Сказания о Хиль-де-Винтере - Моранн Каддат

— Это ты, демон! — Сорвалось с его губ. Командующий королевской конницей выглядел растерянным, но не испуганным. К луке его седла было привязано еще одно копье, и Ноктурнус взял его левой рукой. В правой он по-прежнему держал меч. Это трудно представить, но его загорелое лицо вдруг стало бледным, как у мертвеца. И все же главнокомандующий конницей подстегнул коня шпорами и помчался прямо на герцога.

— Я не дам тебе уйти, — крикнул он Матею.

Когда рыжий конь и Ноктурнус оказались в одном скаку от Матея, герцог дернул за поводья — и его черный абисский конь грациозным прыжком оказался за пределами досягаемости копья и меча полководца. Тот развернул коня, но снова нападать не решился, краем сознания понимая, что ему не по силам достать чудовище, на котором восседал Матей.

— А я и не собирался уходить из своего же замка, — ответил ему Матей, развернув черного коня-дракона, чтобы лучше видеть своего противника.

— Замок занят королевской гвардией, тебе, демон, здесь делать больше нечего. — Ноктурнус достал из-за пазухи остро заточенный деревянный дрот, предварительно опустив копье на землю, и, прицелившись, метнул в герцога.

Черный абисский конь взвился на дыбы и, выдохнув пламя, в полете испепелил копье.

Ноктурнус растерялся, и решил больше не нападать, ограничившись тем, что перекрыл герцогу выезд из двора.

— Хиль-де-Винтер — это мои владения, мои по закону, — спокойно ответил Матей. С трудом удерживая на месте буйное создание под собой. — И не стоит становиться у меня на пути, полководец. Лучше уводи отсюда свои войска, пока от них еще что-то осталось.

Матей заторопил свое чудовище к выходу из дворика, но Ноктурнус смело преградил ему путь.

— Мало ты вершил черных мерзких делишек, колдун, ты не уйдешь отсюда живым! — Ноктурнус занес меч, но не решался нанести удар.

— Неужели? Что это у нас здесь? Священный поход против нечисти на замок Хиль-де-Винтер, обитель вселенского зла? — Матей похоже изобразил интонации Рокберна и сам расхохотался своей шутке.

— Это мой поход против тебя… — Ноктурнус выругался. — Одному богу известно, сколько мне пришлось ждать, прежде чем я получил возможность сравнять тебя и твой замок, герцог, с землей.

— Это твой личный план? Похвально. Начальство любит инициативу подчиненных, — произнес Матей, снова подражая голосу мэра Совитабра.

— Я убью тебя за моих братьев и отца, если не сейчас, то позже, — рявкнул Ноктурнус, косясь на клубы дыма, выдыхаемые демоническим конем своего противника.

— Я не знаю ни тебя, ни твою семью, так что можешь вызвать на дуэль кого-то другого, — ответил Матей, разглядывая бледное, незнакомое ему лицо Ноктурнуса.

Полководец молчал. Он считал, что это Матей лишил его семьи, дома и подослал ту страшную лошадь в лесу, когда он был маленьким. Он размахнулся и нанес удар по тому месту, где всего долю секунды назад был герцог Эритринский на своем странном коне, буквально растаявшем в воздухе.

А герцог очутился снова на базарной площади. Энсета в паре метров от него с трудом отбивалась от наседавших гвардейцев, пеших, потому что их кони в страхе разбежались от невиданного чудища. Энсета сыпала заклинаниями направо-налево, ее посох сверкал, как молния, в темноте ночи, но нападавших не становилось меньше. Более того, они прибывали со всех сторон и вот-вот могли стянуть ее с седла.

Матей, применив несколько страшных смертельных заклятий, бросился на помощь к колдунье. Он похлопал своего коня по шее и что-то шепнул на ухо, и чудовище начало выдыхать столпы огня, поджигая остатки палаток торговцев и солому на площади.

И в замке начался пожар. Ливень, вызванный Энсетой, давным-давно стих, еще до того, как они проникли в замок через башенку-маячок. И потому пламя разгоралось все сильнее, пожирая все на своем пути, захватив уже почти всю площадь.

Воины закрывали лицо одеждой, но огонь настигал их, оплавлял железные доспехи. Началась паника. Гвардейцы покидали замок через пролом в восточной стене вслед за своими обезумевшими лошадьми, вплавь пустившимися к берегу. Площадь превращалась в один сплошной костер, посреди которого кружились Энсета и Матей на черных абисских конях. Вся меньше воинов предпринимали попытки добраться до них. Конные гвардейцы целыми полками покидали Хиль-де-Винтер, спасаясь от разгоревшегося пожара.

И только один человек не бросился за всеми к пролому. Он, сколько мог, заставлял коня лететь вперед сквозь огонь и дым, прямо к герцогу на его страшном чудовище. Ноктурнус соскочил, наконец, с упиравшегося животного, в руке он сжимал священное масло — елей, которым изгоняют бесов из больного — его он нашел в замковой капелле. Ноктурнус на бегу отстегнул меч, бивший его по бедрам, осторожно неся крошечную вазочку из синего заморского стекла. Он носил синий плащ, вообще любил синий цвет, и ему показалось знаковым, что баночка с елеем имела этот цвет.

Ноктурнус, закрываясь рукой от дыма и гари, перепрыгнув через горящую лужу китового жира, подкрался к Матею с бока и одним махом вылил на его черного коня священное масло.

Раздался страшный крик, словно десяток волков и людей выли одновременно, и Ноктурнус не сразу осознал, что это кричит черная лошадь герцога. На боку ее, который он окропил маслом, вдруг образовалась пустота, словно бы рана, по краям которой плясали язычки пламени. Конь взвился в воздух, высоко, выше всего на площади, и исчез. На землю полетели искры, пламя и клочья паленой шерсти.

И герцог Эритринский.

Он долго летел до земли с большой высоты. Его горностаевая мантия взметнулась над ним, как крыло, и через секунду его уже поглотило пламя базарной площади.

Ноктурнус не мог больше оставаться на месте. Своды рыночных строений рушились, и если бы он вовремя не пригнулся, его бы задело полыхавшей падавшей балкой. Он накрылся с головой плащом и стал пробиваться к выходу из замка.

Глава 21. Верные ответы

Очнулся Матей Эритринский в своих покоях в замке. Тело болело так, словно все королевское войско пробежало по его спине, а лицо горело, будто он засунул его в камин. Да уж, и кому только могло прийти в голову назвать, скажем, объятья или поцелуи «жгучими»? Дешевая патетика эта не могла иметь ничего общего с ожоговой болью.

Герцогское тело от этой участи по большей части спасла его одежда из замши, но и она, как видно, тлела по швам, отчего на некоторых участках кожи остались некрасивые полосы. «Хорошо, что кто-то вовремя вытащил меня из огня, пока одежда не загорелась», — подумал он.

Пока Матей пытался оценить, сможет ли он встать, в комнату вошла колдунья с отваром в кувшине. Она выглядела осунувшейся и уставшей, наверное, не одну ночь провела, ухаживая за ним.