Хитмейкер. Последний музыкальный магнат - Томми Моттола

Мэрайя чувствовала себя неловко из-за смены продюсера. Теперь я понимаю, что как раз тогда она впервые почувствовала себя пленницей, зависимой от планов других людей. Ее родители расстались, и потому она с детства привыкла делать по-своему, привыкла к одиночеству. Работая с Беном, она была практически полностью независима.

Я старался дать ей возможность исполнить ее мечту. Но такая свобода подразумевает ответственность, а вот к этому она совершенно не привыкла. В конце концов, ей было девятнадцать лет. Теперь у нее появился исключительно успешный продюсер… который указывал, как именно ей следует петь. Нарада был человеком такого склада, что он и Уитни Хьюстон мог скомандовать слегка рассмеяться в How Will I Know. Зато потом этот смешок даже становился знаменитым. Его идеи шли на пользу и Мэрайе, хотя она и не особенно радовалась тому, что ей приходится подчиняться. Однако альбом постепенно обретал форму. Со своей стороны я просил нашу будущую звезду потерпеть, поскольку Уолден и правда отлично знал свое дело.

Наш общий план тоже был почти готов. Мы задумали промотур, чтобы представить Мэрайю руководству радиостанций и музыкальных торговых сетей. Мы хотели, чтобы все эти люди пережили то же чувство, что испытал я, когда впервые услышал ее голос в той столярной мастерской. Мы намеревались перевозить ее из города в город и устраивать небольшие приватные концерты под аккомпанемент одного лишь рояля. Наша бригада по связям с иностранными рынками тоже была готова к бою. В общем, мы тщательно продумали нашу стратегию, но как раз в тот момент, когда дебютный альбом Мэрайи был практически готов, я получил неожиданный телефонный звонок… Конечно, жизнь – штука переменчивая и никогда не знаешь, что случится в следующую минуту.

Человек предполагает, а Бог располагает.

Я попросил Глорию и Эмилио принять участие в длительном концертном туре, что должно было положительно сказаться на продажах их альбома Cuts Both Ways. Идея им понравилась, и в марте 1990 года они вовсю готовились к выступлению в Сиракузах, штат Пенсильвания. Каков же был мой ужас, когда мне внезапно позвонили и сообщили, что их круизный автобус разбился, Глория, Эмилио и их девятилетний сын Наиб получили тяжелые травмы.

Я снова и снова звонил Эмилио, но он не брал трубку. В первые часы ничего толком невозможно было узнать, но постепенно стали проясняться первые жуткие подробности. Автобус застрял в пробке на заснеженном шоссе позади потерпевшей аварию грузовой фуры, и в этот момент другой тяжелый грузовик попросту влетел в них. Взрыва не было, но по силе удар был сопоставим с танковым тараном.

Спящую Глорию удар сорвал с дивана и бросил через весь автобус, сломав ее позвоночник. Двери открыть не удалось, и спасатели извлекли Глорию, убрав лобовое стекло. Поговаривали, что она, вероятно, больше не сможет ходить. Наиб сломал ключицу, а его отец получил сотрясение мозга и находился в глубоком шоке. В конце концов я дозвонился до брата Эмилио, управлявшего в то время их бизнесом. Потом смог поговорить и с самим Эмилио, который явно находился под действием лекарств и не оправился от потрясения.

– Врачи говорят, что завтра Глории будут делать операцию, – рассказал он. – Утверждают, что ее может парализовать ниже пояса.

Едва он произнес эти слова, как я попросил его не торопиться.

– Дай мне хотя бы немного времени, чтобы навести справки. Хотя бы час! Вдруг я найду альтернативу, чтобы вы имели возможность выбора?

Он согласился подождать, и я кинулся обзванивать знакомых врачей. В итоге поисков я выяснил, что лучшим специалистом по операциям на позвоночнике в Нью-Йорке тогда был доктор Майкл Нойвирт.

Перезвонив Эмилио, я обратился к нему с предложением.

– Смотри, – сказал я, – вы сейчас в местной больнице, где обычно таких сложных операций не делают. Но при Нью-Йоркском университете есть институт ортопедии, который как раз на них и специализируется. И сейчас у них работает один из лучших в мире специалистов. Вот туда-то и надо обращаться!

Эмилио согласился не сразу – я уверен, что он сначала проведал Глорию, которая все еще была в шоке. Но я набирал его номер снова и снова, убеждая его воспользоваться подготовленным нами вертолетом и доставить Глорию в Нью-Йорк. В результате он согласился, и на следующий день они прилетели, высадившись на вертолетной площадке у набережной Ист-Ривер.

Я дожидался их у больницы и увидел, что Глория была пристегнута к каталке, а ее голова помещалась внутри защитного каркаса. Я почему-то вспомнил ее песню Get on Your Feet («Вставай на ноги»)… В общем, я не стал разглядывать эту печальную картину дольше, чем было необходимо.

Мы вошли внутрь и ждали, пока доктор Нойвирт осмотрит пациентку и сообщит, что можно сделать. Он сказал, что Глории повезло, так как перелом произошел в районе талии. Хотя нервные волокна, отвечающие за движение нижних конечностей, были защемлены и почти разорваны в момент удара, который сломал и сдвинул ей два позвонка, операция могла исправить дело. Работа предстояла тонкая, но в случае успеха Глория могла вновь начать ходить, а при благоприятных условиях – даже полностью восстановилась бы. Гарантий полного выздоровления никто, конечно, не давал, и исход мог оказаться любым. Но и это определенно было лучше, чем смириться с ролью калеки на всю жизнь.

Наше ожидание во время операции на следующий день было крайне мучительным. Это были самые долгие четыре часа в моей жизни. И вот доктор Нойвирт вышел… Он уверил нас, что операция прошла успешно, и мы все тогда испытали колоссальное облегчение. Впрочем, душа уходила в пятки, когда я представлял себе, как хирург ввел в тело Глории два восьмидюймовых стальных стержня, позволившие ему правильно разместить позвонки и вновь соединить их. Никогда не забуду тот миг, когда я со слезами на глазах вошел в палату и увидел Глорию – такую беззащитную, но получившую еще один шанс.

Что нам тогда оставалось делать? В такие моменты человек невольно ищет маленькие радости, чтобы улыбнуться и слегка прийти в себя. Эмилио был в достаточно хорошей форме, чтобы я мог пригласить его в один из моих любимых итальянских ресторанов тех лет – Sal Anthony’s в историческом районе Ирвин-Плейс. Тамошняя кухня ему понравилась, да так, что я потом каждый вечер захватывал готовые блюда из этого ресторана и отвозил к ним в больницу.

После нескольких недель госпитализации Глория поправилась настолько, что уже смогла сесть в кресло-каталку и добраться до самолета, доставившего ее домой в Майами. Ожидалась тяжелая реабилитация – ей нужно было заново укрепить мышцы практически по всему телу. И у нее получилось! Да, на это ушло больше года, но по возвращении в Нью-Йорк она явилась в Sal Anthony’s на своих ногах. И во все последующие годы, пока ресторан не закрылся, они с Эмилио, посещая город, непременно заходили туда.