Рыба красного цвета. История одной тайной войны - Уоррен Хинкл

Несомненно, Морган стремился к тому, чтобы история Роселли приобрела широкий резонанс по целому ряду соображений: (а) угрожая дальнейшими разоблачениями, Роселли смог бы оказать нажим на правительство в целях смягчения приговора; (б) по разным причинам сенсационная публикация повлияла бы на предстоящее рассмотрение в Верховном суде апелляции Джимми Хоффы (по мнению профессора Питера Дэйла Скотта, большого специалиста в области заговоров, «это дело очень беспокоило не только Джанкану и Траффиканте, но и близкого друга и компаньона Джека Андерсона Ирвинга Дэвидсона», известного лоббиста, представлявшего интересы профсоюза водителей грузовых автомобилей); (в) шумное разоблачение по типу «это сделал Кастро» не оставит камня на камне от гипотезы ново-орлеанского окружного прокурора Джима Гаррисона, согласно которой главными подозреваемыми в деле Кеннеди являются ЦРУ и связанные с ним антикастровские группировки.

В тот момент неуемный Гаррисон находился в центре внимания печати. Он не верил басням Дэйва Ферри, бывшего наставника Освальда по летному делу. Следователи окружной прокуратуры сосредоточили свое внимание на прошлых связях Ферри с ЦРУ. Расследование, которое вел Гаррисон, грозило разоблачением сотрудничества между ЦРУ и мафией, натравлявшими воинственных кубинских эмигрантов на Кастро. Один факт существования подобного сотрудничества мог бы наделать много шума, даже если Гаррисону и не удалось бы связать его с убийством Кеннеди.

Однако у Гаррисона выбили почву из-под ног. В 1967 году Ферри нашли в его квартире бездыханным. Это произошло несколько дней спустя после того, как окружной прокурор назвал Ферри «одним из важнейших людей в истории». События развивались стремительно. В Майами изрешетили пулями Эладио дель Валле, партнера Сантоса Траффиканте по контрабанде, который заплатил Ферри полторы тысячи долларов за бомбардировку Кубы: люди Гаррисона уже активно разыскивали его.

ЦРУ трясло как в лихорадке. Из-за настырного Гаррисона могли развалиться все его «ширмы» и «крыши», да и сам альянс с мафией. Бывший сотрудник ЦРУ Виктор Маркетти вспоминает, что на нескольких совещаниях, где ему довелось присутствовать, Дик Хелмс выражал явное беспокойство по поводу обвинения в заговоре, выдвинутого окружным прокурором против Клэя Шоу, служащего новоорлеанского Международного торгового центра. Хелмс сообщил, рассказывал Маркетти, что в то время, когда был убит Кеннеди, Шоу был «связником» ЦРУ, а Ферри — агентом по контракту. Хелмс строго-настрого запретил разглашать эти сведения и заверил, что Шоу «получит всю возможную помощь, которую ЦРУ ему сможет оказать».

Когда Гаррисон не смог представить доказательств существования заговора, американские средства массовой информации ополчились на него. Травлю возглавлял Джеймс Филэн, который выступил с нападками на Гаррисона в журнале «Сатердей ивнинг пост» и был основным «комментатором» в телевизионном документальном фильме, выпущенном телекомпанией Эн-би-си и перевернувшем все факты с ног на голову. Филэн, вхожий в свиту Говарда Хьюза, был также доверенным лицом Боба Мэхью.

К 1971 году Роселли оказался в тяжелой ситуации: он был осужден за мошенничество в клубе «Фрайэрс», иммиграционные власти настигали его, наступая на пятки. Как утверждают источники в ЦРУ, Морган предупредил управление, что его клиенту, вероятно, придется кое-что рассказать об участии в заговорах с целью убийства. Как бы то ни было, ЦРУ обратилось к иммиграционной службе с просьбой, как впоследствии сформулировала специальная сенатская комиссия по расследованию деятельности разведывательных органов, «воспрепятствовать публичному разглашению прошлой деятельности Роселли по заданию ЦРУ», которое могло произойти в случае, если иммиграционные власти будут настаивать на депортации Роселли.

Роселли так никогда и не был депортирован. Известно, что Морган устроил гангстеру интервью с Джеком Андерсоном и его партнером Лесом Уиттеном (Пирсон к тому времени уже умер). На этот раз цель не вызывала никаких сомнений: появление имени Роселли в колонке видных обозревателей, воспевающих его героизм, должно было склонить судью к снисходительности. Роселли поведал массу подробностей. Он рассказал и о встречах с Биллом Харви и Джимом О'Коннеллом в Майами. Однако, свято чтя кодекс мафии, ни словом не обмолвился о Джанкане или Траффиканте.

Уиттен попытался перепроверить его рассказ, позвонив Харви, который к тому времени ушел в отставку. «Хотел бы помочь, да не могу»,— ответил ему Харви, бывший сотрудник ЦРУ. Тем не менее Харви назвал приговор, вынесенный Роселли по делу клуба «Фрайэрс», «ложным обвинением» и сообщил, что пытался замолвить за Роселли словечко в министерстве юстиции. Но если это действительно было ложное обвинение, то как же министерство юстиции допустило, чтобы Роселли был осужден, настаивал Уиттен.

«Это длинная история, — уклонился Харви. — Не думаю, что ее следует публиковать».

Понятие «связи с общественностью» включает в себя огромное множество современных пороков. В 50-е годы информационное агентство Интернэшнл ньюс сервис распространяло сообщения, получаемые от Рафаэля Трухильо, о том, что Доминиканская Республика, возглавляемая им,— райское место! Чтобы сотрудникам Интернэшнл ньюс сервис было легче делать вид, будто они принимают эту ложь за неопровержимую правду, люди Трухильо, отвечавшие за связи с общественностью, щедро клали в их перепачканные чернилами ладони заботливо надушенные банкноты.

Подобные поступки со стороны фабрикантов общественного мнения, возможно, достойны осуждения. Однако они вполне допустимы с точки зрения первой поправки к конституции США, которая запрещает правительству вмешиваться в дела прессы, но, как следствие, подразумевает, что печать сама сумеет оградить себя от злых сил, пытающихся скомпрометировать журналистику. Тот факт, что прессу используют столь неблаговидным способом, становился предметом некоторой озабоченности со стороны комиссий по этическим вопросам различных обществ профессиональных журналистов. Однако другие и, возможно, менее простительные грешки, для которых термин «связи с общественностью» представляет превосходное прикрытие, не вызывали ни малейшей тревоги. Центральное разведывательное управление использует американские фирмы, осуществляющие связи с общественностью, для выполнения куда более тонких и сложных задач, нежели простое манипулирование средствами массовой информации, — уж в чем, в чем, а в этой области ЦРУ едва ли нуждается в посторонней помощи.

Бывший директор ЦРУ Ричард Хелмс ввел в обычай приглашать руководство вашингтонских газет на ленч в своей личной столовой. Покидали его гости вполне осчастливленными, вкусно поев и наслушавшись мерзких сплетен о конкурирующих службах, особенно о ненавистном Пентагоне. ЦРУ традиционно имело хорошую прессу — применительно к eго целям это означало, что пресса о ЦРУ молчала. Хелмсу удалось надежно уберечь ЦРУ от всевидящего ока пронырливых репортеров. Даже если и случались неприятности, подобные разразившемуся в 1975 году скандалу по поводу шпионажа внутри собственной страны, ЦРУ демонстрировало изумительную способность изворачиваться. В такие моменты ЦРУ слегка приоткрывало завесу, скрывающую «секреты» его деятельности, которые, по мнению прессы, могли бы соперничать с самыми остросюжетными детективами.

Вряд ли удастся сыскать хотя бы одну располагающую международными контактами фирму, специализирующуюся на связях с общественностью, в руководстве которой не было бы парочки «своих ребят», придающих должный блеск ее престижу. «Свои ребята» в устланном теплым пушком гнездышке связей с общественностью чувствуют себя на редкость уютно, благодаря безграничном гибкости и эластичности этой профессии. Хотя термин «связи с общественностью» прочно вошел в обиход, даже крупнейшие эксперты в этой области не смогут точно определить, что же он все-таки означает. Эта неопределенность и является для большинства самой большой полностью. Безликость и анонимность «связей с общественностью» неотразимо влечет к себе «своих ребят». ЦРУ прибегает к услугам «своих ребят», переквалифицировавшихся в специалистов в сфере связей с общественностью, для прикрытия деятельности подставных фирм-«крыш», шпионов и убийц и для маскировки финансирования грязных операций у себя дома и за рубежом.

Прототипом таких фирм ЦРУ и сети «своих ребят» стала крупная биржевая контора, специализировавшаяся на нелегальных спекуляциях. Она была создана в начале 50-х годов Робертом Мэхью. Во время и сразу после второй мировой войны ФБР занималось контрразведкой в широких масштабах. По поручению ФБР Мэхью выполнял разнообразные секретные задания: от слежки за германскими шпионами до административной деятельности по «организации контрразведывательной сети для привлечения к сотрудничеству всех заинтересованных ведомств». Спустя несколько лет после войны, когда ФБР попыталось получить монополию в области охраны правопорядка и разведки, а ЦРУ этого не допустило, специальный агент Мэхью очутился не у дел в захолустном отделении ФБР. «Отыскать какого-нибудь коммуниста в штате Мэн мне было трудно, а бегать за юнцами, уклоняющимися от службы в армии, и угонщиками автомобилей, — сетовал Мэхью, — как-то не вязалось с моими представлениями о настоящем деле»,