Темный дар - Кэт Фоллз

— Есть еще кое-что, — сказал я и быстро подошел к Джемме, которая стояла с каменным лицом, прижавшись спиной к стене.

Шейд поставил ногу на бортик бассейна.

— Моя жизнь не стоит двух одолжений.

— Ты сделаешь это не для меня, — сказал я, вытащил из поясной сумки Джеммы лист бумаги и ручку и вернулся к Шейду. — Это для нее. Подпиши.

Я протянул Шейду ручку и бумагу. Он не пошевелился.

— Что это такое?

— Договор об опекунстве. Подпишешь — и Джемма перестанет считаться подопечной Содружества.

Шейд поднял руку. Честно говоря, я думал, он мне так врежет по лбу, что я очнусь только завтра. Но в его глазах блеснула радость, и он взял у меня бумагу и ручку.

— Она останется жить у вас? — спросил Шейд, ставя подпись.

— Если захочет.

Я взял у него бланк договора, а когда Шейд вспрыгнул на корпус «Призрака», посмотрел на подпись. «Ричард Стрейд». Имя и фамилия были написаны очень крупными буквами. Я обернулся, чтобы показать Джемме документ, но она юркнула за большой инструментальный ящик на колесиках.

Джибби шагнул вперед.

— Джемма может жить у меня.

Шейд уставился на него, свирепо сдвинув брови. Джибби попятился назад, затесался в толпу поселенцев и забормотал:

— Ну, я просто предложил…

Все юные бандиты, кроме Шейда, уже забрались в субмарину и махали руками, стоя под прозрачным куполом. Наконец Шейд забрался в люк и захлопнул крышку. «Призрак» исчез под водой. Джемма в отчаянии опустилась на пол у стены за инструментальным ящиком.

— И что теперь? — спросил Джибби.

— Они действительно все отключили, — сообщила Шерл, встав перед закрытыми дверями лифта. — Экран темный, кнопка не подсвечивается.

— Как только «Призрак» покинет станцию, — сказал мой отец, — мы заберем свои субмарины и отправимся на поиски дока.

— Мы все оставили свой транспорт на верхней палубе, у причального кольца, — вздохнул Ларс— Пока лифт не работает, нам на поверхность не выбраться.

Мама подошла к отцу, стоявшему у окна.

— Граймз сказал, что пришлет сюда отряд рейнджеров. Если они быстро доберутся…

У нее сорвался голос. Они с отцом печально переглянулись.

Я подошел к Джемме, которая сидела за инструментальным ящиком, обхватив руками колени.

— Ты в порядке?

Глаза Джеммы наполнились слезами, она покачала головой.

— Я так хотела бы родиться в другой семье.

— Тебе вовсе не нужно рождаться заново. Оставайся здесь, у нас.

— Ты ведь признался в своем темном даре. Теперь все поселенцы покинут свои подводные фермы.

У меня ком к горлу подступил, но я заставил себя небрежно пожать плечами.

— Таких, как ты, больше не будет! — воскликнула Джемма, словно я был каким-то вымирающим экзотическим животным. — Ты должен меня ненавидеть.

Слово «ненавидеть» было очень далеко от тех чувств, которые я испытывал. А Джемма, не дождавшись моего ответа, продолжала:

— Меня все должны ненавидеть. Твои родители, Зоя, Хьюитт… Ну, Хьюитт, может быть, нет.

Я улыбнулся, хотя Джемма говорила совершенно серьезно.

— Но когда Хьюитт узнает, какая мерзкая жизнь наверху, он тоже возненавидит меня. И тогда…

Я наклонился и прижался губами к губам Джеммы. Ее глаза от изумления стали большими и круглыми, но она не отстранилась, и я снова поцеловал ее — так, как мне хотелось ее поцеловать с момента нашей встречи внутри затонувшей субмарины. У меня в груди словно фейерверк вспыхнул. Я опустился на колени. Джемма часто заморгала.

— Спасибо, — прошептала она.

Я не этого ожидал. Пусть это был первый поцелуй в моей жизни, но я знал, что после поцелуев девушки очень редко говорят «спасибо».

— Я знаю, ты это сделал, чтобы меня утешить, — продолжила Джемма. — И у тебя получилось. Но если бы я не была здесь единственной девушкой — единственной твоей ровесницей, — я знаю, ты бы…

Я прижал ладонь к ее губам.

— Я сделал это потому, что мне хотелось это сделать, и к тому же я подумал, что это мой единственный шанс, другого не будет.

— Единственный шанс?

— Обычно ты болтаешь, не закрывая рта.

Джемма оттолкнула меня, и я с хохотом упал наспину.

— В следующий раз я угадаю, когда тебе захочется меня поцеловать, и заткнусь.

— Как же ты угадаешь?

— Угадаю, — хитро усмехнулась Джемма, — потому что ты в это время сильнее блестишь.

— Вот как? — Я устремил взгляд на ее губы. — Ну и о чем я сейчас думаю?

Джемма вдохнула и задержала дыхание. Следующий поцелуй получился долгим.

— «Призрак!» — прокричал Джибби с другого края бассейна.

Я неохотно поднялся. Джемма снова обхватила колени руками — с таким видом, словно собралась навсегда остаться здесь, у стены за ящиком. Я протянул ей руку.

— Шейд нарочно повел себя так гадко. Чтобы ты не захотела с ним жить.

— Я понимаю, — еле слышно отозвалась Джемма.

— Не потому, что ты ему не нужна, — сказал я и помог Джемме встать. — Просто он хочет, чтобы тебе жилось лучше.

Мы повернулись лицом к громадному окну. Снаружи в темной воде парил «Призрак».

— Ты не можешь знать наверняка, — пробормотала Джемма.

Неожиданно под прозрачным колпаком «Призрака» вспыхнуло сияние. Это был Шейд, похожий на привидение. Он поискал взглядом Джемму и нашел. Секунду брат и сестра неподвижно смотрели друг на друга. Не отрывая глаз от Джеммы, Шейд поднял руку, сжатую в кулак, прижал к сердцу и тут же исчез, словно задутое ветром пламя.

— Знаю, — тихо сказал я.

«Призрак» на полной скорости уплыл прочь, оставив после себя тучу пузырьков. Тишину вокруг бассейна нарушил громкий треск.

— Неужели они подожгли станцию? — воскликнула мама.

— Смотрите!

Джибби указал на окно. Маленький гарпун вонзился в флексиглас, и по стеклу во все стороны расползлись трещинки, похожие на паучью сеть.

Как они могли выстрелить таким гарпуном изнутри субмарины? — вскрикнула Шерл. — Он слишком маленький!

Хьюитт подбежал поближе к окну.

— Он торчит изнутри!

Я охнул.

— После того как док упал в бассейн, он выстрелил в Шейда из гарпунного ружья, но промахнулся. Видимо, гарпун попал в окно.

— Лишь бы острие не прокололо наружную пластину, — взволнованно проговорил мой отец, подкатил к окну инструментальный ящик и забрался на него.

Хьюитт попятился назад.

— А какой толщины стекло? — Не получив мгновенного ответа, он крикнул: — Какой толщины наружная флексигласовая пластина? Острие вошло глубоко?

— Толщина наружных пластин флексигласа — четыре дюйма, — отозвался отец, спрыгнув на пол. — Острие гарпуна вошло в него меньше чем на дюйм.