Элохим - Эл М Коронон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ох, Сосо, Сосо! – вздохнул тяжело царь и отвернулся от окна.
– Что, Ваше Величество? – спросил раб Симон.
– Я не с тобой, идиот.
Царь отошел от окна. Постарался отогнать от себя мысли о Соломпсио. Вспомнил, что сегодня должен приехать Элохим и что еще до встречи с ним надо поговорить с Сарамаллой.
– Как только Сарамалла приедет, пусть зайдет сразу же ко мне.
– Слушаюсь, Ваше Величество, – ответил раб Симон.
– Предупреди также Ахиабуса и Птоломея. Я хочу видеть всех троих вместе.
– Будет исполнено, Ваше Величество!
В это же время Элохим оставил Анну у отца и отправился во Дворец Ирода. По дороге его внимание привлекли резвящиеся на снегу дети. Невольно вспомнил свое детство и дочь вифлеемского раббина. Иосифу он тогда не рассказал, что случилось между ним и ею. Но теперь ему живо представилось то утро, когда в Вифлееме выпал снег. Неожиданно, за ночь, как и теперь в Иерусалиме. Это был первый снег в его жизни. Он искал каждую возможность увидеть дочь вифлеемского раббина, и поэтому напросился поехать вместе с отцом. Они приехали в синагогу. Отец оставил его во дворе, а сам зашел к раббину. Элохим сильно переживал, удастся ли увидеть ее?
Во дворе никого не было. Он взял немного снега. Вдруг открылись двери синагоги, и вышла дочь раббина. Увидев Элохима, она улыбнулась, спустилась во двор и пробежала мимо. Какая-то сила толкнула Элохима пуститься за ней. И он догнал ее. Она вскрикнула в притворном испуге и игриво сказала: «Только не здесь!». И убежала за синагогу. Элохим догнал ее в этот раз в глухом углу двора. Снег уже растаял в руке. Элохим обнял ее. Попытался накормить ее снегом одной рукой. Но другая рука, словно сама по себе, дотронулась до ее груди. И он не удержался, схватил ее за груди обеими руками. Ему было невероятно приятно впервые в жизни ощущать ладонями упругость девичьей груди. Он обнял ее еще крепче, а она плотно прижалась к нему всем телом и положила голову ему на плечо. Он не верил своему счастью. Не верилось, что вот так просто держит в своих объятиях самое любимое существо. Он не мог оторвать свои руки, словно они прилипли к ней. Она опомнилась первой. Вдруг повернулась к нему лицом и безжалостно выдала: «Все равно у нас ничего не выйдет! Я старше тебя!». И убежала от него, оставив ему на всю жизнь чудный миг первого прикосновения к любимому женскому телу и горькое ощущение упущенного счастья.
Элохим в ту ночь до утра не мог уснуть. Все думал над ее словами. Слезы лились сами собой. Но он не плакал. А утром любовь словно рукой сняло. Она перестала существовать для него. Ее он больше никогда не видел. Она исчезла из его жизни навсегда и поселилась в его сновидениях. Вечно юной, такой, какой он ее видел в последний раз во дворе синагоги.
Элохим очнулся от воспоминания о дочери вифлеемского раббина тогда, когда подъехал к воротам дворцовой Крепости.
Тем временем Ольга и Соломпсио продолжали резвиться вокруг Красного Пентагона. Соломпсио первая заметила, как Черный Евнух знаком завет их домой.
Дома Черный Евнух сообщил им новость.
– Я видел имя Элохима в списке приглашенных.
Ольга от радости подпрыгнула.
– Ой, как здорово, Элла! А смогу ли увидеть его, Коко?
– Не знаю, – ответил Черный Евнух. – Скорее всего, нет.
– А моего Учителя нет среди приглашенных, – спросила Соломпсио.
– Он тоже приедет.
– В таком случае передай царю, что я хочу встретиться со своим Учителем. Мы с тобой, Лоло, тогда вместе пойдем в Агриппиев дом, а там ты увидишь своего Элохима.
– О, Элла!
53
Сарамалла с женой приехали во Дворец незадолго до полудня. При въезде в Крепость галльские стражники известили, что царь желает видеть его немедленно. И он, проводив жену до ворот Женского двора, сам направился в Августов дом.
К царю вошел мужчина лет сорока пяти-пятидесяти, не очень высокого роста и плотного телосложения. Он был одет безупречно, в пурпурную вавилонскую ризу из нежной шерсти, по краям окаймленную золотом. «Надо одеваться так, чтобы взгляд твоего собеседника не задерживался ни на чем, – наставлял Сарамалла своего сына, – а скользил плавно по одежде и останавливался уважительно на твоем лице».
Строгое выражение на очень ухоженном лице говорило о том, что этот человек знает, чего он хочет в каждую минуту жизни. Но, как и в его «гермафродитском» имени, сквозь скульптурно-выразительные черты лица типичного араба просвечивало что-то неуловимо женственное.
– Наконец-то, – воскликнул царь, увидев Сарамаллу, – с утра жду тебя!
– Извини, Родо. Дороги занесены снегом. А за городом его навалило по колено. Трудно было передвигаться. Лошади постоянно застревали в снегу.
Наедине с царем Сарамалла обращался к нему на «ты» и по прозвищу, принятому в узком кругу друзей.
– Ничего, скоро растает. Ты же знаешь, у нас снег не лежит долго.
– Тогда станет еще хуже. Слякоть, грязь. Не проедешь! Теперь хоть одно утешение – любо смотреть на снег. Чисто и свежо.
– А я, Сарамалла, собрался уехать в Масаду.
Царь только недавно вернулся из Цезареи. Но ему уже наскучило в Иерусалиме. Он относился к той породе людей, которым не сидится на одном месте. В постоянной смене обстановки он нуждался, как в свежем воздухе, словно жаждал убежать от самого себя. Однако царь был не только неусидчив, но и деятелен. Кроме Иерусалима им были построены дворцы в Цезарее, Геродиуме и Масаде, один красивее другого. Самый грандиозный из них – иерусалимский Дворец – он не переносил и больше всех любил самый маленький из них – Дворец в Масаде.
– Может, стоит отложить поездку на несколько дней. Пока снег растает, и земля просохнет.
– Подумаю.
Помимо общей скуки, при переездах из одного дворца в другой им всякий раз двигало что-то конкретное. В этот раз его побудило решение казнить Сoломею. Не хотел находиться в Иерусалиме во время казни. Но он не счел нужным посвящать Сарамаллу в семейную тайну.
– А шатер во дворе мне очень понравился, – перевел разговор Сарамалла ближе к теме дня, – получился очень красочным. И огромный такой.
– Между прочим, самый большой шатер в мире, – похвастался царь, – как утверждает Симон, мой зодчий.
– А кто станет кирвэ малышу? Ферорас?
По обряду при обрезании кто-то должен был держать обрезаемого у себя на коленях. Сарамалла
