Ангел-наблюдатель (СИ) - Ирина Буря
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот об этом я уж точно Таню спросила, когда мы, наконец, одни остались.
— Ну, дни не дни, — вздохнула она, — но в следующем году Игорь с Даринкой к Светке в садик пойдут.
От неожиданности у меня прямо сердце зашлось.
— Танюша, — лихорадочно заговорила я, — а может, не нужно ему в садик? Я вполне могу с ним до школы побыть. В этих садиках одни сплошные болезни — а то я не помню! У нас здесь и воздух лучше, и еду я ему уж не как на группу в тридцать человек приготовлю…
— Мам, у Светки в группе не тридцать, а до двадцати человек, — перебила она меня. — И… мне тоже очень страшно было тебе его на пять дней в неделю оставлять. Но главное не то, что нам хочется или кажется правильным, а то, что ему нужно. Ты же сама видела, как ему нужно общение с детьми. И потом — он все же не совсем один в незнакомый коллектив пойдет, а с Даринкой. Да и Светка за ними, как за своими, присмотрит — Сергей ведь Даринку крестил.
Я поняла, что вопрос уже решен. Вот сколько ни возмущался Сергей Иванович, что я ему неправильно дочь воспитала, а в серьезных вопросах она явно в него пошла. И с Анатолием, похоже, они все это уже обсудили, и со Светой определенно договорились — только нам, видно, говорить пока не хотели, чтобы не расстраивать до поры до времени. Все же еще почти год у нас впереди был.
И прямо скажу — каждый день из того последнего года у меня до сих пор на вес золота в памяти. Игорек уже вошел в тот возраст, когда общение с ним стало двухсторонним — той осенью он вдруг очень неплохо заговорил, и вопросам его ни конца, ни края не было. Самым любимым словом у него стало, конечно, «Почему?», и временами оно меня просто врасплох заставало.
— Почему трава зеленая?
— Почему вода течет?
— Почему воздух не видно?
— Почему не слышно, как ты думаешь?
Отвечать ему приходилось либо долго и обстоятельно, либо признаваться, что я не знаю. Никакими выдумками провести его было невозможно — с глубокой, истинно детской проницательностью он тут же чувствовал, что я что-то сочиняю. И вот что интересно — книги со сказками он очень любил, особенно про всяких волшебных существ, но стоило мне о них заговорить, как на меня тут же обрушивалась лавина новых вопросов, которые в конечном итоге загоняли-таки меня в угол.
— Траву и цветы эльфы раскрашивают.
— Эльфы у нас не живут.
— Живут, только мы их не видим — они только по ночам летают. И тогда все раскрашивают.
— Давай сегодня ночью в саду спрячемся и посмотрим?
— Людям нельзя на них смотреть — люди должны ночью спать.
— А откуда ты тогда знаешь, что это они раскрашивают?
И что прикажете на это отвечать? После того разговора я предпочитала больше ничего не выдумывать, но он еще долго и другие мои объяснения выслушивал, подозрительно хмурясь, а некоторые так и вовсе с ходу отвергал.
— Каждый человек только свои мысли слышит, потому что они ведь у него в голове спрятаны. А как ты другому в голову заберешься?
— Не-а, — уверенно замотал он головой, — не все их прячут. Толя, например, громко думает, и Дара тоже.
Я только усмехнулась, хотя меня в очередной раз покоробило от такой фамильярности в разговоре об отце. Анатолий, похоже, и к Игорьку свои психологические трюки применяет — вот тот и решил, что мысли его читает. А упоминание о Даринке меня и вовсе не удивило — дети всегда друг друга с полслова понимают, и то, что Игорек так крепко с ней подружился, меня только радовало. Она и чуть постарше, и сразу видно, что родители ею тоже серьезно занимаются, не пускают ее развитие на самотек — самая подходящая ему компания в садике будет, чтобы не набрался чего-то плохого от других детей, а вместе с ней к новым знаниям тянулся.
Кстати, и недели не прошло после его дня рождения, как я обнаружила, что эта умница не просто так с Игорьком книжки рассматривала. Однажды вечером, когда я читала ему перед сном, он вдруг задержал мою руку, уже начавшую переворачивать страницу, и ткнул пальцем в большую букву «А» в начале сказки и назвал ее. Неуверенно, правда, и вопросительно при этом на меня глянул, но я прямо остолбенела. Для проверки я спросила его, есть ли еще такие буквы на той странице, и он нашел их — хотя и только заглавные, в начале предложений.
— Кто же тебе эту букву показал? — удивилась я.
— Дара, — последовал совершенно неожиданный для меня ответ.
— А какие буквы она тебе еще показывала? — недоверчиво спросила я.
— Другие, — небрежно махнул он рукой, — только я забыл.
— А хочешь, мы с тобой эти другие буквы тоже выучим? — предложила я. — А ты потом Даринке покажешь, что совсем ничего не забыл.
Он с энтузиазмом закивал головой, и взялись мы с тех пор за азбуку. Буквы он запомнил довольно быстро — и легко находил их в книжках, и сам писал, вернее, скорее рисовал — а вот потом застрял. Никак они у него в слоги не складывались. Сколько я с ним ни билась — и Таня с Анатолием по выходным с ним занимались, и даже Сергей Иванович подключился — все равно он произносил буквы отдельно, и все тут.
Что ему мешало, я поняла, когда он сам увидел, как буквы соединять. Однажды мы с ним писали по буквам слово «Зима», и у него случайно все буквы друг на друга наехали — и не успела я ему сказать, что так писать нельзя, как он вдруг взял и произнес написанное слово, и даже не по слогам, а все целиком.
— Как же они у тебя сложились? — с любопытством спросила я.
— Так они же все вместе, — удивленно глянул он на меня.
И тут до меня и дошло — это же он опять не приемлет расхождения с реальностью: язык у него просто не может соединить буквы, если глаза видят их отдельно стоящими. Пришлось объяснить ему, что в книжках принято печатать буквы отдельно, но рядышком, а вот когда человек пишет, то он их сразу все вместе в
