Doll Хаус. Собиратель кукол - Джулс Пленти

— Прости, я не думала, что это так заметно. Ты просто очень красивая.

— Ты тоже, — говорю я, не придумав ничего лучше. — Сегодня квартира в моем распоряжении. Может, пойдем, посмотрим кино?

— Так сразу к тебе?

— Почему нет?

Ее зрачки вмиг превращаются в огромные черные диски.

— Подождешь меня? Закрою магазин и приду, — подмигивает мне Эшли, хватая ключи.

— Подожду снаружи.

Я выхожу на улицу. Меня трясет. Потому что я в мини-платье на ветру? Или просто потому, что я очень нервничаю?

Эшли бьет все спринтерские рекорды. Я даже отдышаться не успеваю, когда она берет меня за руку. Ее пальцы непривычно тонкие и чужие.

— Пойдем — говорит она, потрясая бутылкой шампанского. Хранила на случай внезапной интрижки?

Эшли вовсе не такая мягкая и скромная, какой казалась. Она достаточно властная. Я веду ее к себе, но создается полное впечатление, что это Эшли меня подцепила. Она трогает меня постоянно. Грязно трогает. На первом свидании такого себе не каждый мужчина позволит. Хотя чего я ожидала, представ в образе ходячей провокации?

Мы входим. В квартире тихо.

— Может, шампанского? — говорит Эшли, не выпуская мою руку.

— Потом! — Забираю у нее бутылку и ставлю на стол.

— Так чем будем заниматься?

Я крепче сжимаю ее пальцы и веду в спальню.

Она обводит помещение взглядом. Мы успели навести здесь порядок и заменить разбитые дверки. Эшли облизывает пересохшие губы, заметив зеркало на потолке.

— Так сразу? — игриво говорит она, плюхаясь на кровать и увлекая меня за собой.

— Да! — Я киваю, не понимая, на что соглашаюсь.

Губы Эшли вжимаются в мои. Меня парализует и бьет молниями. Для нее мой ступор — это сигнал к более активным действиям. Я закрываю глаза и представляю, что меня целует Митчелл. Мне не нравится ни ее запах, ни вкус, ни касания, и только так я могу довести дело до конца. Я, переламывая себя, неуклюже отвечаю на ее ласки.

Меня тошнит от напора. Мои границы нарушаются так грубо. Это почти насилие.

Самое прекрасное в любом поцелуе — это его предвкушение. Он смотрит на тебя, и ты осознаешь, что сейчас это случится. Тогда все внутри трепещет. Этот момент нельзя перескакивать, тем более, когда поцелуй первый. Мне так хочется сплюнуть и утереть губы, но вместо этого говорю:

— Подожди, я сейчас. Принесу кое-что.

Сейчас я встану, улыбнусь, чтоб она не начала паниковать раньше времени, выйду и закрою дверь на ключ. У меня есть выбор: я могу выпроводить ее и сказать, чтоб никогда больше не возвращалась. Я точно знаю, что это сойдет мне с рук. Но загвоздка в том, что я слишком люблю его, а она мне слишком безразлична.

Я встаю, растягиваю рот в очередной приторной улыбке и выхожу. Резко захлопываю дверь и, навалившись на нее плечом, поворачиваю ключ. Есть еще пара секунд, чтоб все изменить. Я не хочу ничего менять и опрометью несусь к себе.

Накрываюсь одеялом с головой, словно это может спасти от демонов, которые поселились внутри. Меня ужасает то, что я могу услышать ─ стоны и крики пугают в равной степени.

— Она ничего не значит. Ничего! Просто манекен. Он тут же ее забудет, — бормочу как молитву и всей душой пытаюсь в это поверить.

Я чудовище. Моя мать всегда говорила, что ничего хорошего из меня не выйдет. Хорошие люди не рождаются в грозу. Я не чувствую жалости. Меня не ужасают его делишки. Но оттого, что Митчелл там с другой, я почти не могу дышать. Я сама привела ее как единственное спасение. Я переживу это, а потом все будет по-прежнему. Я сделаю все, лишь бы не видеть, как он медленно умирает.

Я отдала Митчеллу всё. Тело. Душу. Доказала, что могу быть полезной. Должно быть, со мной удобно. Ведь я женщина. Со мной Митчелл не вызывает подозрений. На людях мы пара. Меня можно свозить домой на выходные, можно вместе пойти в ночной клуб. С ним весело и легко. Вот только есть одна проблема. Митчелл может быть со мной только в стадии недолгой ремиссии.

А еще женщин никто не боится. Никто не воспринимает тебя всерьез, если ты женщина. Я могу заманить любую, лишь меняя предлог. Каким будет следующий шаг? Ведь я захожу все дальше. Не сдала его полиции. Всячески покрываю. Привела ее. Что дальше? Буду сидя в кресле смотреть, как он делает это? Подам удавку? Освою мясницкое ремесло?

Я на мгновение закрываю глаза, и темнейшая ночь сразу становится светлым днем. Его рука гладит меня по щеке, а солнце такое яркое, что чуть не прожигает веки.

Я приподнимаюсь на локтях и вглядываюсь в его лицо. Солнечный свет не позволяет мне его разглядеть. Митчелл кладет большой палец мне на подбородок и притягивает к себе. Он молчит, и я не говорю ни слова. Странно, что нет запаха хлорки. У него под глазом маленький кровавый брызг, к которому магнитится взгляд…Его губы сливаются с моими, и я прекращаю дышать, растворяюсь в ощущении, которое так хотела вернуть.

Яркость становится запредельной, и мне приходится зажмуриться. Меня душит запах хлорки. Митчелла рядом нет, а рассвет еще не наступил.

Я слышу какие-то шорохи. Покидаю свое убежище и опасливо крадусь мимо его двери. Она заперта, а ключа в замке не торчит. Иду на свет, что горит на кухне.

Митчелл стоит над кухонной раковиной и трет ладони щеткой для посуды. Они почти разодраны до крови, но он продолжает остервенело тереть. Левая рука забинтована, и на белом полотне проступает кровавое пятно.

Глава 18. Запредельно нежно, неоправданно жестоко

Я знаю, как это начинается. Вначале можно даже кайфануть. Как будто шаловливый ребенок поразвлекался с настройками яркости и контрастности, выкрутив их на максимум. Все чувства обострены. Я утру нос Супермену. Я почти вижу,