и на ее лице появилось облегчение.

"Мистер

Комптон, входите, пожалуйста.

Вы не представляете, как мисс Кэролайн переживала, пытаясь ее найти."

Полагаю, реакция Холли наглядно демонстрировала, насколько сильно переживала мисс Кэролайн.

Мы вместе вошли в холл.

Впереди и слева от нас был широкий лестничный пролет.

Лестница, изящно изгибаясь, поднималась на второй этаж.

Многие здешние невесты фотографировались на этой лестнице.

Я спускалась по ней на каблуках в длинном платье, когда заменяла заболевшую подружку невесты на свадьбе Холли и Энди.

"Думаю, будет замечательно, если Билл сможет отдать Библию мисс Кэролайн," вставила я, чтобы пауза не стала слишком неловкой.

"Существуют родственные связи между вашими семьями."

Холли замялась, несмотря на безупречные манеры.

"Ох...

как интересно."

Ее спина выпрямилась, и я увидела, как Билл оценивающе смотрит на выпуклость ее живота.

Кончики его губ на мгновение изогнулись в улыбке.

"Уверена, это будет просто прекрасно," сказала Холли, овладев собой.

"Давайте поднимемся наверх."

Мы стали подниматься вслед за ней, и я поборола желание взять Билла под руку, чтобы хоть немного ему помочь.

Я должна как-то помочь Биллу.

Очевидно, что ему не становится лучше.

Страх маленькой змейкой просочился в мое сердце.

Мы прошли еще немного вдоль галереи и подошли к двери в самую большую спальню, которая была немного приоткрыта.

Холли вошла первой.

"Сьюки и

мистер Комптон принесли семейную Библию," сказала она.

"Мисс Кэролайн, вы позволите мистеру Комптону принести ее?"

"Да, конечно, пусть он ее принесет," ответил слабый голос, и мы с Биллом вошли.

Никаких сомнений, мисс Кэролайн была здесь королевой.

Энди и Порция стояли справа от кровати, и они оба выглядели озабоченными тем, что Билл привел меня с собой.

Я заметила, что Глен, муж Порции, отсутствовал.

Слева от кровати на стуле сидела афро-американка средних лет.

Она была одета в яркие, свободные брюки и веселенькую блузку, какие сейчас предпочитают носить медсестры.

В своей форме она смотрелась, как медсестра педиатрического отделения.

Однако, в комнате, оформленной в приглушенных персиковых и кремовых тонах, такой всплеск ярких цветов радовал глаз.

Сиделка была худой и высокой и носила такой невероятный парик, что сразу вспоминался фильм про Клеопатру.

Она кивнула нам и мы подошли к кровати.

Кэролайн Бельфлер, похожая на стальную магнолию, коей она и являлась, лежала, подпираемая дюжиной подушек на кровати с балдахином.

Тени истощения залегли под ее старыми глазам, а руки крючились, словно когти, на покрывале.