Светочи Тьмы - Татьяна Владимировна Корсакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я же сказал, мелкая, что ты принадлежишь только мне.
Мирослава дернулась, больно ударилась затылком о прутья ограждения. Фрост с остервенением сбивал подкрадывающийся к ней огонь. Пустая и бесполезная затея…
– Нужно уходить! – Свободной рукой она поймала его за ворот футболки, притянула к себе, заглянула в глаза. – Уходи, Тёмочка! Дальше я сама!
– Дура! – Он поцеловал ее быстрым, отчаянно-злым поцелуем. – Не отвлекай меня…
– …Парень, в сторону! – вдруг послышался над их головами зычный и до боли знакомый голос. – Отойди от нее!
Сражаясь сначала со Славиком, а потом с огнем, они не заметили, как на смотровую площадку поднялся дядя Митя. Он стоял, широко расставив ноги, в очках его отражались языки пламени, а в руке он сжимал пистолет…
– Дядя Митя! – Мирослава дернулась, отказываясь верить уведенному, не понимая, почему Фрост пытается закрыть ее своим телом. От дяди Мити закрыть!
– Я сказал, отойди от нее! – рявкнул дядя Митя, дуло пистолета дернулось в сторону Фроста, а потом уставилось на Мирославу. – Не делай глупостей, парень! У нас мало времени!
Давным-давно Мирослава научилась жить не только головой, но и инстинктами. Модные психологи и умные психиатры упорно загоняли их в кладовку с ментальным хламом, но в самый ответственный момент они все равно вырывались на волю. Вырвались и сейчас. В тот самый момент, как лодыжку ужалило уже настоящей, а не мнимой болью, она сделала две вещи сразу: с силой оттолкнула от себя Фроста и сама дернулась в сторону, натягивая цепь наручника.
– Отвернись, девочка! – Голос дяди Мити прозвучал почти одновременно с выстрелом.
В ушах у Мирославы зазвенело, рука в наручнике дернулась, а потом натяжение исчезло. Браслет на запястье остался, но сама она была свободна. Дядя Митя прострелил звенья наручников. В тот же самый момент Мирослава зашипела от боли. Огонь с яростью голодной собаки вгрызался в голень. Дядя Митя навел дуло пистолета на Фроста, снова рявкнул:
– Чего стоишь? Гаси огонь!
Сам он уже шагнул к клетке с мечущимся в ней живым пламенем, на мгновение замер, прицеливаясь, выстрелил, ударом ноги сбил замок и отскочил в сторону в тот самый момент, когда пламя, или человек, который стал пламенем, с диким воем вырвался на волю.
– Что за черт?.. – Славик выглядел так, словно только что проснулся. Он переводил полный удивления взгляд с Мирославы и отчаянно сражающегося с огнем Фроста, на дядю Митю. – Мужик, ты кто такой?
Дядя Митя ничего не ответил, из-за плеча Фроста Мирослава видела, как он медленно поднимает пистолет, целясь Славику прямо в лоб.
– Нет! – закричала она, пытаясь встать на ноги. – Дядя Митя, не надо!
Он обернулся, посмотрел на нее с жалостью, улыбнулся. Его рука с зажатым пистолетом так же медленно начала опускаться.
Остальное произошло за доли секунды. Живое, орущее пламя шаровой молнией прокатилось мимо него, опалив жаром, заставив отшатнуться в сторону, а потом с яростью врезалось в грудь Славика. Славик покачнулся, на мгновение замер с широко открытым ртом, а потом сорвался вниз вместе с цепляющимся за него визжащим пламенем. Мирослава вскочила на ноги, перегнулась через ограждение. Там внизу бились в агонии два горящих и корчащихся тела. Ей не было жаль ни одного из них. Кажется, она вообще перестала чувствовать…
– Вниз! – Кто-то грубо дернул ее за плечо. – Оба! Быстро!
Это был дядя Митя. Только не тот, похожий на сельского интеллигента добряк, которого она знала с самого детства, а какой-то другой, совершенно незнакомый ей человек. На его покрытой сизой щетиной щеке виднелся кровавый ожог – след от превратившегося в белое пламя Валика. Его движения были по-звериному быстрыми и резкими. В руке он по-прежнему сжимал пистолет. И Фрост по-прежнему пытался заслонить от него Мирославу. А огонь, у которого отняли добычу, рычал и бесновался, вырастал, превращаясь в ослепительную стену. Пока еще в этой стене были прорехи, но как быстро они исчезнут?
Мирослава не стала дожидаться, ухватив Фроста за рукав, она потянула его к люку. В люк он спрыгнул первый, подхватил Мирославу. На мгновение ей показалось, что он собирается люк задраить, оставить дядю Митю там, в эпицентре бушующего пламени. Показалось. Фрост мотнул головой, словно стряхивая морок, крепко взял ее за руку, сказал:
– Я первый, ты за мной.
Она не стала спорить. Она лишь обернулась, убеждаясь, что дядя Митя успел спрыгнуть в люк, что с ним все в порядке. На что-либо другое у них не осталось ни сил, ни времени. Нужно было спешить. Нужно было покинуть башню до того, как она превратится в гигантскую полыхающую свечу. До того, как сами они задохнутся в клубах едкого дыма.
Они вырвались из башни, тяжело и часто дыша, кашляя и хватая ртами прохладный ночной воздух. Вырвались и упали на влажную от росы траву. Мирославе казалось, что она может лежать так целую вечность. Лежать, раскинув в стороны руки, глядя в черное, непроглядное небо, приучая сознание к тому, что жизнь снова налаживается. По крайней мере, у нее.
Эта мысль была похожа на щелчок кнута, заставивший ее вскочить на ноги и, пошатываясь, утирая слезящиеся глаза, направиться в обход башни. Дядя Митя уже был там, а Фрост держался рядом, всегда между ней и дядей Митей. Это было странно. Почти так же странно, как пистолет в дяди Митиной руке. Почти так же странно, как все то, что случилось с ними всего пару минут назад.
Мирославу не покидало ощущение дежавю. Прошлой ночью она уже стояла вот так над распластанным у подножья башни мертвым телом. Этой ночью тел было уже два. Два обугленных, изуродованных до неузнаваемости тела. Только в прошлый раз Мирославе было больно и жалко до слез, а теперь она не чувствовала ничего.
На плечи успокаивающей тяжестью легла косуха. Мирослава и не заметила, что клацает зубами то ли от холода, то ли от пережитого шока. Где-то над их головами бушевало пламя, вниз мириадами светлячков летели искры.
– Отойдите в сторону, – устало велел дядя Митя.
– Вы тоже отойдите! – Фрост оттолкнул Мирославу к себе за спину, заступил ему дорогу.
Это было странно. Почти так же странно, как то, что случилось на смотровой площадке. Мирослава попыталась вмешаться, попыталась сама встать между этими двумя. Она любила каждого из них. Любила и пыталась защитить, хотя пока до конца не понимала, от чего.
– Пистолет у меня, парень. – Дядя Митя невесело усмехнулся. – Ты рискуешь.
Сам он стоял на месте, рука с зажатым в ней пистолетом висела
