Кто в тереме? - Лидия Луковцева

– Нет! Стас ей не нужен был, она ему просто голову морочила, не знаю, зачем. И со мной не ссорилась. Хотя теперь понятно, зачем: деньги ей бабушкины нужны были.

– А зачем они ей теперь-то нужны были?

– Ну, не знаю… Может, хотела перед парнем своим покрасоваться, шикарно выглядеть. Может, замуж за него собралась, а ему нищета такая не больно нужна. Мы в последнее время совсем не откровенничали. Кира другой стала: злой, вредной.

– А что ж за парень?

– Говорю же, не знаю. Один раз только, мы почти поссорились, и она крикнула: «Да забери ты себе этого коротышку. У него даже имя куцее – «Стас». Огрызок какой-то!

У Юльки тогда от возмущения в зобу дыханье сперло: Это Стас-то – куцый огрызок! Для Юли имя любимого звучало музыкой, от него веяло чем-то польско-дворянским – Станислав, при чем с ударением на «и»!

– А какое же для тебя не куцее? – вместо того, чтобы радоваться своей удаче, вопреки всякой логике возмутилась Юля.

И всегда сдержанная, Кира на этот раз не сдержалась:

– Например, Леонид, – протянула мечтательно.

– Леонид? – эхом повторил капитан.

Ничего сверхъестественного в этом факте не было, но не слишком ли много Леонидов на квадратный метр в старой части славного города Артюховска?

…А когда Люся рассказывала о своем походе к мастеру по ремонту обуви, имя которого – Виктор, она живописала подробности в предвкушении соловьиных трелей и похвал со стороны капитана. Он же, вместо этого, переполошился и начал орать, мигом вспомнив, как один из «биржевиков» упомянул про талант Легостаева заработать копейку ремонтом обуви.

– Вы чего туда поперлись без моего ведома? Да еще и Зою Васильевну потащили! Если это Легостаев, он же мог ее узнать!

– Во-первых, не «поперлись»! – захлебнулась от возмущения Люся. – У Зайки на самом деле замок сломался! Мы что, и об этом факте должны были доложить? Во-вторых, не узнал, они и не пересекались вовсе. Они в своем подвале работали, Зоя в помещении музея. Зайка его тоже не признала. А в-третьих, если б мы не «поперлись», вы бы его еще сто лет искали!

Насчет ста лет она перегнула, конечно.

– Так. Вы не могли бы завтра с подругой заглянуть ко мне? – сухим безэмоциональным голосом произнес капитан. – Скажем, часиков в десять, одиннадцать.

– Ну, мы можем, наверное. А это зачем?

– У меня тут фотография имеется. Может быть, опознаете его.

Лейтенант Лысенко уже съездил на бондарный завод, где когда-то довольно продолжительное время работал плотником Легостаев, и в архиве нашлось его личное дело. С фотографией.

– Ну, мы постараемся, – успокоилась Люся. И тут же добавила мстительно: – Если выберем время!

– Уж вы выберите, пожалуйста. Непременно вас буду ждать.

…Едва взглянув на увеличенную фотографию Легостаева, обе женщины дружно вскрикнули:

– Он!

Предположения и оперов, и следователя, и деда Миши Конькова о том, что Витек укрывается у какой-то из своих подружек, подтвердились. И это при том, что прошел почти месяц, как он был объявлен в розыск. Бурлаков, честно говоря, узнав эту новость, пребывал в нерешительности. Никак не мог сообразить, стоит ли расшаркаться перед этими бабульками за очередную ниточку в очередном расследовании – или пойти сперва и от всей души накрутить хвоста участковому, который за месяц не удосужился проверить по ориентировке свои неблагополучные подворья?

Когда Светка, выглянув в окно на звонок и узрев две торчащие над забором знакомые головы в беретах, прошествовала своей неподражаемой походкой к калитке и гостеприимно распахнула ее, откуда-то появились люди в камуфляже. Неделикатно отодвинув хозяйку (называя вещи своими именами – отшвырнув ее в палисадник), рванули к дому.

Светка бежала вослед, голося:

– Витя, Витя, менты!

Витя ее крик услышал с запозданием. По крайней мере, когда Светка влетела в дом, любимого мужчину, раскорячившегося на полу, уже «паковали».

Его сопроводили к оперативно подкатившему серому УАЗику с синей полосой, погрузили. Легостаев из-за плотного окружения, сопровождавшего на всем пути от дома к машине, не заметил двух своих вчерашних заказчиц. А вот Светка, ведомая отдельно под белы руки дюжим полицейским, обложила дам весьма нелицеприятными словосочетаниями.

Пришибленные разыгравшимся на их глазах действом, женщины очень пожалели о своем в нем участии и подумали о последствиях. Ох, нелегкая это работа – выполнять гражданский долг, если даже знаешь, что помогаешь задерживать возможного убийцу.

– А как же мой ботинок? – вспомнила Зоя Васильевна.

Общественное – общественным, но твои личные проблемы за тебя никто не решит.

Увы, в дальнейшем выяснилось, что придется ей покупать новую обувку. Но, поскольку старые ботинки оказались удивительно носкими и за шесть лет надоели хозяйке до отвращения (женщины устают морально от долгого ношения вещей), это обстоятельство не слишком огорчило Зою Васильевну. Это же не ее прихоть и не мотовство.

С другой стороны, придется пока отложить покупку тонометра. Так уж сложились обстоятельства, с ними не поспоришь. Ведь обстоятельства, как известно, это гримасы судьбы.

Виктор Легостаев

– Да не убивал я его!!! – орал Легостаев. – Ну, не хотел я его убивать, не думал даже! Обычная пьяная драка.

– А вот говорят, что вы и в пьяном виде драки не любили и не участвовали в них.

– Кто говорит?

– Свидетели.

– Много они знают! А если и так, то раз на раз не приходится. Значит, вынудил, достал!

– Чем же Херсонский мог вас так достать?

– Да мало ли!.. Не помню. Два пьяных дурака!

– Хорошо. Расскажите, что помните. Как Херсонский оказался с вами на дачах? Он ведь должен был после ночного дежурства идти домой, всегда так делал. Почему вдруг, ни с того, ни с сего, он решил выпить с вами? Он ведь не пьет?

– Откуда же мне знать? Вот вы всегда можете объяснить, почему вдруг выпить захотелось?

– При чем тут я? Хотя… Я вам отвечать не обязан, но отвечу. Мне никогда не ХОТЕЛОСЬ просто выпить. Я пью в силу разных причин, по обстоятельствам. Но я не любитель участвовать в пьяных драках, и уж во всяком случае, не стану сбрасывать в колодец на верную смерть того, с кем недавно пил.

– Счастливый вы человек, прямо зависть берет! Все у вас по полочкам разложено.

– Возможно. Но сейчас речь не обо мне, я ВАС слушаю. Давайте и у вас разложим по полочкам. Напоминаю, что чистосердечное признание…

– Да-да, я в курсе, мать писала! – отмахнулся Легостаев.

– Тем лучше. После приезда на дачи, дальше что произошло?

Виктор молчал.

– Слушайте,