Дочь палача - Оливер Пётч

Он встал и сложил перья с чернильницами. Остальные тоже нерешительно поднялись.

— Теперь я приготовлю все необходимое для встречи графа. Каждому из вас придется внести вклад. А что касается процесса ведьм… остается лишь догадываться.

Лехнер не прощаясь вышел из зала. Советники стали спускаться по лестнице группами по двое-трое и что-то обсуждали на ходу. В зале остались лишь двое дворян. Им еще предстояло обсудить кое-что важное.

Дьявол медленно погладил костяной рукой платье Магдалены, провел по ее груди, затем по шее и коснулся маленького подбородка. Когда он добрался до ее губ, она отвернулась, закатив глаза. Дьявол улыбнулся и снова повернул ее голову к себе. Дочь палача лежала перед ним на земле, связанная и с кляпом во рту. Она свирепо глянула на своего похитителя. Дьявол послал ей воздушный поцелуй.

— Вот так, хорошо. Побольше дерзости, и потом обоим нам будет приятнее.

Позади них на поляну вышел мужчина. Это был солдат Ганс Хоэнляйтнер. Он робко встал и прокашлялся.

— Надо бы валить отсюда, Брауншвайгер. Кристоф ходил в город; люди говорят, завтра по поводу ведьмы приезжает сам граф. Здесь тогда от солдат проходу не будет. Развлечемся с девчонкой и исчезнем. Хватит нам того, что Андрэ убили.

— А клад, э? С кладом что?

Дьявол, которого они называли Брауншвайгером, обернулся. У него задрожали уголки губ, словно он терял над собой контроль.

— Ты и думать забыл про клад! А торгаш нам, между прочим, кучу денег еще должен!

— Черт с ними, с деньгами. Вчера он дал нам еще двадцать пять гульденов за стройку и склад. Этого предостаточно. А больше здесь и ловить нечего.

Третий солдат, Кристоф Хольцапфель, встал рядом с ним. Длинные черные волосы спутались у него перед лицом; он украдкой поглядывал на Магдалену, связанную на земле.

— Ганс прав, Брауншвайгер. Надо идти. Клада нет, мы все обыскали, всю эту чертову площадку! Перевернули каждый камешек. А завтра здесь, похоже, будут рыскать люди графа.

— Лучше отправимся дальше, — снова заговорил Ганс. — Мне голова дороже, чем несколько гульденов. И Андрэ прикончили, это недобрый знак. Упокой Господь его пропащую душу! Ну, а прежде мы бы чуток развлеклись…

Он склонился над Магдаленой. Она взглянула в рябое лицо солдата. От него несло спиртом и пивом. Его губы растянулись в широкой улыбке.

— Ну что, дорогуша, тоже чувствуешь, как между ляжек свербит?

Магдалена резко боднула его, врезалавшись лбом ему точно в нос, который расплющило, словно зрелый плод. Кровь хлынула ручьем.

— Ах ты шлюха проклятая!

Солдат с визгом схватился за нос, а потом пнул девушку в живот. Магдалена согнулась и переборола боль. Нельзя, чтобы они услышали ее крик. Не время.

Когда Ганс замахнулся во второй раз, дьявол его оттолкнул.

— Оставь, еще изуродуешь ее милое личико. А нам потом половины удовольствия лишиться, да? Обещаю, я вам покажу такие вещи, от которых самого князя тьмы замутит.

— Ты больной, Брауншвайгер, — Кристоф Хольцапфель с отвращением покачал головой. — Все, что мы хотим, это немного поразвлечься с девкой. Мне хватило той грязи, что ты оставил в Ландсберге, — он отвернулся. — Уймись уже, и исчезнем отсюда.

Магдалена съежилась в ожидании следующего удара.

— Еще не время, — пробормотал дьявол. — Сначала раздобудем клад.

— Проклятье, Брауншвайгер! — сказал Ганс, все еще силясь остановить кровь, хлещущую из носа. — Нет там никакого клада. Можешь ты вбить это в свою больную голову?

У дьявола снова начали подрагивать уголки губ. Голова начала дергаться, словно внутри лопнула какая-то пружина.

— Больше никогда не называй меня… больным, Хоэнляйтнер. — Он переводил взгляд с одного солдата на другого. — И вот что я вам еще скажу. Останемся здесь еще на одну ночь. Всего одну. Вы отойдете с девкой в безопасное место, а я к утру принесу вам клад. У вас будет столько дукатов, что обгадитесь. А потом вместе займемся девчонкой.

— Еще одну ночь? — спросил Ганс.

Дьявол кивнул.

— И как же ты найдешь этот клад?

— Предоставь это мне. Только сохраните мне девчонку.

Кристоф подступил ближе.

— А где же нам спрятаться, э? Завтра здесь от солдат проходу не станет!

Дьявол усмехнулся.

— Я знаю безопасное место. Там вас не найдут. Да и вид там открывается замечательный.

Он сказал им, куда идти, потом двинулся в сторону города. Магдалена прикусила губы, по щекам потекли слезы. Она с трудом спрятала лицо от солдат. Нельзя, чтобы они увидели, как она плачет.

Двое мужчин стояли на краю строительной площадки и наблюдали за работой. Кто-то из каменщиков или плотников махал им. Их, может, и удивляло немного, что здесь делают эти люди, но ни у кого не возникало и тени подозрения. Эти двое были уважаемыми горожанами. Возможно, им просто захотелось получить представление о ходе строительства.

От недавнего погрома не осталось почти и следа. Стены больницы возвели по новой, часовню венчали недавно поднятые стропила. У колодца посреди площадки сидели два стражника и коротали время за игрой в кости. Судебный секретарь распорядился охранять стройку круглые сутки. И, как всегда, распоряжение его оказалось тщательно продуманным. Для караульных отдельно сколотили сторожку из досок, чтобы они смогли прятаться в ней во время дождя. На крюках, вбитых в стенку, висели фонари, а рядом с ними прислонили две алебарды.

— И вы вправду все обыскали? — спросил старик.

Молодой кивнул.

— Все. И даже несколько раз. Я и в самом деле не знаю, где еще искать. Но он должен быть где-то здесь!

Старик пожал плечами.

— Может, старый скряга соврал. Может, просто выдумал все это на смертном ложе. Набредил в лихорадке, а мы и повелись…

Он застонал и схватился за бок. Чуть не согнулся пополам, но потом, похоже, переборол боль и собрался уходить.

— Так или иначе, с этим делом покончено.

— Покончено? — Молодой догнал его, схватил за плечо и развернул к себе. — Что значит «покончено»? Можно продолжить поиски. Я еще не все заплатил солдатам. Добавим несколько гульденов — и они тут все с землей сровняют и будут рыться здесь как свиньи. Клад где-то здесь. Я… я чувствую!

— Покончено, чтоб тебя! — Старик чуть ли не с отвращением стряхнул руку со своего плеча. — Площадку сторожат. Тем более ты уже и так много шума поднял. Лехнер знает про твоих солдат. А палач с этим Фронвизером тебя почти сцапали. Они всюду рыщут, даже у священника были… С делом покончено — раз и навсегда!

— Но… — Молодой снова схватил его.

Старик недовольно покачал головой, опять схватился за бок и громко застонал.

— У меня и без того забот по горло. Из-за твоих солдат завтра в город приедет граф со своими людьми. И нам, судя по всему, светит новый большой процесс. Снова загорятся костры, и Шонгау придет конец. А все из-за тебя, проклятый ты дурак! Мне стыдно. За тебя и свой род. А теперь пусти, мне нужно идти.

Старик двинулся прочь, и молодой остался стоять на изрытой площадке. На блестящую кожу сапог налипла грязь. На него накатил приступ бешенства. Он не сдастся! Он еще всем покажет.

Некоторые из строителей махали ему, и он кивал в ответ. Они не могли разглядеть его лицо, словно окаменевшее от ярости.

14

Понедельник, 30 апреля 1659 года от Рождества Христова, 2 часа дня

Симон пробежал с Анной Марией по Куриному переулку к Речным воротам и понесся дальше по Кожевенной улице. Новость, что с Магдаленой могло случиться несчастье, придала ему прыти, какой он сам от себя не ожидал. Вскоре молодой лекарь оставил жену палача позади. Сердце бешено колотилось, во рту снова появился металлический привкус, но он не останавливался, пока не добежал до дома Куизля. Все купалось в лучах полуденного солнца. Царившую вокруг тишину нарушало лишь пение зябликов среди яблонь и далекие крики на пристани. На скамейке перед домом никого не было, дверь стояла открытой настежь. Под одной из яблонь одиноко висели качели и тихо скрипели на ветру.

— Господи, дети! — Анна Мария нагнала Симона. — Только бы еще и дети не…

Не договорив, она пробежала мимо него в дом. Юноша вошел за ней следом. В комнате они увидели двух пятилетних ангелочков, усевшихся в луже молока. Рядом валялся разбитый кувшин. Они как раз залезли пальцами в горшок с медом. Оба близнеца были белыми с головы до пят. Только теперь Симон заметил опрокинутый бочонок с мукой.

— Георг, Барбара, что вы такое…

Вообще, она собралась уже разразиться руганью, но слишком велико было облегчение, что близнецы остались невредимы, и она рассмеялась. Однако быстро подобралась.

— Быстро наверх по своим кроватям. И чтоб в течение часа я вас тут не видела. Поглядите-ка, что натворили!..

С виноватыми лицами близнецы поплелись наверх. Анна Мария принялась собирать осколки и вытирать молоко. Между делом она еще раз рассказала Симону, что случилось.