Рыба красного цвета. История одной тайной войны - Уоррен Хинкл

Аллен Даллес бесстрастно попыхивал своей неизменной трубкой. Он не собирался делиться с комиссией известными ему фактами. По предложению Даллеса все материалы о пребывании Освальда в Советском Союзе следовало передать в ЦРУ для изучения. Это вызвало язвительное замечание сенатора Ричарда Рассела: «Вижу, вы им доверяете больше, чем я. Думаю, они должным образом препарируют все, что нам передадут».

19 декабря агенты ФБР, разбившись на пары и сменяя друг друга, вели в Эль-Пасо, штат Техас, непрерывный допрос Ричарда Нейджелла, подозреваемого в ограблении банка. Худощавый, с глубоким шрамом через весь лоб, Нейджелл оказался на редкость неразговорчив. В итоговый документ, подготовленный ФБР на основании допросов, легла только одна фраза: «Для протокола он имеет заявить следующее: его отношения с Освальдом (имеется в виду Ли Харви Освальд) ограничивались простым знакомством, встречал он его в Мехико и Техасе».

Комедия с ограблением была разыграна Нейджеллом 20 сентября.

Он зашел в один из банков в Эль-Пасо, вытащил пистолет 45-го калибра и дважды выстрелил в потолок, не потребовав ни цента, он вышел на улицу, уселся на бровке тротуара и стал ждать, когда его арестуют. Впоследствии он объяснит, что проделал все это «с единственной целью добиться apecтa и заключения под стражу федеральными властями». Стремился Нейджелл в объятия закона ради собственной безопасности, поскольку «влип в разработанный и финансируемый внутренними силами заговор» с целью убийства Джона Кеннеди.

Все это можно было бы принять за выходку ненормального, если бы не впечатляющее прошлое Нейджелла. Во время корейской войны он отличился в боях, затем весьма успешно окончил армейскую школу разведки в Форт-Хоулаберде, штат Мэриленд. После демобилизации из армии Нейджелла завербовало ЦРУ, которое во время «ракетного кризиса» направило его в Мехико следить за самыми фанатичными кубинскими эмигрантами.

Во время пребывания в Мехико Нейджелл столкнулся с Освальдом, которого знал под именем Алексей Хайделл. Нейджелл утверждает, что Освальда «использовали» заговорщики, задумавшие выдать убийцу за агента Кастро с тем, чтобы спровоцировать интервенцию Соединенных Штатов против Кубы.

В начале сентября Освальд хвастал Нейджеллу: «Мы прикончим его еще до конца месяца». Нейджелл в панике поспешил предупредить о заговоре своего руководителя в ЦРУ, которого он знал под именем Роберт Грэм. Нейджелл рассказывал, что Грэм приказал ему «позаботиться» об Освальде, с тем, чтобы «остановить часовой механизм», однако Нейджелл не решился пойти на убийство. Вместо этого 13 сентября он отправил Эдгару Гуверу письмо, в котором изложил ФБР все подробности заговора с целью убийства Кеннеди. Через неделю после этого он решительным шагом вошел в первый попавшийся банк в Эль-Пасо, куда он прибыл по пути из Мехико.

Когда Нейджелл услышал об убийстве Кеннеди, он передал тюремному надзирателю записку, в которой просил встречи с представителем секретной службы по неотложному вопросу. Явился агент ФБР, однако Нейджелл, возмущенный тем, что ФБР игнорировало его предупреждение, разговаривать с ним отказался. Он и потом продолжал бойкотировать ФБР. На судебном процессе Нейджелл заявил только, что попытка ограбления обеспечила по крайней мере «временное решение» его «непереносимой проблемы».

Судья определил ему максимально возможный срок тюремного заключения — десять лет. Это был суровый приговор герою войны, человеку, ранее не судимому и к тому же даже не пытавшемуся взять деньги. Пять лет спустя апелляционный суд отменил приговор.

Стрелявший в банке человек вышел из тюрьмы, унося с собой все известные ему тайны, связанные с убийством Джона Кеннеди.

13 мая шеф контрразведки ЦРУ Джеймс Энглтон позвонил шефу внутренней разведки ФБР Уильяму Салливену и предложил, чтобы ФБР последовало примеру ЦРУ и тщательно отрепетировало показания своих руководителей в комиссии Уоррена. «И Маккоуну, и Гуверу,— сказал Энглтон, — следует учесть, что комиссия может задавать им одни и те же вопросы. И попробует выяснить, не получит ли она на них противоречивые ответы от глав двух учреждений». Энглтон даже привел Салливену примерные варианты вопросов, которые, как он полагал, будут заданы Маккоуну, и «ответов, которые будут получены».

Вопрос. Был ли Освальд когда-либо агентом ЦРУ?

Ответ. Нет.

Вопрос. Есть ли у ЦРУ какие-либо доказательства существования заговора с целью убийства президента Кеннеди?

Ответ. Нет.

Вывод, к которому пришла специальная комиссия по расследованию политических убийств в 1979 году, гласил: заговор, скорее всего, существовал, а ФБР и ЦРУ, не расследовав его, пренебрегли своими обязанностями. Комиссия обвиняла Гувера, у которого «было личное, заранее сложившееся мнение об Освальде как убийце-одиночке» и который закрыл следствие с невероятной поспешностью. Один из помощников директора ФБР заявил в комиссии, что версия заговора рассматривалась как «второстепенная». «Мы словно ждали, когда кто-нибудь положит информацию нам прямо в карман»,— образно описал он позицию ФБР.

Комиссия также обнаружила, что после появления доклада Уоррена ФБР упорно отказывалось расследовать новые обстоятельства, указывающие на существование заговора. ФБР оставило без внимания информацию Эрла Уоррена, «касающуюся Джона Роселли, видной фигуры в мире организованной преступности, утверждавшего, что он лично знает о причастности кубинцев и уголовного подполья к заговору». ФБР «неоднократно пыталось дискредитировать источник», вместо того чтобы расследовать сообщение о том, что «главарь новоорлеанской мафии Карлос Марчелло угрожал смертью президенту Кеннеди».

Комиссия также упрекала ЦРУ в пассивности, во многом повторяя критические замечания специальной сенатской комиссии по расследованию деятельности разведывательных органов в 1967 году. Тогда в докладе сенатской комиссии язвительно отмечалось:

«Если даже те, кто вели в ЦРУ расследование, не знали о замыслах ЦРУ убить Кастро, им, конечно, было известно, что начиная с 1960 года управление проводит массированную секретную операцию против Кубы. Атмосфера насилия, которая установилась в результате трех лет операций ЦРУ и кубинских эмигрантов, должна была бы заставить следователей ЦРУ поинтересоваться, не оказала ли эта атмосфера влияния на Ли Харви Освальда и Джека Руби, которые, как известно, соприкасались с кубинской общиной. Что касается аргументов об ограниченности внутренней юрисдикции ЦРУ, то они не соответствуют фактам. Кубинские операции ЦРУ привели к созданию гигантского внутреннего аппарата, который управление использовало как для сбора разведывательной информации внутри страны, так и для осуществления операций против Кубы».

Комиссия Уоррена, связанная по рукам и ногам зависимостью от ФБР и «уклончивостью» ЦРУ, делала все, что могла. Члены комиссии кропотливо изучили прошлое Освальда, но так и не смогли обнаружить сколь-нибудь правдоподобных мотивов, которые толкнули бы его на убийство Кеннеди. Версии о том, что за ним стояла Куба, рассыпались одна за другой. Одна из них была основана на ложном показании никарагуанца, который якобы видел, как Освальду в кубинском посольстве в Мехико передали пухлую пачку денег. Подозревали, что эта выдумка — творчество генерала Сомосы.

Два адвоката, работавших в штате комиссии Уоррена, Дэвид Слоусен и Уильям Коулмен, в меморандуме для служебного пользования писали:

«Возможно, был применен и какой-то обман, чтобы толкнуть Освальда на убийство президента... Мотивом для этого, несомненно, служили надежды на то, что после убийства президента Освальд будет либо задержан, либо по меньшей мере будет установлена его личность, и общественность возложит вину за убийство на правительство Кастро, и противостоять требованиям о его насильственном свержении станет просто невозможно».

Слоусен и Коулмен настаивали на расследовании своей гипотезы. По логике вещей следовало бы начать с Гая Бэнистера, безусловно, способного разработать подобный сценарий. Но Бэнистер навсегда оказался вне пределов досягаемости: его нашли бездыханным в постели. Смерть наступила, вероятно, в результате сердечного приступа, рядом валялся украшенный его монограммой револьвер. Говорят, что его вдова, собирая вещи покойного в его конторе в доме № 544 по Кэмп-стрит, нашла огромное количество принадлежавшей Освальду литературы «Комитета за справедливость для Кубы». Никакого следствия в требуемом Слоусеном и Коулменом направлении так и не проводилось.

К августу комиссия Уоррена под нажимом Линдона Джонсона, требовавшего, чтобы ее доклад был готов вовремя — имея в виду намеченные на ноябрь 1964 года президентские выборы, — завершила свою работу и принялась готовить итоговый документ. Главные вопросы остались без ответов. И среди них один, связанный с сообщением Сильвии Одно. В сентябре к ней обращались за помощью трое неизвестных, якобы связанных с группировкой Мануэля Рэя. Это вновь напоминало о том, что Освальда усиленно навязывали в качестве потенциального убийцы Кастро, либо, как альтернативы, Кеннеди. Одно твердо стояла на своем и являлась серьезной свидетельницей.