Девушка выбирает судьбу - Утебай Канахин

Поплевав вокруг больной, чтобы облегчить ее страдания, и получив положенное, мулла начал искать глазами того, кто должен был отвезти его. Но у соседа были одни девочки. Тут, не знаю уж как, но подвернулся я под руку.

— А не мал ты еще? — усомнился сосед.

— Что вы, агай… Я хорошо держусь на коне!

— Ну, что же, поезжай. Только будь осторожен: конь этот боится красной глины, которая набросана у хомячьих норок…

Я уселся на коня позади муллы. Аул, где жил мулла, расположился верстах в четырех от нашего. Всю дорогу мы ехали шагом. Мулла, видимо, дорожил своей жизнью, да и мне было неплохо.

— Мальчик, зайди в юрту, поешь айрану! — предложила жена муллы.

Но я не стал терять времени. У меня был настоящий взрослый конь, и мне не терпелось проехаться на нем по-настоящему. Для этого я пустил его по другой дороге. Чуть отъехав от аула муллы, я перевел коня на рысь, а потом и на галоп. Земля летела под меня, клонилась куда-то влево, кусты слились в один непрерывный серо-зеленый поток. Только человек, выросший в седле, поймет мое чувство. Но постепенно на шее у коня начал проступать пот, и я снова перевел его на рысь. Так и ехали мы не спеша, пока не началась голая равнина.

На этой равнине и поджидала меня главная опасность. Забыв о предостережении соседа, я не обратил внимания на горки красноватой глины, нарытые хомяками и песчаными мышами. Их становилось все больше, конь храпел и шарахался из стороны в сторону. Тут только вспомнил я слова соседа и крепче уселся в седле.

С неимоверными трудностями доехал я до аула. Здесь я на миг позабыл об опасности и, привстав на стременах, начал вглядываться, отыскивая нашу юрту. Подъехал я совсем с другой стороны и поэтому не сразу разобрался. Неожиданно конь сделал огромный скачок в сторону, и я со всего маху шлепнулся на твердую землю.

На какое-то время я, по-видимому, потерял сознание. Когда я очнулся, все ребра болели, а из носу текла кровь. Поднявшись кое-как, я пустился на поиски коня. Он оказался неподалеку, гремя удилами, поедал какую-то колючую траву.

К счастью, конь и не думал убегать.

— Получай, змея, за свое коварство!

Ухватившись одной рукой за повод, я другим, узловатым, концом стеганул коня наотмашь по морде. Это было несправедливо, но очень уж болели у меня ребра.

И все же, верьте моему опыту, хуже всего падать с теленка. Брякнешься так, что сразу теряешь сознание. А удержаться на нем хоть полминуты нет никакой возможности. Теленок, едва коснешься его спины, поднимает хвост трубой, опускает голову и, растопырив все четыре ноги, прыгает так ошалело, что обязательно свалишься, причем всегда почему-то на спину.

Падал я и с овцы. Невысокое как будто животное, но я целый месяц был не в состоянии шевельнуть плечом…

Да, уже ездим на настоящих конях, а нет-нет и садимся верхом на вырезанные из тала палочки…

Как только увидим маленькую воронкообразную ямку в белом песке, сразу начинаем обкапывать ее. Через минуту оттуда выбегает маленькое, величиной с клопа, насекомое — кулук. Ловим его, раздавливаем и натираем пятки. Существует древнее предание, что смазавшего пятки кулуком никто не догонит. Нам, как видно, не хватает прыти!..

Взрослые ради забавы устраивают детскую байгу — конные состязания. Мы садимся на своих таловых скакунов с зеленым лиственным веером вместо хвоста и ждем команды. Нас выстраивают в одну линию:

— Отпускай поводья!

Команда как на настоящей байге. Мы мчимся, вздымая зелеными метелочками тучи пыли. Постепенно вперед вырываются наиболее резвые, другие тянутся в хвосте. Некоторые, споткнувшись босой ногой о сучок… Простите, некоторые аргамаки, попав ногой в нору, спотыкаются, а всадники летят через голову наземь!

Когда, сделав круг, мы приближаемся к финишу, вошедшие в азарт взрослые джигиты хватают за рубашки отстающих и тянут вперед. Подбадривающие крики, шум, смех!..

Начинаются вечные споры:

— Ты срезал круг!..

— А ты раньше тронул с места, чем надо!

— Зато мой гнедой всех обошел!..

— Нет, мой карий!..

В спорах участвуют и взрослые, причем с неменьшим жаром.

А вечером они заставляют нас бороться друг с другом. Каждый из нас имеет своих вдохновителей и болельщиков. Поскольку ремни тут не годятся, мы перетягиваем свои животы кто полотенцем, кто бабушкиной шалью, а то и просто старой тряпкой. Взрослые волнуются за нас и чуть не сводят с ума своими криками. Хуже всего их советы по ходу схватки. До сих пор слышатся они мне:

— Э-эй, как держишь его?

— Снизу поднимай… Сни-и-изу!

— Так его… Так!

Ради потехи часто присуждаются ничьи, и нас снова и снова заставляют бороться. В пылу боя рвутся штаны и рубашки, что вызывает слезы. Тогда слышатся слова утешения:

— Ну, что это?.. Разве настоящие палуаны плачут?

Таким образом, мы уже с малых лет знаем все секреты борьбы, умеем делать подножки, подсечки, подбивы или перебрасывать противника через себя. Подрастая, мы уже сами, без помощи взрослых, устраиваем состязания за аулом, да еще какие: настоящие олимпийские игры!..

Когда мне исполнилось семь лет, под мою опеку передали три или четыре десятка овец, принадлежащих нашей семье. Так поступают во всех домах. Рано поутру мы выгоняем овец и коз на богатые травой места неподалеку от пастбища. Особой заботы овцы не требуют, и весь день в нашем распоряжении. Нельзя лишь отлучаться от стада…

Чего только не вытворяем мы там. То садимся верхом на доверенных нам животных и заставляем их нестись наперегонки; то сшибаемся в кокпаре, стремясь вырвать друг у друга старую шкуру, заменяющую нам козленка. В пылу преследования мы не видим ничего вокруг, языки вываливаются, глаза лезут на лоб. Через некоторое время самый проворный из нас со шкурой в руке вырывается из толпы и