Конец «Гончих псов» - Анатолий Иванкин

Если бы не отголоски артиллерийской стрельбы, доносившиеся со стороны плацдарма, захваченного немцами у Песковатки, можно было подумать, что у войны от натуги лопнула «становая жила» и она затихла при последнем издыхании, жалкая и присмиревшая.

Но это только казалось. На самом деле германский 14-й танковый корпус, переправившийся на плацдарм, готовился к броску на северную окраину Сталинграда, а на аэродромах базирования немецкой авиации шла усиленная подготовка к нанесению жестокого, террористического удара по непокоренному городу.

Вступили в силу, обретая плоть, страшные слова приказа, изложенные в директиве ОКБ № 41 от 5.04.1942 г., помеченной грифом «Совершенно секретно! Только для командования»:[67]

«…В любом случае необходимо попытаться достигнуть Сталинграда или по крайней мере подвергнуть его воздействию тяжелого оружия с тем, чтобы он потерял свое значение как центр военной промышленности и узел коммуникаций».

К обеду бой загрохотал на подступах к Гумраку, и по команде с КП 8-й воздушной армии полк майора Лобанова был срочно перебазирован за Волгу на аэродром, расположенный близ колхоза «Борьба с засухой».

После приземления Рогачев услышал команду по рации:

— Рули вправо. Видишь, там тебе флажком машут?

— Вижу, — ответил Андрей, не обратив внимания на «тыканье» руководителя. Он успел привыкнуть к той фронтовой непосредственности, с которой даже незнакомые летуны обращались друг к другу.

Опаленные огнем жарких схваток, продутые свинцовыми ветрами, пилоты, постоянно рисковавшие жизнью, мало уделяли внимания тонкостям этикета.

На «вы» обращались, как правило, к командирам полков и эскадрилий, потому как все остальные командиры в полку, должностями пониже, были такими же мальчишками-сверстниками, с которыми хлебали из одного котелка, спали на одной охапке сена.

Подруливая к указанному месту, выделенному для стоянки самолетов полка, Андрей обратил внимание на два десятка машин необычного вида. Присмотревшись внимательно к незнакомому самолету, он угадал в нем «заморского гостя» — американский истребитель П-40 «киттихаук». Размерами он был покрупнее нашего Як-1, но масляный и два водяных радиатора, установленные в общем туннеле под двигателем, придавали ему сбоку вид головастика. Как-то не верилось, что этот тупоносый, как бульдог, «американец» сможет развить приличную скорость.

Андрею да и другим летчикам было любопытно взглянуть на иностранную технику, которая отличалась от нашей не только компановкой и размещением агрегатов, но и материалом изготовления: наши самолеты имели планеры из дельта-древесины, «киттихаук» же имел конструкцию цельнометаллическую.

Но сходить на соседнюю стоянку самолетов на этот раз не удалось. Нужно было срочно готовиться к боевому вылету. Андрей едва успел утолить жажду несколькими ломтями сахаристого арбуза (бахча начиналась сразу же за хвостами самолетов), как их посадили в первую готовность.

А после четырех часов пополудни начался сущий ад, который никогда никому из летчиков даже не снился.

«Юнкерсы», «хейнкели» и «мессершмитты» висели на всех высотах от восьми до полутора тысяч метров. Целей было столько, что рябило в глазах, и эта рябь многократно усиливалась от дымов зенитных разрывов, затмивших небо, и от полос копоти и чада, оставленных сбитыми самолетами.

Рогачев своей шестеркой истребителей с ходу атаковал ближнюю группу Ю-87, которая в правом пеленге заходила на сброс бомб по тракторному заводу.

Уменьшив скорость, чтобы не проскочить «лаптей»,[68] Андрей выбрал себе цель. Это был «юнкерс» ведущего группы, на капоте которого белыми буквами было написано: «Дон Педро».

По обязательному правилу перед атакой оглянулся назад, чтобы убедиться, нет ли позади группы «мессершмиттов». Из-за этого упустил момент: «Дон Педро», перевернувшись через крыло, понесся вниз в отвесном пикировании.

Не теряя времени, Андрей прицелился по второму «юнкерсу» и дал очередь из всех огневых точек. Неуправляемый «юнкерс» вошел в перевернутый штопор, замелькав черными крестами на желтых законцовках плоскостей.

Разогнав группу «юнкерсов» и сбив три машины, Рогачев устремился к большой группе «хейнкелей», чьи темные туши повисли над корпусами заводских цехов.

Что могла сделать шестерка «яков», если вслед за этой группой из двадцати четырех «хейнкелей» подходила армада «юнкерсов», состоящая из полсотни самолетов?

В воздух были подняты все исправные истребители 8-й воздушной армии, но они затерялись среди сотен камуфлированных чудовищ, сеявших смерть на головы сталинградцев.

Жаркое пламя и черный дым поднялись над жилыми кварталами города и его промышленными предприятиями.

Целью бомбового удара девятки Пе-2 было скопление танков и мотопехоты противника на левом берегу Дона. Восьмерке Як-1 капитана Рогачева надлежало прикрывать бомбардировщиков.

Над Волгой группы встретились и взяли курс к цели.

У линии фронта по самолетам ударили «эрликоны», заплевавшие все небо дымками разрывов, а затем с правого берега Дона открыли огонь зенитные установки. Стальные брызги осколков барабанили по плоскостям и фюзеляжам, но «петляковы» продолжали лететь, выходя на боевой курс. И здесь зенитный огонь начал стихать. Рогачев догадался — подходят истребители противника. Не прошло и минуты, как он увидел впереди не менее двух десятков «мессершмиттов», несущихся наперерез из-за Дона.

Бомбардировщики не свернули с боевого курса, шли как на параде.

Откуда-то сверху на первую группу «мессеров» упала четверка «яков». Рогачев со своими ведомыми атаковал на встречных курсах вторую, более многочисленную группу.

Скрестились хлестнувшие друг в друга трассы. Один «мессершмитт» взмыл ввысь и, полыхнув пламенем, развалился на части.

Рогачев, отвернув в сторону, потянул на «косую петлю». Мимо на огромной скорости промчалась пятерка Ме-109, капоты которых были расписаны собачьими мордами. Довернув машину на обратный курс, Рогачев увидел, что группа «мессеров», атакованная ими, снова шла в лобовую, а вторая группа из восьми Ме-109 атаковала «петляковых».

Но и в этот критический момент бомбардировщики не свернули с боевого курса, сбрасывали бомбы точно по целям. Стрелки вели густой огонь по фашистским истребителям.

Уйдя переворотом из-под атаки пятерки Ме-109, «яки» группы Рогачева открыли огонь по двум «Густавам», преследующим бомбардировщиков, и тут же и сами были атакованы. Один «як» задымил, и летчик выбросился с парашютом.

Увидев подходившую к плацдарму группу штурмовиков Ил-2, прикрытую ЛаГГ-3, «мессера» оставили в покое пикировщиков и устремились к новой цели.

Советских летчиков, намолчавшихся за годы полетов на нерадиофицированных Р-5, «Чайках» и И-16, словно прорвало. В наушниках Андрея звучал то один, то другой голос. Вот и теперь чей-то нахальный, с хрипотцой тенорок просил:

— Коля, делай дурачка! Крути слабее, вроде «худого»[69] не видишь…

— Не могу слабее, он мне сейчас на хвост сядет, — жаловался второй голос.

— Держи фасон, Коля! Еще чуть, и я его сделаю…

На «живца» ловят, подумал Рогачев, где они себе такого глупого фашиста отыскали? Значит, тут у фрицев не все «Удеты» и «Зеленые сердца»…[70]

— Ну, дал Сенька! — звучит восторженная похвала Коли. — С «худого» только брызги полетели!

— Как учили! — с ложной скромностью отвечает нахальный тенорок, но в голосе его торжество: еще бы — свалили «сто девятого».

Этот диалог заглушают тревожные голоса других летчиков:

— Вася, слева выше восемь «мессеров»!..

— Вижу, Миша! Смотри, у тебя сзади еще пара!

А дальше — неразборчивое. По-видимому, потяжелевшие от перегрузок ларингофоны, оттягивая резинки, отходят от шей дерущихся летчиков и перестают воспроизводить звуковые колебания голосовых связок.

Временами связь восстанавливалась, и тогда в эфире громыхали ядерные, бронебойно-зажигательные словечки. Даже привычный к ним Рогачев ворчал:

— Пороть бы за такое…

Но он знает, что сквернослова ремнем не напугаешь, ведь он сейчас в кабине один на один с самой смертью. И, кроме того, Андрей понимает, что иногда в бою только крепким словом и можно снять нагрузку с предельно натянутых нервов: там идет не бокс — драка не на жизнь, а на смерть. Русские же драться молча не умеют…

Прислушиваясь к радиообмену, Рогачев понял, что истребители, поднятые из соседних полков, связаны боем с истребительным заслоном, который фашисты выслали в район цели за несколько минут до подхода своих бомбардировщиков.

Он внимательно осмотрелся и впереди, выше тяжелой дымной тучи, стоявшей над городом, увидел десятка два энергично маневрирующих самолетов, вспышки трасс и несколько парашютных куполов, зависших между небом и землей.