Оберег - Дмитрий Сорокин

— Обопрись на меня. Вот так, добро.

— А где твой конь. Руслан? Или ты сюда пешком пришел?

— А действительно, где мой конь? Где он был, пока хозяин в поте лица… — Руслан пытался изображать возмущение, потом не выдержал, махнул рукой, рассмеялся и заорал так громко, что Мила, морщась, закрыла ладошками уши:

— Шмель! Шме-ель! Ты где?

— Я здесь, хозяин! — раздалось ржание из-за ближайшей избы.

— Иди сюда, драка уже кончилась!

— Не могу, хозяин! Я тут немного занят!

— И чем же таким неотложным занят мой боевой друг? Жрешь, небось, опять?

— Обижаешь, хозяин! Я тут разбойника поймал!

— Да ну?! Эй, Вакула! Мой конь тут одного живьем, говорит, взял!

Поляне набежали сразу, обступили Шмеля. Руслан с Милой и войт Вакула подошли одновременно, протолкались к коню. Тот, и впрямь, правым копытом удерживал в лежачем положении невзрачного мужичонку. Разбойник хрипел и пытался вырваться, но Шмель лишь сильнее давил ему на грудь.

— Это же Степан!

— Тот, что в прошлом годе в болоте сгинул!

— Никак, за Светланой приходил…

— А вот уйдет ли… — переговаривались местные.

— Шмель, можешь отпускать. — негромко проговорил Руслан. Конь мгновенно повиновался. Вокруг послышался испуганный ропот: «С конем разговаривает! Волхв, али колдун, не иначе!». Вперед выступил Вакула.

— Поднимите его. — двое мужиков, в плечах не уже войта, вышли из общего круга и легко подняли плененного. Тот, увидев войта, обмяк и освободиться более не пытался, только озирался затравленно. — Как же это понимать, Степан? — спросил Вакула. — В прошлом лете ты ушел на охоту в лес и не вернулся. Не иначе, в болоте сгинул; и кушак твой там нашли. Мы, как положено, богам за тебя воздали, и что теперь? Теперь ты приходишь в ночи вместе с татями, что сжигают наши дома, убивают наших жен и крадут дочерей? — Мужики вокруг глухо заворчали, войт одним движением руки велел им замолчать, другим отослал женщин и детей. — И на что ты надеешься сейчас, Степан? Закон наш ты знаешь. К тому же для всех нас ты давно уже мертв. — Вакула отвел руку в сторону и чуть назад, кто-то вложил в нее нож. — Мы, поляне, люди тихие и незлобивые. От веку так повелось. Но если нас тронуть, то так вскинемся, не удержишь! А и дурак же ты, Степан… Гореть тебе в пекле! — с этими словами войт мощным ударом вскрыл Степану грудь, вырвал сердце, швырнул себе под ноги. — Нехай собаки твоими братьями будут, если не побрезгуют!

Мила спрятала лицо на груди у Руслана, ее трясло, и богатырь унес ее подальше от места казни.

— Хозяин, а как же я? — донесся вслед вопль Шмеля. — Меня сейчас стошнит!

— Иди сюда. Сейчас Вакула умоется и определит тебя на постой.

С огромным трудом Руслану удалось убедить Милу лечь в хате с женой Вакулы. Сам богатырь от удобств отказался и залез на сеновал. Заснул он сразу и ничего больше ему не снилось.

Глава 23

Поутру тело ныло и просило дальнейшего отдыха, но Руслан, стиснув зубы, заставил себя выйти во двор и хорошенько размяться с мечом. Разминался он до тех пор, пока в глазах не потемнело, а раны не закровоточили. Витязь доковылял до колодца, достал ведро воды, мимоходом отметив, что руки дрожат, вылил на себя. Доплелся до завалинки, едва чувствуя ноги, сел, долго тяжело дышал. Сидел, задумавшись о жизни своей. Вот лето уже жарит вовсю, подходит сенокосная пора, а Черноморд, как совершенно справедливо заметил в давешнем сне Рыбий Сын, как воровал девок, так и продолжает заниматься этим недобрым делом. И чего достиг он, Руслан-богатырь, за полгода, что скитается по всей Руси и даже за ее пределами? Ну, всяких разбойников поучил уму-разуму. Ну, в одиночку с вятичей дань взял. Вот намедни с древлянами сцепился, помог полянским пахарям. Друзей обрел, возлюбленную. И в то же время был часто бит, хотя всегда и выходил победителем. В ураган попадал, на змее катался, — чуть не спалил, ящерица летучая! — один раз был даже убит. Русалок видел, с лешим разговаривал, со жряками дрался, а с бабой-ягой за здорово живешь за одним столом сиживал, ел-пил — и ничего, жив остался. И черноморд этот тоже пока еще жив. Какой-то шибко извилистый путь получается до этого колдуна. Зимой казалось: все так просто, пойди да возьми того колдуна за бороду. А вышло как? Да неплохо, в общем-то вышло.

Мила вышла из избы, села рядом, обняла.

— Что, плохо тебе? — спросила участливо.

— Нет, все нормально. Не волнуйся, все будет хорошо. — вымученно улыбнулся Руслан.

— Пойдем, там хозяйка еды сготовила.

— Пойдем. — еле сдерживая рвущийся из груди стон, Руслан поднялся, опираясь на меч, пошатываясь, побрел вслед за Милой.

После завтрака Вакула привел какого-то сморщенного старичка, тот оказался местным лекарем-травником. Мила долго спорила с ним по поводу того, какими травами следует исцелять раненного в злой сече богатыря, ссылаясь на свой опыт врачевания Руслановых ран, дед усмехался в длинную белую бороду, но твердо стоял на своем. Наконец, Мила сдалась, и знахарь приступил к лечению.

Руслан сидел на завалинке в полудреме после стариковых отваров. К ранам его были приложены различные травы, весь торс, руки, ноги туго перетянуты чистыми тряпицами. Мила вышла, глянула на него, рассмеялась:

— Ты совсем как ряженый! Вот потеха-то! Кто б тебя сейчас видел, герой ты мой!

— Кому потеха, а кому не до смеха. — пробурчал Руслан.

С дальнего конца деревни послышался шум, гомон, радостные крики. Этот шум все приближался, приближался, пока перед изумленным богатырем не предстала странная процессия: хорошо знакомый воин невысокого роста и, на первый взгляд, вполне скромного телосложения, и за ним — толпа смутно знакомых девок. Глаза и Руслана, и вновь прибывшего витязя округлились одновременно.

— Вот так встреча! — произнесли богатыри хором. Руслан неуклюже встал, Лешак Попович подошел к нему, обнял.

— Тише, тише, задавишь, ведмедь! — поморщился от боли Руслан.

— Ты как здесь очутился, Лазоревич? — спросил Лешак. На лице его огромными резами было начертано неподдельное удивление. — Когда я твоих орлов в степи повстречал, они мне сказали, что оставили тебя у Черноморда во дворце, хозяина поджидать. И вдруг я тебя встречаю уже на Руси! Как это ты так быстро ездишь? Ну, что, побил колдуна?

— Нет, не побил пока. Вот опять еду в Таврику, не закончен еще наш с Черномордом разговор. А ты действительно моих другов повстречал?

— А то как же, понарошку, что ли? Девок не узнаешь, тобою освобожденных? А хлопцы у тебя боевые, то, что надо. Этот твой Рыбий Сын вообще меня чуть не зарубил. Представляешь? Приставил саблю к горлу и спрашивает: кто ты, мол, таков? Ну, я, понятно, представляюсь ему вежественно. А он мне не верит! Пока с волхвом не посоветовался, не хотел отпускать. Зато ночью, во тьме непроглядной, быка завалил! Да еще и из моего лука, представляешь? На звук, считай, что не глядя… Ну, в общем, взял я у них всех наших русских красавиц и повел до дому. А сегодня здесь, неподалеку, наткнулся на две телеги трупов. «Что, — спрашиваю, — моровое поветрие у вас, что ли, приключилось?». «Нет, — отвечает мне мужичок какой-то, — надысь в ночи древляне налетели, да их всех до единого заезжий добрый молодец и упокоил». Ну, тут уж мне любопытно сталось: кто ж это такой две дюжины ворогов за един присест нашинковал? Неужто Добрыня из греков воротился так скоро? Ну, поспешаю сюда — и встречаю тебя. Сильно тебе досталось? — Лешак враз посерьезнел.