Седьмая пещера Кумрана - Грэйм Дэвидсон

Израильтяне желают вернуть свиток. Для вывоза древнего манускрипта из страны нужна лицензия. На Q ее никто не выписывал. Дэвис отмалчивается и, если Q у него, не предлагает вернуть манускрипт.

Хорошо осведомленный источник в Израиле утверждает, что они не считают Дэвиса нацистом. Но расследуют возможные связи Дэвиса с неонацистами.

Когда мы позвонили сегодня утром, Дэвис пригласил нас «на следующее собрание фан-клуба Адольфа Гитлера здесь, в Веллингтоне». Он заявил, что будет рассказывать, «как стать добрым нацистом».

Доктор Дэвис, старший лектор по теософии, признал, что преподает немецкую идеологию юным студентам в университете Доминион.

В прошлом году нападению вандалов подверглись еврейские могилы на веллингтонском публичном кладбище. Виновных в мерзком преступлении не нашли.

Не антисемитские ли убеждения мешают Дэвису говорить о Q — и возвращать его Израилю?

«Что же мне отвечать?» — Рубен сокрушенно покачал головой. Именно такие ушлые журналюги получают премии и увеличивают продажи. Статья основывалась на скупых несвязанных фактах и множестве догадок. Большинство из его студентов — взрослые люди, а горстка молодых явно не склоны к доверчивости. Цитаты вырваны из контекста и больше не выглядят шуткой. Рубен предстает в образе нациста в черной рубашке, размахивающего флагом со свастикой. Они даже не потрудились проверить, есть ли в Веллингтоне клуб поклонников Адольфа Гитлера. Это испортило бы впечатление.

Рубен не преподавал немецкую идеологию. Он помогал студентам оценить идеи немецких философов. Забавно, что многие из мыслителей, которых он назвал Джо Хэммонду, были евреями.

Вскоре после ареста двух израильских шпионов за подделку новозеландских паспортов многие еврейские могилы на веллингтонском кладбище пострадали от рук вандалов. Новозеландцы пришли в ярость, и хотя в прессе появилось множество догадок на сей счет, мотив и личности злоумышленников так и не установили.

Ни одно умозаключение журналиста не выдерживало критики, и, несомненно, юридический отдел «Багл» оставил редакторам лазейку, чтобы отбиться от любых обвинений. Неопытный же читатель мог прийти только к одному выводу.

Злясь на компрометирующую статью и невозможность ответить, не раздувая скандала, которые так любит «Багл», Рубен продолжил путь домой. Тут пискнул сотовый. Сообщение от Донны.

Зиг хайль. Пошли их к 4ерту.

Донна употребила известное нацистское приветствие, в переводе — «Да здравствует победа». По мнению американских секретных служб военного периода, Гитлер позаимствовал его у девочек из команд поддержки американского футбола, которые видел в кино.

Рубен выдавил слабую улыбку. Дочка понимала, что он чувствует. И ее бодрое сообщение подняло ему дух.

ГЛАВА 33

ПОХИЩЕНИЕ

Донне нравилось ходить в школу через Ботанический сад.

Легкая прогулка вниз по холму среди деревьев и цветов под пение туи и других местных птиц делала путешествие приятным. Иногда Донна встречалась со школьными друзьями.

В этот понедельник прогулка мало успокаивала. Девушка не заметила никого из приятелей, а пение птиц тонуло в грохоте сдвоенного двигателя двухмоторного вертолета. Изначально предназначенный для переноса военного «железа», вертолет перетаскивал на гору, что находилась в нескольких сотнях метров, стволы слабых деревьев, которые спилили по настоянию регионального совета. Десятки жителей уже написали жалобу на шум, но чиновники оставались глухи.

Донна беспокоилась, как одноклассники воспримут обвинение в нацизме, выдвинутое против отца. На выходных друзья заверяли ее, что никому дела нет до россказней жалкой газетенки, а больше нигде о нацизме и не писали.

Анна пыталась помочь Донне взглянуть на ситуацию с другой стороны, предположив, что на ее отца просто затаил обиду какой-нибудь студент. И все же из-за событий последнего месяца Донна чувствовала себя уязвимой. Она, словно беженка в военной зоне, не знала, куда свернуть, чтобы не наткнуться на врага.

Она вышла из сада на тротуар перед китайским посольством — бывшим мотелем старой части города. На Тинакори-роуд взглянула на пролетающий вертолет — пугающе близко к центру города.

«Как связывают бревна, что они не падают?» — гадала Донна, а вертолет взлетал с двумя громадными стволами, которые раскачивались в воздухе на длинных стальных кабелях.

Из-за любопытства Донна отвлеклась и не заметила невзрачный серый «форд», который мягко притормозил рядом. Не увидела она и то, как из машины тихо выбрался какой-то мужчина.

Слишком поздно девушка заподозрила неладное.

Она почувствовала, как ее крепко схватили сзади за плечи. Тут же сработал инстинкт самосохранения. Донна взвизгнула и в ужасе лягнула мужчину. Без толку. Похититель был гораздо сильнее, и застал ее врасплох. Рев двигателей вертолета, надрывающихся от груза сосновых стволов, превышал сто двадцать децибел — хватит, чтобы заглушить самый шумный салют и уж точно призывы школьницы на помощь.

Сумку с мобильным телефоном, домашним заданием и ланчем, который она сама себе приготовила, следом за девушкой швырнул на заднее сиденье водитель, пришедший на помощь могучему сообщнику. Донна попыталась ударить молодого человека в темных очках, но ей скрутили руки.

В отчаянной попытке освободиться она рванулась к ближайшей дверце и попыталась открыть ее зубами. Похититель схватил девочку за волосы и рывком усадил на место.

— Уроды! — взвизгнула Донна от страха и бессилия. Через сорок секунд машина, сорвавшаяся с места, вдруг застыла — полицейский из охраны диппредставительств выпускал автомобиль премьер-министра из резиденции.

Может, он сумеет расслышать визг. Донна открыла рот и глубоко вдохнула, готовясь к самому громкому крику в своей жизни. Не раздалось ни единого звука. Она успела почувствовать на лице холодную мокрую тряпку с резким запахом, прежде чем провалиться в темноту. Благодаря урокам химии она распознала хлороформ.

Донна просыпалась медленно. Хотелось пить, кружилась голова.

— О господи, — в глубоком отчаянии проговорила она. На глаза навернулись слезы.

Она лежала на старом матрасе со сломанными пружинами. Скомканное грязное пуховое одеяло и подушка валялись рядом.

Тюремной камерой ей служила сырая, пропахшая плесенью комната в ветхом доме конца XIX века, как она догадалась по штукатурке на высоком потолке и заляпанным обоям. Окна закрывали толстые доски, надежно прикрученные длинными шурупами. Свет исходил только от тусклой лампочки в сорок ватт под немытым пластиковым абажуром на потолке.

Издалека доносилось приглушенное блеянье. Донну завезли в деревню. Но куда конкретно? Чтобы попасть в сельскую местность, достаточно отъехать километров десять от веллингтонского делового центра.

Рядом с кроватью обнаружился ланч из сумки, пластиковая кружка и кувшин с водой.

Подстраховались на случай, если она вздумает осколком перерезать себе вены или им горло. Донна совсем сникла.

В углу стояло ведро и шесть упаковок туалетной бумаги — одному человеку хватит на две-три недели.

— О черт, они собираются меня здесь долго продержать, — негромко всхлипнула Донна.

Наконец ее осенило, зачем она здесь. Ее похитили. В голове замелькали кадры из десятков фильмов, где пленникам отрезали уши, пальцы на руках и ногах, присылали родным видеозаписи и фотографии умоляющих жертв, чтобы добиться своего.

Донна вспомнила, как сбегали некоторые пленники: отрывали доски с окон, прыгали на похитителей с притолоки, рыли подземные ходы.

Она быстро оглядела комнату: тяжелые доски, прикрученные намертво, тонкую балку над дверью, пластиковые кружку с кувшином, — и эти варианты сразу отпали. Дверь открывалась наружу, за ней не спрячешься, чтобы потом выпрыгнуть и со всей силы ударить входящего. Даже будь у нее нужный инструмент, Донна не смогла бы вытащить стержни из дверных петель. Они тоже были с другой стороны. Лампочка висела слишком высоко, и Донна не могла до нее дотянуться без табуретки, к тому же мешал абажур. Так что если кинуть пластиковую кружку или кувшин, лампочка все равно не разобьется. Значит, нет ни единого шанса спрятаться в темноте и вынырнуть за дверь, когда похитители навестят ее в следующий раз.

В кино герои освобождают пленников в мгновение ока, или похитители срывают злость и разочарование на несчастных жертвах, облегчают себе жизнь, убив заложника и подавшись в бега — иногда прихватив выкуп. Донна вздрогнула, ее затошнило от одной мысли.

— В живых бы остаться. Что подумают, когда я не приду в школу? Скажут, застеснялась, потому что отца обозвали нацистом… если вообще заметят, что меня нет, — простонала она.

Чем сейчас занимаются ее одноклассники? Донна подняла левую руку, взглянуть на часы, и уставилась на ободок бледной кожи. Забрали. Теперь она представления не имеет, день на дворе или ночь.