Паутина и скала - Томас Вулф

Мало того! Существует множество других мгновений, случай shy;ных, мимолетных событий, которые формируют этот город в сердце юноши. Это может быть мерцающий свет, хмурый день, листок на кусте; может быть первый мысленный образ городско shy;го лица, женской улыбки, ругательство, полурасслышанное сло shy;во; может быть закат, раннее утро или поток машин на улице, клубящийся столб пыли в полдень; или то может быть апрель и песни, которые пели в том году. Никто не знает, только это мо shy;жет быть нечто случайное, мимолетное, как все названное, в сли shy;янии с глиной и соснами, с атмосферой юности, с местом, домом и жизнью, от которых оторвался, и все это, отложившееся в па shy;мяти, складывается в видение города, которое человек привозит туда в своем сердце.

В тот год их было пятеро. Джим Рэндолф и Монти Беллами, южнокаролинец Харви Уильяме, его друг Перси Смит и Джордж Уэббер. Они жили в квартире, которую сняли на Сто двадцать третьей стрит. Дом стоял на склоне холма, тянущегося от Мор-нингсайда к Гарлему; место это находилось у самого края боль shy;шого Черного Пояса, так близко, что границы переплетались – улицы делились на черные и белые. То был невзрачный много shy;квартирный дом, каких полно в том районе, шестиэтажное зда shy;ние из спекшегося желтого, довольно грязного кирпича. Вести shy;бюль его был разукрашен с чрезмерной броскостью. Пол был ка shy;фельным, стены от пола до середины покрывали плиты мрамора с прожилками. По бокам находились ведущие в квартиры двери, обитые раскрашенной поддерево жестью, с маленькими золоти shy;стого цвета номерами. В глубине вестибюля находились лифт, и по ночам угрюмый, сонного вида негр, а днем «управляющий» – итальянец, ничего не носивший поверх рубашки, трудолюбивый, добродушный мастер на все руки, – он производил ремонт, то shy;пил печи, чинил водопровод, знал, где купить джина, любил спо shy;рить, протестовать, но был добрым. Спорщиком он был неуто shy;мимым, и они вечно с ним пререкались просто затем, чтобы по shy;слушать пересыпанную итальянскими словами речь, потому что очень любили этого человека. Звали его Джо. Они любили его, как на Юге любят людей, забористые словечки, своеобразие лич shy;ности, шутки, споры и добродушные перебранки – как любят землю и населяющий ее род людской, что является одним из луч shy;ших достоинств Юга.

Словом, их было пятеро – пятеро юношей-южан, впервые собравшихся здесь, в этой восхитительной катакомбе, пылких, необузданных, честолюбивых, – и им было весело.

Квартира, в которую из мраморного вестибюля вела правая дверь, шла от фасада в глубь здания и принадлежала к типу, изве shy;стному как «железнодорожная платформа». Комнат, если считать все, было пять: гостиная, три спальни и кухня. Квартиру из кон shy;ца в конец пересекал узкий, темный коридор. Это был своего ро shy;да тоннель, постепенно темнеющий проход. Гостиная с двумя большими, выходящими на улицу окнами находилась в передней части; это была в сущности единственная сносно освещенная комната. За ней начиналась адская, постепенно сгущающаяся тьма. В первой спальне было узкое окошко, выходящее в проход шириной два фута и открывающее вид на грязную кирпичную стену соседнего дома. В этой комнате стоял густой полумрак, на shy;поминавший атмосферу джунглей в фильмах о Тарзане, или даже скорее о доисторическом человеке, когда он только-только вы shy;ползает из первозданной грязи. Дальше находилась ванная, ее адскую тьму ни разу не нарушал луч дневного света; за ней дру shy;гая спальня, идентичная первой во всех отношениях, вплоть до освещенности; потом шла кухня, чуть более светлая, так как бы shy;ла попросторнее и с двумя окнами; а в самом конце находилась последняя спальня, лучшая, поскольку была угловой, с окном в каждой наружней стене. Разумеется, ее, как достойную принца королевской крови, по общему молчаливому согласию отвели Джиму Рэндолфу. Монти Беллами и Джордж занимали следую shy;щую, а Харви и его друг Перси третью. Квартплата составляла во shy;семьдесят долларов в месяц и распределялась на всех поровну.

В ванной, где электрическая лампочка отказывалась зажи shy;гаться, иллюзия полуночи была полной. Ее усиливали на доволь shy;но зловещий и влажный манер постоянное капанье из крана и непрерывное журчание воды в туалете. Они добрый десяток раз пытались избавиться от этих зол; каждый проделывал собствен shy;ные сантехнические эксперименты. Результаты хоть и свидетель shy;ствовали об изобретательности, но не делали особой чести их умелости. Сперва по ночам, когда они пытались уснуть, шум до shy;нимал их. Журчание туалета и мерное, громкое капанье из крана в конце концов выводили кого-то из себя, все слышали, как он бранился и поднимался с кровати со словами:

– Черт возьми! Как тут уснуть, если этот проклятый туалет шумит всю ночь!

Затем он плелся по коридору, спускал воду в туалете, снимал крышку с бачка, копался в его механизме, ругаясь под нос, в кон shy;це концов клал крышку на место, предоставляя пустому бачку наполняться снова. И с удовлетворенным вздохом возвращался, говоря, что, кажется, на сей раз он как следует починил эту про shy;клятую штуку. Затем снова укладывался в постель, готовясь к блаженному сну, но тут стук капель и выводящее из себя журча shy;ние начинались снова.

Но то была едва ли не худшая из их бед, и они вскоре к этому привыкли. Правда, две спальни были до того маленькими, тес shy;ными, что там оказалось невозможно установить две односпаль shy;ные койки и пришлось водружать одну на другую, как в спальнях колледжа. Правда и то, что в обеих спальнях было до того темно, что в любое время дня читать газету можно было лишь включив электрический свет. Единственное окно каждой выходило в пыльную вентиляционную шахту, на кирпичную стену соседнего здания. И так как они были на первом этаже, то находились на дне этой шахты. Разумеется, квартплата из-за этого была по shy;меньше. Чем выше обитали жильцы, тем больше у них было све shy;та и воздуха, тем дороже им приходилось платить за квартиру. Эта система расценок была восхитительно проста, однако никто из них, приехавших оттуда, где права на атмосферу у всех равные, так и не оправился полностью от удивления новому миру, где да shy;же воздух распределялся за деньги.

Все же они очень быстро привыкли к этому и особого недо shy;вольства не испытывали. Даже считали свою жизнь великолепной. У них была квартира, настоящая квартира на легендарном острове Манхеттен. Была своя ванная, пусть из кранов там и тек shy;ло, своя кухня, где они готовили еду. У каждого был свой ключ, все могли уходить и приходить, когда вздумается.

У них был самый поразительный набор мебели, какой Джорджу только доводилось видеть. Бог весть, где раздобыл ее Джим Рэндолф. Он был душой их общества, их главой дома, их вождем. Джордж поселился там на год позже Джима и поэтому застал квар shy;тиру уже меблированной. У них было два шифоньера в лучшем грэнд-рэпидском стиле, с овальными зеркалами, деревянными ручками на дверцах и лишь местами облупившейся лакировкой. У Джима в спальне стоял настоящий письменный стол, днища двух выдвижных его ящиков были целы. В гостиной находились боль shy;шое мягкое кресло со сломанной пружиной, длинная кушетка с вылезающей набивкой, старое кожаное кресло, настоящее кресло-качалка с треснувшим плетеным сиденьем, книжный шкаф с не shy;сколькими книгами и застекленными дверцами, которые дребез shy;жали, а в дождливую погоду иногда не хотели раскрываться, нако shy;нец – самое замечательное из всего – настоящее пианино.

Инструменту этому пришлось хлебнуть лиха. Судя по виду и звучанию, он долго служил в бурлесках. Клавиши слоновой кос shy;ти пожелтели от старости, корпус красного дерева хранил на се shy;бе, царапины от сапог и ожоги от окурков множества сигарет. Не shy;которые клавиши не отзывались на прикосновение, многие из shy;давали неприятный звук. Но что из того? Это было пианино – их пианино, – самое настоящее, в гостиной их великолепной, рос shy;кошной пятикомнатной квартиры в северной части легендарно shy;го острова Манхеттен. Они могли развлекать там гостей. Могли приглашать туда приятелей. Могли там есть и пить, петь и сме shy;яться, устраивать вечеринки, тискать девиц и играть на своем пи shy;анино.

Играть на нем, собственно говоря, мог только Джим Рэндолф. Играл он очень плохо и вместе с тем замечательно. Многие ноты пропускал, на других фальшивил. Однако его сильные пальцы колотили по клавишам с несомненным чувством ритма. Слушать, как играет Джим, было приятно, потому что приятно было видеть и сознавать, что играет он. Бог весть где Джим вы shy;учился этому. То было одно из его многочисленных достоинств, которые он приобрел в странствиях по свету и которые включали в себя способности пробежать сто ярдов меньше чем за один shy;надцать секунд, послать ударом ноги мяч на восемьдесят метров, метко стрелять из винтовки, ездить верхом, умение немного го shy;ворить по-испански, итальянски и французски, поджарить биф shy;штекс или цыпленка, испечь пирог, вести судно, печатать на ма shy;шинке – и подцепить девчонку когда угодно и где угодно.