Элохим - Эл М Коронон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вскоре у Элохима исчезла первоначальная ненависть к Эл-Ифалефу, и он проникся к нему доверием и уважением. За пять лет совместной пастушеской жизни Эл-Ифалеф стал ему близок и дорог, как отец, а Эл-Иафаф – как старший брат. Им он мог открыть душу, поделиться волнующими его вопросами, которые обычно неловко обсуждать с собственным отцом или братом.
За эти годы Элохим овладел пастушеским искусством. Однако с женитьбой на Анне пришел конец его пастушеству. Он переехал в Иерусалим. Но от этого не пострадала его дружба с Эл-Ифалефом и Эл-Иафафом. Наоборот, с годами она крепла, несмотря на редкие встречи.
Умер Эл-Ифалеф, и Эл-Иафаф занял его место, став главным пастухом у отца Элохима. Вскоре умер и отец Элохима. Элохим также занял место своего отца. На его похоронах Элохим сказал Эл-Иафафу:
– Пока отец был жив, я мало думал о смерти. Мне казалось, что она где-то далеко впереди. Но теперь я впервые ощутил ее дыхание за спиной.
– Отец дает жизнь сыну и стоит между ним и смертью, – ответил тогда Эл-Иафаф. – Сын чувствует себя защищенным от смерти. Ему кажется, что смерть бродит где-то далеко. А когда умирает отец, смерть приближается вплотную к сыну. Поэтому ты и ощутил ее дыхание за спиной.
Потеря отцов еще больше сблизила их. Эл-Иафаф стал единственным другом Элохима. Только к Эл-Иафафу он мог обратиться за советом и помощью в трудные минуты.
– Надолго приехал? – спросил Эл-Иафаф, первым нарушив затянувшееся молчание.
– На два дня. Потом должен вернуться в Иерусалим. Ирод пригласил на обрезание своего сына.
– Неужели хочет подружиться?
– Вряд ли. У него другие цели.
– А тебе как, что-нибудь нужно от него?
– От него нет. Но мне надо проникнуть во Дворец.
– Зачем? – удивился Эл-Иафаф.
– Даже не знаю, как тебе сказать. С чего начать.
– Начни как всегда. С конца, – рассмеялся Эл-Иафаф.
– Хорошо, начну с конца, – ответно улыбнулся Элохим. – Мне надо переспать с невестой Ирода.
– С кем!? – у Эл-Иафафа отвисла челюсть.
– С невестой Ирода, – повторил Элохим.
Вновь наступила тишина.
– Ну, брат мой, это в самом деле конец, – наконец сказал Эл-Иафаф. – Прямо ошарашил меня. Тебе что, жить надоело?
– Еще нет.
– Зачем тогда тебе невеста Ирода?
– Лучше не спрашивай.
Эл-Иафаф понял, что Элохим заговорил о невесте царя лишь по той причине, что нуждался в его помощи.
– Хорошо. И что, надеешься увидеть ее там наедине?
– Нет, не надеюсь. Но мне надо подумать, как это сделать.
– Ну давай тогда вместе подумаем. Она живет во Дворце. Ты можешь увидеть ее либо там, либо вне Дворца. Менее опасно вне Дворца. Стало быть, ее надо вызволить оттуда.
– А как?
– Один путь – похитить. У нас есть храбрые парни в Вифлееме.
– Похищение отпадает. Во-первых, очень рискованно. Галлы, фракийцы и идумеи хорошо охраняют Дворец. А потом, мне не нужен шум. Я должен увидеться с нею тайно и всего один раз.
– Другой путь – подкупить главного евнуха, чтобы он ее вытащил из Дворца.
– Черного Евнуха?
– Все евнухи переполнены желчью и ненавистью к своим господам. Охотно сами наставили бы им рога. Только не могут. Наверно, не откажут другим сделать это за них.
– Думаешь, Черного Евнуха удастся подкупить?
– Не знаю. Может быть. Я его видел однажды у Аминадава, брата Рахили, на рынке. Такой огромный, как медведь. Аминадав рассказывал, что он был кастрирован не в детстве, а в ранней молодости. Он был каким-то принцем то ли в Нумибии, то ли в Абиссине. Славился размером своего хобота. Тр*хал налево и направо своих соплеменниц. Был своего рода племенным быком. Арабы напали на его племя и увели его в плен. Потом скрутили ему яйца и подарили Ироду на свадьбу. Можешь представить, каково ему теперь. Просыпаться каждое утро и видеть, как между ног безжизненно болтается огромный хобот. Лично я ему сочувствую.
– Нерадостное зрелище, – согласился Элохим.
– Он тогда зашел к Аминадаву купить золотой перстень. На всех пальцах блестели крупные золотые кольца. А на шее висела толстая золотая цепь. Сразу видно, что падок на золото. Эти черные твари любят обвешивать себя золотыми украшениями, как женщины.
– Все-таки сомневаюсь, чтобы Черный Евнух согласился рискнуть своей жизнью ради золота, как бы сильно он не был падок на него.
– Стало быть, надо свести риск для него до самой малости.
– Тогда риск мне надо взять на себя, – сказал Элохим. – Вывести ее из Дворца для Черного Евнуха было бы слишком обременительно. Но он может закрыть глаза на то, что я проникну во Дворец. Скажем, ночью.
– Как!? – удивился Эл-Иафаф.
– Мне надо сначала выяснить, где именно во Дворце она живет. Затем узнать, когда и в каком месте можно незаметно перелезть через крепостные стены.
– Это очень опасно!
– Но другого пути я не вижу. Никак не миновать Черного Евнуха. Будем надеяться, что он ненавидит Ирода достаточно, чтобы согласиться не поднять стражу, если мне удастся ее обойти. Хотя, может быть, и наоборот. Возможно, он ему настолько верен, что выдаст меня сразу же.
– Трудно гадать. Лучше не рисковать.
– Эл-Иафаф, приезжай в Иерусалим послезавтра. К тому времени я уже побываю во Дворце. А ты сходишь к Аминадаву. Узнай, когда Черный Евнух придет к нему и попроси его устроить встречу с ним. На встрече сначала только намекни ему, а потом предложи золото. Посмотри, как он все это воспримет. Согласится, значит, мне повезло. Не согласится, прекрати разговор и немедленно уходи.
– Элохим, а стоит ли игра свеч?
В ответ Элохиму вдруг захотелось открыть свою душу, признаться, что влюбился в Ольгу, что она необыкновенна, что ее не любить невозможно, и что один миг с ней дороже всей жизни и сказать откровенно, что к тому же он дал слово Анне. Но Элохим лишь тихо промолвил:
– Иначе стыдно будет жить дальше.
50
Приготовления ко дню обрезания маленького Ирода шли во Дворце полным ходом. Намечалось большое пиршество, на которое была приглашена вся иерусалимская знать и гости из многих городов царства. По списку приглашенных ожидалось прибытие 969 человек. Царь Ирод верил в магию цифр. 969 лет прожил патриарх Мафуса-Эл. Больше, чем кому-либо удалось на этом свете. В первоначальном списке, предложенном царским двором, фигурировала друга цифра – 1000 человек.
– Почему тысяча? – спросил царь тогда Ахиабуса.
– Ваше Величество, тысяча – круглая цифра.
– Я не люблю круглых цифр. Тысяча!? Как-то не звучит. А вот девятьсот девяносто девять – другое дело! Звучит мощно. А ну-ка,
