Элохим - Эл М Коронон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Может быть, такого отца и стоит любить. Но я не люблю своего.
– Царь также не дал бы тебя в обиду, Элла, – сказал Черный Евнух.
– Не смеши меня. Может быть, и не дал бы. А может быть, нет. Не знаю. Все равно не люблю его. Но, Лоло, что еще? Расскажи побольше.
– Мне трудно. Не знаю, что сказать. Еще голос у него необыкновенный. Спокойный, мужественный.
– В мужчине голос важнее всего, – сказала Соломпсио. – По голосу можно определять, каков же он как мужчина.
– Не зря говорят, что женщины любят ушами, а мужчины – глазами, – вставил Черный Евнух.
– А это правда, – согласилась Соломпсио. – Я вот помню одного араба. Он был послан к отцу. Вошел такой из себя статный. Высокий, широкоплечий. Одним словом, красавец! Настоящий мужчина! Тут же приковал к себе все взгляды. Но открыл рот, и оттуда вышел какой-то писк. Как у бабы. И на самом деле оказалось, что его интересуют не женщины, а мужчины. Так, что по голосу очень даже можно определить, как у мужчины **** стоит. Не согласен, Коко?
– Наверно.
– Ты только не обижайся, Коко. Вот у тебя не стоит. Так ведь!? А потому и в твоем голосе проскальзывает иногда фальцет, как у петуха.
– У меня раньше был другой голос. Он изменился после оскопления.
– Вот видишь, я права. Только по голосу можно узнать, как у мужчины стоит и стоит ли вообще. Но о размере его члена можно судить по величине его носа, рук и ног. Вот у тебя, Коко, смотри какие ручища, а шнобель какой большой, да еще с горбом. Значит, и хобот у тебя, наверняка, как у слона. Угадала?
– На такие вопросы я не отвечаю, Элла.
– Значит, угадала. Кстати, Коко, давно хотела спросить. Почему у тебя шнобель с горбом, как у евреев? У всех черных рабов во Дворце носы широкие и приплюснутые. Только не у тебя. И кожа у тебя не такая уж черная, как у всех черных, а светло-коричневая что ли. Не еврей, ненароком?
Соломпсио весело рассмеялась.
– Предки мои пришли в Абиссину из Египта.
– Так ты египтянин!?
– В некотором роде.
– Теперь ясно, – сказала Соломпсио, подмигнув Ольге. – А у кого в Иерусалиме, Коко, светлые волосы, голубые глаза и спокойный мужественный голос?
– Думаю, у немногих.
– Тоже так думаю.
– Я видел только одного человека с такими приметами, – сказал Черный Евнух.
– Кого?
– Элохима.
– Точно. Я тоже видела его однажды в Храме. Вместе с женой. У него, наверно, самая красивая жена на свете. И сам он очень видный. Очень толковый, говорят. Учитель мой отзывался о нем высоко. А ему я верю. Правда, голос его я еще не слышала. Поэтому не могу судить о других его достоинствах. Ну что, Лоло, угадали мы? Элохим!?
Ольга на этот раз попыталась что-то сказать, но не смогла и, вскочив с места, подошла к окну.
– Коко, что с ней!? Мы с тобой попали прямо в точку. Явно Элохим! Видно же!
– Похоже на то, – подтвердил Черный Евнух. – Только, Элла, больше не смущай ее.
– Ладно, Коко, не буду, – пообещала Соломпсио, также встав с места. – А где ты его видела, Лоло? – спросила Соломпсио, подойдя к ней.
– У больного рабби.
– А ты, Лоло, хоть знаешь, кто такой Элохим?
– Нет, – ответила Ольга.
– Элохим – сын Давидов. По закону он, а не мой отец, должен сидеть на иудейском престоле. Самый достойный мужчина, которого я видела в жизни. Он стоит того, чтобы такая красавица как ты влюбилась. Я сама влюбилась бы в него. Но у меня другой вкус. Мне нравятся черные.
– Черные!? – удивился Черный Евнух.
– Да, а что здесь такого? У них и тело устроено лучше, и кожа блестит, и движения привлекательнее. Не ходят, а прямо танцуют!
– А как на счет запаха? – спросил с неловким видом Черный Евнух.
– Понимаю, Коко, о чем говоришь. Многим ваш запах не нравится. Ну, что из того, что вы не так пахнете. А кто не пахнет. Покажи мне хоть одного человека без запаха. Все пахнут и белые, и черные. И мужчины, и женщины. И дети, и старики. И грешники, и святые. Все воняют. И даже Бог, думаю, пахнет. Правда, не знаю чем. Может быть, смесью нектара и амброзии. Только идиоты думают, что кто-то не пахнет.
– Но у нас, черных, вы, белые говорите, что запах, как бы особенно едкий и неприятный.
– Не мы, а другие белые, Коко. Уверяю тебя, немытый белый воняет во сто раз хуже. Хочется блевать. А черный, чистый или грязный пахнет одинаково. Как зверь. И не едко, а терпко. Хочется только чихать. Наверно вся Африка так воняет. Вот ты из Африки. Скажи, воняет вся Африка зверьем или нет?
– Да так сильно, что как подует южный ветер, слышно в Риме, – сострил Черный Евнух.
Все дружно рассмеялись. Ольга и Соломпсио отошли от окна и сели рядом с Черным Евнухом на кушетке. Ему было приятно сидеть так близко между ними, вдыхать их естественное благоухание и в то же время неловко из-за собственного запаха.
– Римляне, между прочим, называют черных “niger”, – сказала Соломпсио, нежно проведя пальчиком по горбатому носу Черного Евнуха.
– Но, Коко, ты не пахнешь неприятно, – сказала Ольга, ласково прижавшись к нему.
– А мне даже нравится запах негров, – заявила Соломпсио. – Он меня только возбуждает. Таков мой вкус.
– О вкусах не спорят, как говорит Николай, – сказал Черный Евнух. – Но я рад, что черные тебе нравятся.
– Черные – мои люди, – призналась Соломпсио. – У меня душа черная. Они меня никогда не предадут. Разве не так, Коко?
– Я могу ответить только за себя.
– Мир устроен белыми людьми. И смотри, что творится. Лоло любит Элохима, мне нравятся негры, ты бы хотел, чтобы у тебя стоял, а Элохим, наверняка, хотел бы сесть на свой трон. Никто из нас не получает того, чего хотел бы больше всего. И так у всех. Даже царь не получает того, чего хотел бы больше всего. Все хотят чего-то. И все мешают друг другу. Дали бы неграм устроить мир, все было бы иначе. Все бы были довольны. Жили бы в согласии с природой. И весь мир вонял бы Африкой.
– И все бы от вони убежали на край света, – сказал Черный Евнух.
– И прыгнули бы с края земли в море, – рассмеялась Соломпсио.
– А почему, Коко, черные черные? – внезапно спросила Ольга с
