Элохим - Эл М Коронон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Редко кому удается ее найти. Ему повезло. Он нашел свою половинку в Анне. Быть может, потому ему и импонировала эта теория, хотя он и был знаком с высказыванием Г.П.: «Все это чушь. На самом деле все по-разному у разных людей. У любви нет пределов. Можно любить разных в разное время, а можно и одновременно. И в том нет ничего зазорного».
Странно, но теперь Элохим тоже не видел ничего плохого или постыдного в том, что любит одновременно и Анну, и Ольгу. А Анна, сама Анна, когда говорила об Ольге, говорила с любовью, и он не почувствовал в ее словах никакого соперничества, никакой ревности к ней. Наоборот, словно она действительно будет рада, если он переспит с Ольгой. И Анна не могла не осознавать всей опасности, сопряженной с ее просьбой. Значит, это была не простая прихоть озлобленной жены.
Быть может, ему суждено было вчера встретиться с Ольгой. Быть может, встреча с ней была предопределена Предсказанием. Быть может, Анна родит дочь, а сына ему родит другая женщина. Быть может, Ольга и есть та таинственная женщина, о которой говорил вчера рабби. Простое ли это совпадение?
Внезапно просьба Анны предстала перед ним в ином свете. Теперь она выглядела не как месть Ироду и обида на Элохима, а как повелительный вызов судьбы. Стало интересно жить.
49
Элохим увидел Эл-Иафафа еще издалека. Он сидел высоко на вершине холма, согнув одно колено и облокотившись на бок. Обычно так сидел когда-то его отец, Эл-Ифалеф, главный пастух у отца Элохима и его первый наставник в пастушестве. Элохиму на миг даже почудилось, что это не Эл-Иафаф, а Эл-Ифалеф сидит на холме, настолько сын и отец были похожи друг на друга.
Они были прямыми потомками Эл-Иава, старшего брата Давида и подобно своим предкам пасли стада и вели все хозяйство у сынов Давидовых, как их самые доверенные люди. При этом относились они к потомкам Давида строго, но с любовью, как обычно относятся старшие братья к младшим. Так относился Эл-Ифалеф к отцу Элохима и Эл-Иафаф в свою очередь к самому Элохиму.
Эл-Иафаф встретил его радушно, обнял и посадил рядом.
– Как Анна? Давно не видел ее.
– Хорошо. Как твои поживают?
– Неплохо. Рахиль и девочки в Вифлееме со средним сыном Ра-Элом. А старший Эл-Иав и младший Наассон со мной здесь. Вот они там внизу у опушки леса греются около костра.
– Сколько же Наассону?
– Десятый пошел.
– Десятый, а уже пастушничает. Не рано ли? Мы с тобой начинали позже.
– Ничего. Пусть приучается, это ему только на пользу.
– Никогда не забуду свой первый день со стадом, – сказал Элохим. – Помню, как твой отец подозвал меня к себе и сказал: «Ну иди, погуляй!»
– А сам сидел, наверно, как всегда на холме, – сказал Эл-Иафаф.
– Точно. Как и ты теперь. Я тогда обрадовался. Гулял целый день. Не подозревал, что он следит не только за стадом, но и за мной. Пастушество показалось мне тогда легким и беззаботным занятием. Овцы жуют себе траву, а пастух гуляет себе по пастбищу.
– Да, так думают многие, кто близко не столкнулся с пастушеской жизнью.
– А перед сумерками он снова подозвал меня к себе и сказал: «Ну погулял, и хватит. Теперь за дело!». Пастухи подняли стадо перегонять на ночлег. Он меня поставил в хвосте стада, и сам пошел рядом. Другие пастухи ушли вперед. Пока мы шли, стадо постоянно рассыпалось в хвосте. И он гонял меня то налево, то направо за выпавшими из стада овцами. До того мне никогда не приходилось бегать столько. Выбился из сил. Еле-еле дотянул до ночлега. И возненавидел Эл-Ифалефа всем своим существом.
– Могу представить, – рассмеялся Эл-Иафаф. – То же самое произошло и со мной в первый раз.
– Потом все пастухи собрались у костра. И он спрашивает меня: «Ну что, запыхался?». Отвечаю: «Нет». А он: «А чего овцы-то метались у тебя все время». Вижу, пастухи хитро смеются. Отвечаю: «Не знаю. Может, чем-то не понравился им». Пастухи громко рассмеялись. А он: «Может быть. А еще почему?». Говорю: «Не знаю». А он: «А ты подумай перед сном!». Утром он пошел впереди стада. Я опять шел в хвосте. Но, к моему удивлению, ни одна овца не вышла из стада. Тогда я понял, что причина была не во мне, а в нем.
– Ничего удивительного, – сказал Эл-Иафаф. – Была нарушена связь между пастухом и вожаком стада. Вожак знал, что пастух где-то там, но не мог его видеть. Был встревожен. И его тревога передалась волной хвосту стада.
– Это я понял позже.
На какое-то время двоюродные братья замолчали, и каждый из них ушел в свои воспоминания об Эл-Ифалефе.
Элохим вспомнил, как Эл-Ифалеф шаг за шагом посвящал его в пастушеское искусство. «Главное и самое трудное для пастуха, – говорил он, – найти взаимопонимание с вожаком. Стадо твое, если ты нашел его. Если нет, стадо – вожака». «Что же надо сделать, – спросил тогда Элохим, – чтобы достичь взаимопонимания с вожаком?». «Тут нет раз и навсегда установленных правил, – ответил Эл-Ифалеф. – Все зависит от норова вожака и твоих способностей понимать бессловесное животное. Но могу сказать, чего нельзя делать. Во-первых, нельзя наказывать вожака при овцах. Вожак этого никогда не простит. Его можно и нужно наказывать, но только наедине. Дать ему знать, кто есть кто. Вожак умный. Понимает обычно с одного раза. Во-вторых, нельзя др*ть овечек. Это тоже ему не понравится. Овечки принадлежат вожаку. А он очень ревнивый. Идумейские пастухи этого не понимают и тр*хают своих овец. Они и своих жен больше е*ут в ж*пу. Думают, раз жена откладывает жир в заднице, то и овцы от того будут жиреть. Но ничего подобного! У них овцы дохлее наших. Конечно, пастуху приходится долго терпеть без женской ласки. Но что поделаешь? Такова пастушечья доля. И уж если тебе невмоготу, то лучше отойди в лес и др*чи себя там, в укромном месте. Но не трожь овец! Овцы не твои. Понял!?» «Понял», – ответил Элохим, почувствовав себя без вины виноватым.
«Никогда не иди впереди стада, – наставлял Эл-Ифалеф. – Впереди идет вожак. А иди сбоку стада, но так, чтобы вожак мог видеть тебя. И если ты добился того, что он тебя понимает с одного взгляда, брошенного краем глаза, тогда можешь назвать себя пастухом. Но не раньше».
Эл-Ифалеф был строгим пастухом и толковым наставником. Но относился к Элохиму
