За что наказывают учеников - Наталья Сергеевна Корнева

него вот-вот отрастут жабры. После тяжелой, давящей духоты, неподвижно висящей над Ром-Белиатом несколько долгих месяцев кряду, он наконец-то дышал полной грудью — и не мог надышаться прохладным осенним воздухом, тонким и ароматным, щедро напоенным благоуханием османтуса и горьковатой морской солью.

Здесь, в горном павильоне Красных Кленов, поздняя осень оказалась еще прекраснее, чем в Запретном городе. Начинался листопад. Лес, стоящий вокруг павильона, был полон непередаваемых красот. Зима уже стояла за плечом, и лес горел все ярче, все драматичнее, а ветер то и дело приносил с собою манящие незнакомые запахи: увядающих трав, мокрой древесины и прелой листвы, прохладного белого тумана и терпкой сырости. От многоцветия оттенков кленового пожара захватывало дух: алыми красками хотелось любоваться снова и снова, не отрывая взгляда ни на мгновение. Удивительная атмосфера этого спокойного и таинственного места, куда Учитель взял его впервые, зачаровала Элиара и заставила позабыть о трудностях храмовой жизни.

Всю ночь и весь день с небольшими перерывами шел сильный дождь. Утром, во время прогулки, Элиару пришло в голову спрятать в нападавших кленовых листьях — красных с золотом — свой зонт и сделать вид, будто не может его найти. Учитель не раскусил обмана, а может, не хотел заставлять непутевого ученика мокнуть понапрасну. Втайне радуясь невинной шалости, Элиар выслушал холодный выговор и бережно принял из рук наставника зонт, общий зонт для них двоих.

К вечеру погода наладилась, и они отправились к горячему Красному источнику, из-за которого здесь, в горах, для его светлости мессира Элирия Лестера Лара и построили его личный, закрытый павильон. Слуг здесь было совсем немного: они тихо занимались своей работой и не показывались на глаза, если их не позвать. Впрочем, путаться под ногами не следовало и самому Элиару — в его обязанности входило контактировать с прислугой и делать все возможное, дабы обеспечить наставнику комфортный отдых. Учителю полагалось ни о чем не заботиться и наслаждаться уединением, восстанавливая силы в медитациях, занятиях каллиграфией и ежедневных долгих прогулках. И, конечно же, черпая их напрямую из воды.

Вода в Красном источнике была насыщена особым составом минералов и — из-за щедро растворенных в ней солей и мельчайших, не различимых человеческим глазом водорослей — приобретала цвет от розоватого — весной — до насыщенно-алого — осенью. Она обладала множеством полезных свойств, но Красного Феникса интересовало самое главное и самое редкое из них: вода восстанавливала духовную энергию цвета.

Когда они пришли, солнце уже садилось за горы, и свет колеблющихся от ветра красных бумажных фонарей причудливо отражался в воде. Большие кленовые листья сонно плавали на поверхности, словно стайка случайно потревоженных алых карпов. Этот тихий пейзаж настраивал душу на не свойственный кочевнику созерцательный лад, и Элиар внезапно задумался, что же на самом деле движется: кленовые листья или вода?

Вечерело, и воздух постепенно остывал. Но здесь, неподалеку от горячего источника, даже в самые холодные дни года сохранялось тепло, и можно было ожидать наставника долго.

Среди соучеников Красного ордена было принято посещать купальни без одежды, и это никоим образом не смущало Элиара. По правде сказать, стыдиться ему было нечего: подростковое тело выходца из Великих степей за минувшие два года выросло, окрепло и теперь являло собой замечательный образчик силы и мужественности.

Но Учитель — совершенно другое дело. Элиар не мог и помыслить о том, чтобы однажды увидеть его обнаженным. Никогда прежде Элиару не дозволялось лицезреть наставника без верхних одежд… да что там: его светлость мессир Элирий Лестер Лар никогда не развязывал перед Вторым учеником даже пояс этих самых верхних одежд и нередко принимал его, оставаясь за ширмой. Неся себя высоко и сохраняя положенную его статусу дистанцию, подобную непреодолимой пропасти.

Сейчас же на его глазах недосягаемый Красный Феникс спускался в термальную купель в одной только легкой накидке, словно возвышенный и непорочный обитатель Надмирья.

Намокнув, тончайший шелк стал совершенно прозрачен. Созерцая точеные абрисы священного тела наместника небожителей, обрамленного сиянием заходящего солнца, Элиар задохнулся от смущения. Почти всю жизнь кочевник провел под открытым небом, и кожа его была поцелована солнцем: золотистая, приятного теплого оттенка янтаря. А вот кожа Учителя белизною могла соперничать с нежнейшими цветами жасмина: молочно-белая плоть едва угадывалась в полумраке зыбких закатных сумерек.

Багряные деревья качали ветвями, роняя разлапистые резные листья. Клубящийся над водой пар скрадывал очертания, делая различимым только силуэт наставника: словно благородный белый нефрит мерцал в поднимающихся от воды облаках, плывущих в пронзительно-ясном осеннем воздухе.

Должно быть, потому, что Элиару никогда не оказывали чести присутствовать при омовении Учителя, он почувствовал себя до крайности взволнованным. Но делать было нечего. На сей раз Первого ученика не взяли в павильон Красных Кленов, и кому-то следовало прислуживать наставнику вместо него: держать наготове тяжелые полотенца, украшенные гербовой вышивкой красных пионов, подавать Учителю чашу охлажденного сливового вина со сладостями, сушить и расчесывать волосы, и прочее, и прочее.

И, хоть все это было очень важно, главная задача ученика при посещении Красного источника была другой: несмотря на охватившую его робость, Элиар не имел права ни на миг отвести глаз от теряющейся в полумраке фигуры Учителя. Если Красный Феникс вдруг потеряет концентрацию или, наоборот, уйдет в нее слишком глубоко и задержится в источнике надолго, нужно будет броситься в насыщенную духовным цветом воду и вытащить наставника прежде, чем тот пострадает от искажения. Элиар был тщательно проинструктирован Первым учеником и знал, что будет обязан сделать это немедленно — в тот же миг, как заметит, что что-то пошло не так.

То, что великий Красный Феникс доверил ему свою безопасность, волновало и будоражило кровь. Элиар чувствовал, какая ответственность лежит на нем, как он необходим Учителю, — и собственная необходимость вызывала острое чувство восторга и затаенной гордости. Он был нужен, впервые нужен! Наконец-то его не отвергали и принимали всерьез… и, возможно, даже принимали за своего.

Несмотря на то, что при контакте с алой водой источника сам он неминуемо получит пагубную степень духовного искажения, он без раздумий последует полученным от Яниэра указаниям. Один волос с головы Учителя был более ценен, чем его — или любая другая — жизнь.

В ужасном смущении Элиар неотрывно наблюдал за Учителем, медитирующим в этой необычной, пугающей воде, похожей одновременно на темное пламя и на кровь. Яркие закатные сумерки поблекли, а потом почернели, и вода стала казаться еще более густой, тягучей и вязкой. Элиар занервничал. Ему вдруг стало безотчетно страшно, что наставник не сможет выбраться из нее, застынет в ней