Лилия прокаженных - Патрик Данн

— Думаю, что символы — ее идея, — сказала я.

— Вполне возможно, тем более что в письме есть еще одна небольшая головоломка. Как у вас с латынью?

— Неплохо как будто.

— Вам это понятно? — Он повернул лист бумаги так, чтобы я смогла прочесть.

Cum sanctissimis in medio chori.

— На первый взгляд — указание на то, где ее похоронить, — предположила я. — Правда, в таком случае было бы скорее написано «ad sanctos» вместо «cum sanctissimis».

— Почему же?

— «Ad sanctos» означает «со святыми рядом» — то есть похоронить вблизи того места, где хранятся церковные реликвии, обычно в алтаре или под ним. — Мой взгляд упал на восточную торцевую, стремя окнами стену нефа, которая, в отличие от других стен храма, сохранила первозданную высоту. Примерно в средокрестии — на пересечении поперечного нефа с продольным — над землей возвышалось надгробие, загораживая каменную плиту, за которой когда-то стоял главный алтарь.

— И я так понял, — согласился Джонстон. — По словам Рональда Дэйвисона, в девятнадцатом веке здесь все перекопали, возможно, и под главным алтарем тоже.

— Насколько мне известно, найти ничего не удалось.

— Вот и ректор так сказал. А что, по-вашему, означает «in media chart»?

— «В центре клироса» — там, очевидно, где стояли скамьи для хористов, обычно между средокрестием и главным алтарем. — Я показала пальцем. — Прямо за тем надгробием. Еще одно место в церкви, где в Средние века хоронили влиятельных особ.

— Совершенно верно. Поэтому в конце письма мисс Дьюнан уведомила преподобного Эйлмера, что получила разрешение приходского священника быть похороненной на клиросе собора Святых Петра и Павла «cum sanctissimis». Как думаете, что она хотела сказать? Не уверен, что правильно понял смысл.

— «Cum sanctissimis» — «вместе с наисвятейшим», — перевела я. — Мисс Дьюнан хотела, чтобы ее похоронили не рядом, а вместе с самой священной реликвией. Думаю, я точно знаю, что она имела в виду. Реликвия, привезенная Робером де Фэ из Иерусалима, с течением времени стала известна как «главное сокровище» святилища. Но после того как в Каслбойн доставили новый ковчег, вопрос, который до той поры замалчивался, вышел на первый план: что обладает большей целительной и чудотворной силой — новая реликвия или образ Пресвятой Девы, византийская икона, как я теперь считаю? Когда в городе вспыхнула открытая конфронтация, реликвию и ковчег спрятали в безопасном месте.

В глазах Джонстона вспыхнул огонек, которого раньше не было.

— Но если ковчег поместили в склепе на кладбище Модлинс, то реликвия все последующие годы хранилась в семействе Дьюнан.

Я чувствовала, как забилось сердце, и уже знала, к чему все идет. С трудом удержалась, чтобы сразу не выпалить то, что вертелось на языке, глубоко вздохнула и собралась с мыслями. Джонстон терпеливо ждал. Он оставлял за мной право сказать главное.

— И Кэтрин, последняя в роду, попросила похоронить ее «cum sanctissimis» — завещая после смерти положить святую реликвию вместе с ней в гроб. Просьбу исполнили, и она унесла семейную тайну с собой в могилу — в буквальном смысле.

— Вы и правда умница. А как вы думаете, что представляла собой «самая священная реликвия»?

— Пожалуй, догадываюсь. Еще раз достаньте фотографии, объясню.

Я выбрала один из снимков статуи в развернутом виде.

— Скульптор изваял Деву в образе кормящей матери, вы видели. И когда она открывается, то здесь… — Я показала ему углубление и зажим. — Вот где должна была храниться реликвия, становясь как бы частью ее тела. Поэтому могу предполагать, что из Иерусалима в Каслбойн попала одна из самых сокровенных реликвий, связанных с Пресвятой Девой, — ее молоко.

— Не вижу оснований сомневаться в вашей правоте. — Джонстон наградил меня подобием улыбки. — Следующий вопрос — что делать дальше? — Он спрятал снимки в конверт.

Я знала, о чем он беспокоился.

— Ничего, — сказала я.

В знак согласия Джонстон кивнул. Решено — реликвия останется в могиле, вместе с Кэтрин Дьюнан.

Издали донесся автомобильный гудок, и он посмотрел на часы.

— Мне пора. Я заказал такси, чтобы ехать в аэропорт. Хочу только попросить об одолжении. Мне говорили, что, кроме Теренса, у вас работал брат той несчастной молодой женщины. Не откажите передать ему от моего имени… — Достав из папки конверт, он протянул его мне. — Это ни в коей мере не компенсация зато, что случилось с его сестрой. Просто я чувствую, что моя семья у него в долгу, и хочу рассчитаться. — Он насторожился. — Вы ничего сейчас не слышали?

Какой-то звук действительно был. То ли камень сверху сорвался, то ли ветка под ногой хрустнула. Но рыскавший в руинах ветер тут же его унес, и я ничего не успела разобрать.

Прежде чем Джонстон уехал, мы разыскали могилу мисс Дьюнан. Миновали надгробие, стоящее на пересечении продольного нефа с уже не существующим трансептом,[21] и в нескольких шагах позади него увидели на земле плоскую плиту. От других могильных плит, разбросанных поблизости, она отличалась лишь тем, что лежала точно в центре клироса. Лаконичную надпись высекли таким неглубоким шрифтом, что читалось с трудом.

Молитесь о спасении души

Кэтрин Дьюнан

Покойся с миром

Глядя на простой памятник в продуваемых ветром развалинах, я представила себе темное полированное дерево скамей для хористов по обе стороны нефа, чуть дальше за ними — яркое великолепие запрестольного образа, мозаичное стекло в трех готических окнах по восточной стене. Мгновение пронеслось, и витражи снова превратились в пустые глазницы, уставившиеся в пепельно-серое небо.

ГЛАВА 36

Мы уже собирались проститься, когда мне пришло в голову спросить Джонстона, зачем он встречался с Дарреном Бирном.

— Боюсь, он один из тех, кто пострадал по вине Теренса.

— Пострадал? Каким образом?

— Теренс занял у него деньги — сказал, что вот-вот отыщет необычайно ценный артефакт. Такое мошенничество было вполне в его духе, и я…

— Погодите, — не дала я ему закончить. — Бирн рассказывал, когда и как познакомился с вашим братом?

— Зачем? Я хорошо знал, как Теренс дурачит людей. Но Бирн действительно говорил мне, что в пятницу днем навешал его в больнице, и брат сказал, что внутри статуи, найденной на кладбище, может быть что-то ценное. Бирна интересовало мое мнение, и я ответил, что очень сомневаюсь. Тогда он несколько успокоился.

Потому что не смог проникнуть в Центр исторического наследия накануне ночью.

— Откуда он узнал, что Терри ваш родственник?

— От портье гостиницы, у которой я без труда вызнал, где поселился Грут. Чтобы снять номер, пришлось воспользоваться кредитной карточкой с моим настоящим именем. Скорее всего девица — один из его местных источников информации. Я объяснил Бирну, что не хочу афишировать связь с Теренсом там, где он какое-то время жил, — слишком дорого обходится.

— И больше вы ни о чем не говорили?

— Он осведомился, чем я в тот день занимался — во вторник, если не ошибаюсь. Когда услышал, что я ездил в Олдбридж на кладбище, спросил зачем. Не хотелось, чтобы он все знал, и пришлось выдумать, что я искал могилу одного из своих предков. Бирн стал выпытывать имя. Упоминать Мортимеров я не мог и, наверное, неосторожно сказал что-то вроде «дальний родственник по фамилии Дьюнан». Больше он вопросов не задавал.

Джонстон торопился в аэропорт, а я решила остаться и побродить по кладбищу. Мы попрощались, пожав друг другу руки. Теплого рукопожатия не получилось — пальцы у обоих окоченели.

Как только он уехал, я вышла из нефа и подошла к наружной стороне стены, у которой мы сидели. На гравии лежали несколько свалившихся сверху камней и сломанные ветром ветки. В глаза бросилось черное пятно на обломке щебня. Я отодвинула камешек носком туфли и увидела сигаретный окурок, совсем недавно кем-то затоптанный.

В машине — впервые за весь месяц — вслед за двигателем пришлось включить отопление. Итак, пока мы с Джонстоном разговаривали, кто-то был рядом. Нас также могли видеть, когда мы стояли у могилы. Дрожа от холода и тревоги, я заперла двери изнутри. Инстинкт подсказывал, что нужно разыскать Финиана. Я нажала кнопку мобильного, и на дисплее появилось сообщение от Фрэн: «Есть новости. Жду звонка».

Я позвонила и сразу услышала ее голос.

— Ты знаешь, что в понедельник Банковские каникулы[22] и уик-энд будет долгий? — выпалила она со смехом.

— Замечательно, Фрэн. Желаю хорошо провести время.

— Уж я постараюсь. Мы с Мэттом уезжаем.

Вот уж новость так новость.

— Эй, а не слишком вы торопитесь?

— Нам просто хорошо вместе. Дружеская поездка.

— Кто бы сомневался. Скажи еще, что новое белье в чемодан не положила.

— А это только я знаю — пока что. Но когда вернусь, поведаю тебе самые бесстыдные подробности.