Древняя Спарта и ее герои - Лариса Гаврииловна Печатнова

это были представители высшего сословия. Основная масса гражданского и по-лугражданского населения, в чьих интересах действовал Агис, никакого влияния на судьбу реформ не оказала.

Решение герусии заставило Агиса и его сторонников в свою очередь отказаться от легитимных мер и прибегнуть к иным, уже незаконным способам решения проблемы. Агис отстранил от власти всех законно избранных эфоров 243/242 г. и назначил на их место своих ставленников (Plut. Agis 12, 4–5). Это первый случай в истории Спарты, когда эфоры были не избраны, а назначены царем. С помощью «карманных» эфоров под надуманным предлогом[307] Агис добился детронизации царя Леонида, а на его место посадил своего родственника и сторонника Клеомброта II. Среди эфоров нового призыва был и дядя Агиса Агесилай. Ему было поручено воплотить в жизнь ретру Лисандра.

Агис превысил свои полномочия, нарушив тем самым негласный договор о распределении властных функций между царями, геронтами и эфорами. Он стоит в начале того процесса, который будет завершен Клеоменом и Набисом. Агис еще не уничтожил традиционную спартанскую диархию, но избавился от неугодного ему соправителя. Он также не уничтожил эфорат, но отменил выборность и стал сам определять состав коллегии эфоров. Сознательно, видимо, Агис не стремился к монархической власти, но даже этот идеалист и романтик был вынужден прибегнуть к силовым методам для осуществления необходимых его родине реформ. Недаром его главный политический оппонент царь Леонид обвинял Агиса в том, что «молодой царь сулит беднякам имущество богатых в виде платы за тираническую власть» (Plut. Agis 7,8).

Однако Агис не успел осуществить самой важной части задуманных реформ — перераспределить землю в пользу люмпенизированной части гражданства и периеков. По версии Плутарха, вина за невыполнение программы в полном объеме лежит на дяде царя — Агесилае. Именно он «погубил и расстроил прекраснейший замысел», убедив Агиса начать реформы с отмены долгов — меры, которая в основном затрагивала интересы незначительной по своей численности имущей части гражданства. Долговые обязательства были демонстративно сожжены на спартанской агоре (Plut. Agis 13, 3–4).

То, что Агис пошел на поводу Агесилая, частично можно объяснить политической наивностью и нерешительностью юного царя. Он не сумел преодолеть глубокого уважения к Агесилаю, человеку намного старше себя и к тому же своему ближайшему родственнику. В изображении Плутарха — Агесилай эгоист, корыстолюбец и негодяй, думающий только о собственной выгоде. Действительно, «вклад» Агесилая в провал реформ велик. Похоже, Агесилай рассчитывал использовать племянника как марионетку, которой легко можно манипулировать. Он хотел с его помощью одним махом избавиться от собственных долгов, и в этом он был не одинок. К тому времени назрел конфликт между должниками, являвшимися крупными землевладельцами, и их кредиторами, то есть между двумя группами внутри одного и того же клана знатных и богатых спартиатов.

Про Агесилая, однако, нельзя сказать, что он в одиночку подрывал власть и авторитет юного царя. Были и другие спартанцы, выступавшие за то, чтобы реформы не осуществились в полном объеме. Плутарх говорит о тех, кто был заинтересован исключительно в отмене долгов и больше ни в чем. Это — крупные землевладельцы наподобие самого Агесилая, которые «расплатиться с заимодавцами не могли, а терять землю не хотели» (13, 2)[308]. Эти люди, несмотря на свою малочисленность, обладали реальной политической властью и смогли саботировать самую главную часть реформ — перераспределение земли, которое затрагивало их интересы. Видимо, с известным сочувствием к агитации Агесилая о необходимости прежде всего кассировать долги отнеслись и те несколько сотен небогатых спартиатов, которые также освободили свои клеры от долгов. Их вряд ли привлекала перспектива слишком резкого увеличения гражданского коллектива и необходимость делиться привилегиями с бывшими маргинальными группами, которые вдруг могли стать полноправными гражданами.

Не доведя реформы до конца, Агис в 241 г.[309] во главе спартанского войска отправился на помощь своему союзнику Арату, чтобы принять участие в кампании против этолийцев. Возможно, Агис был поставлен во главе армии усилиями Агесилая, который, использовав полномочия эфора, отправил племянника подальше от Спарты (Plut. Agis 14, 1). Но скорее всего Агис, охваченный романтическим представлением о верности друзьям и желанием проявить себя на поле боя, сам мечтал отправиться в поход. Покинуть Спарту в столь ответственный момент было крайне неосторожно с его стороны, однако для укрепления своего авторитета он очень нуждался в каком-нибудь кратком, не очень удаленном от Спарты и, конечно, победоносном походе. Но Агиса, казалось, преследовали неудачи: Арат отказался от его помощи, и спартанский царь бесславно вернулся домой. Ничто так не могло повредить престижу и авторитету Агиса, как неудача на военном поприще, какими бы причинами она ни объяснялась.

За тот небольшой срок, пока отсутствовал Агис, обстановка внутри Спарты кардинально изменилась. Фактическим правителем стал Агесилай. Плутарх, конечно, прав, говоря, что основной его целью было личное обогащение, ради этого он «шел на любое преступление и насилие» (16, 1). Агесилай повел себя как настоящий тиран и очень скоро вызвал к себе всеобщую ненависть.

Отсутствие в стране Агиса и произвол Агесилая помогли консервативной оппозиции совершить государственный переворот и вернуть на трон своего лидера царя Леонида. Действовали противники Агиса исключительно силовыми методами. Их набор средств был тот же, что ранее использовал сам Агис: изгнание соправителя Агиса царя Клеомброта, отрешение от должности прежних эфоров и назначение новых, естественно из числа сторонников Леонида (Plut. Agis 18, 4–5). Плутарх утверждает, что никакого серьезного сопротивления им не было оказано. Народ оставался пассивным, поскольку от реформ ничего не получил — обещанной раздачи земли так и не случилось.

Направленная против Агиса оппозиция во главе с Леонидом поставила своей целью не только уничтожить все его законодательные инициативы, но и избавиться от самого царя-реформатора. У Плутарха нет точного ответа, какова была последовательность событий между возвращением Леонида из изгнания и казнью Агиса. В науке на этот счет нет единого мнения. Главный вопрос заключается в следующем: когда Агис с войском вернулся в Спарту — до или после захвата власти Леонидом. Как нам кажется, сам переворот произошел в отсутствие Агиса. Но Агис по возвращении не решился развязать гражданскую войну, хотя скорее всего часть армии была к нему лояльно настроена и поддержала бы силовое наведение порядка. Однако Агис предпочел распустить своих людей, хотя, видимо, не заблуждался относительно дальнейшего развития событий. Он, опасаясь за свою жизнь, бежал в храм Афины Меднодомной, как это сделал почти за два с половиной столетия до него регент Павсаний. Его соправитель царь Клеомброт, который оставался в Спарте во время похода Агиса, также был вынужден спасать свою жизнь бегством. Но, что