Древняя Спарта и ее герои - Лариса Гаврииловна Печатнова

Кратесиклея и ее новый муж Мегистоной, за которого она вышла замуж по настоянию Клеомена. Выбор царя пал на Мегистоноя, поскольку тот был одним «из виднейших и наиболее влиятельных граждан в Спарте» (6, 2–3). По словам Плутарха, Клеомен и «многих других склонил на свою сторону, пользуясь поддержкой матери» и ее щедростью (6, 1–2). Здесь прослеживается явная параллель с Агисом, которому, как мы помним, огромную моральную и материальную помощь оказали мать и бабка.

Чтобы изолировать эфоров, Клеомен под видом набора в армию убрал из города тех граждан, которые могли оказать ему наибольшее сопротивление. Далее он действовал по обычной для насильственных переворотов схеме: оставил гражданское ополчение в Аркадии и только с наемниками вернулся в Спарту (Plut. Cleom. 7,5). Решившись на насильственный захват власти, он предпочел использовать наемников, преданных лично ему, а не спартанскому государству. Им, по-видимому, он обещал в случае успеха большую награду, а может быть, и гражданские права.

Плутарх называет имена трех спартиатов, ближайших друзей Клеомена, и двух безымянных мофаков, которые вместе с отрядом наемников непосредственно участвовали в убийстве эфоров. Видимо, об истинных намерениях Клеомена знали только эти пять человек. На эфоров напали внезапно во время общественного обеда. Четырех убили на месте, а пятый, Агилей, нашел убежище в ближайшем храме и на следующий день, когда вышел из него, уже не подвергся преследованию. Вместе с четырьмя эфорами погибли десять спартиатов, пришедших им на помощь (Plut. Cleom. 8). Так завершился первый этап переворота. Клеомен демонстративно приказал убрать все кресла эфоров, оставив только одно — для себя самого (10, 1). Таким образом, он показал всей Спарте, что с этого момента в нем одном сосредоточена совокупная власть царей и эфоров.

Клеомен пошел гораздо дальше своего предшественника по реформам. Агис, применив силу, отстранил от власти всех законно избранных эфоров 243/242 г. и назначил без выборов на их место своих ставленников. Но он не убивал эфоров и не отменял эфорат как институт. Клеомен исправил эту «недоработку» Агиса. Он понимал, что отставка одной враждебной ему коллегии эфоров и замена ее другой, более лояльной, — мера недостаточная. Эфорат, объект «ухаживания, заискивания и угождения» царей, как охарактеризовал его Аристотель (Pol. 1270b 14–15), должен был уйти.

Клеомен совершил еще один совершенно необходимый с точки зрения любого узурпатора шаг — он избавился от возможной оппозиции, отправив в изгнание влиятельнейших спартанских землевладельцев. Как сообщает Плутарх, на следующий день после убийства эфоров «Клеомен объявил имена восьмидесяти граждан, которым надлежало покинуть Спарту» (Cleom. 10, 1). В проскрипционные списки вошли, видимо, представители практически всех богатых и знатных семей[323], среди которых были скорее всего и геронты. Изгнание большой группы спартанской аристократии преследовало не только политические цели — избавление от оппозиции, но и чисто экономические. Конфискованные у аристократов земли должны были составить необходимый резерв для наделения клерами новых граждан. Подобная мера, предпринятая Клеоменом, напоминает афинский остракизм. Он удалил из города опасных для себя людей без предъявления им каких-либо обвинений и вместе с тем пообещал при изменившихся обстоятельствах вернуть всех назад (11, 2). Такой вариант изгнания не предполагал автоматического лишения гражданских прав. Следует заметить, что насильственные действия Клеомена выглядят строго функциональными. Он очень не хотел развязывать гражданскую войну и потому ограничился самыми необходимыми, на свой взгляд, мерами. В изгнание ушли, вероятно, представители старшего поколения, поскольку их сыновья в тот момент находились в армии Клеомена, оставленной в Аркадии. Главам высылаемых семей, вероятно, разъяснили, что ссылка является временной и скоро все будут возвращены и даже получат обратно часть своих конфискованных земель.

Эти два акта — уничтожение эфората и избавление от внутренней оппозиции — освободили Клеомена от необходимости тратить силы на политическую борьбу со своими оппонентами и дали возможность приступить наконец к реформам. По словам У. Тарна, «это была самая быстрая и дешевая из всех известных революций»[324]. Убив эфоров и уничтожив эфорат, Клеомен тем самым установил в Спарте «диктатуру, форму власти, до тех пор совершенно чуждую спартанцам»[325].

Для успокоения общественного мнения Клеомен созвал апеллу, чтобы «оправдать перед народом свои действия» (Plut. Cleom. 10, 2). Учитывая специфику жизни в обществах, подобных спартанскому, где ничего невозможно было скрыть от сограждан, Клеомену пришлось говорить правду. Плутарх, передавая эмоциональную речь Клеомена, видимо, дословно цитирует Филарха. Хотя сама речь скорее всего сочинена Филархом, нельзя исключить, что суть ее передана верно. То, что Клеомен должен был выступить перед народом, не вызывает сомнений. Как и его предшественник Агис, он обязан был внести свой законопроект в апеллу и добиться его официального одобрения. Реформы Клеомена приобретали юридическую силу только после утверждения их народным собранием. Но о самом проекте Клеомена Плутарх говорит крайне мало. Возможно, это объясняется тем, что в первой части жизнеописания Агиса-Клеомена он уже изложил содержание ретры Лисандра-Агиса (Plut. Agis 8) — все пункты законопроекта Клеомена фактически полностью совпадали с этим документом.

В начале своей речи Клеомен постарался успокоить сограждан и объяснить им причину применения силы по отношению к эфорам. Он говорил, что эфорат — это поздний институт, не освященный авторитетом Ликурга, а следовательно, незаконный и губительный для Спарты и ее царей[326]. Будучи потомком царя Павсания, Клеомен, вероятно, использовал памфлет своего предка об узурпации власти эфорами. Вот часть речи Клеомена, непосредственно касающаяся эфоров: «…соблюдай они хоть какую-то воздержанность, лучше было бы их терпеть, но коль скоро незаконно присвоенною силой они подрывают и упраздняют древнюю власть, изгоняя одних царей, убивая без суда других и запугивая угрозами каждого, кто мечтает узреть Спарту вновь обретшей самое прекрасное, поистине божественное устройство, — это совершенно непереносимо» (Plut. Cleom. 10, 6–7). Говоря об эфорах как убийцах царей, он, конечно, намекал на активное участие эфоров в казни царя Агиса IV в 241 г. Об этой сравнительно недавней истории прекрасно помнили в Спарте. Таким образом, уничтожение эфората трактовалось Клеоменом как возвращение к золотому веку Ликурга и очищение Спарты от той скверны, которая завелась здесь после великого законодателя. Как видно, идеология реформаторского движения Клеомена была во многом основана на «спартанском конституционном фольклоре».

Свои насильственные действия Клеомен объяснял и оправдывал тем, что иначе невозможно было «избавить Лакедемон от занесенных извне недугов — роскоши, расточительности, долгов, ростовщичества и двух еще более застарелых язв — бедности и богатства» (Plut. Cleom. 10,7). Это уже программная речь. Клеомен от самооправдания переходит к тому, что могло более всего заинтересовать его слушателей, — к обещаниям социального характера.

Реформы Клеомена