Любовь, Конец Света и глупости всякие - Людмила Сидорофф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Тридцать процентов. Неплохо пока. Но когда весь народ выйдет после праздников на работу — то ничего не останется от этой волны. При таком перевесе Здравого Смысла неминуем Конец Света».
«Значит, вы не сумели вместе с мамой и Танькой его предотвратить?»
«Нет, не сумели. Хотя удалось немного его отсрочить. Вася с его гномьей армией тоже неплохо помогали».
«Каким образом?»
«Воевали с брутянами. Но для того, чтобы спасти мир окончательно и бесповоротно, этого недостаточно».
«И что теперь?» — Нелида заерзала на стуле, поглядывая по сторонам любимого кафе, которому, значит, суждено скоро исчезнуть? И вместе с ним не станет и всех этих ни о чем не подозревающих посетителей, Роберто, других людей, гномов? А все животные — тоже исчезнут совсем? А что будет с ее друзьями, с папой-трубачом, с мамой, с Танькой, которая осталась теперь без Бога?
«А теперь, — среагировал Бог на ее беспокойство, — спасать мир будем мы с тобой».
«Вот уж не думала, что мне уготована такая серьезная миссия, — подумала она не без иронии. — А что, у тебя есть какой-нибудь план?»
«Конкретного плана у меня нет, не верю я в планы, они постоянно проваливаются. Можно подумать, в том и состоит их основной смысл. Планы нужны для того, чтобы сдвинуть с места ленивых представителей рода человеческого. Это не я сказал, между прочим».
«Знаю-знаю — не ты. Узнаю мамин стиль, — хмыкнула Нелида. — Но как в таком важном деле без плана-то?»
«Честно признаюсь, что в самом начале он у меня был. Я даже записал первый пункт на бумажке, но дальше всё было как-то расплывчато».
«И какой у тебя был первый пункт?»
«Ты. Я двадцать один год над этим работал. Но теперь, когда этот пункт удался и нам с Варварой удалось тебя переродить, и...»
«Ой, вот только без интимных подробностей, если можно», — поморщилась Нелида.
«...и я вернул в тебя свою душу, — продолжил Бог, ничуть не смутившись, — мы можем с тобой приступить к дальнейшим действиям. Я всегда знал, что мир спасать мы будем вдвоем, одному мне не справиться. Вася и его гномы нам тоже помогут, ну, и твоя мама, конечно. Начнем с принятия необходимых мер по сохранению Магии».
«Какие меры ты имеешь в виду?»
«Разные. В частности, с брутянами надо что-то решать, а землян приучать к чудесам. Чудеса происходят только в присутствии Магии, но если в них перестают верить, она исчезает — это такой замкнутый круг. И пока я сам после вчерашнего всплеска еще полон волшебных ресурсов, надо бы сотворить чудо. Самое время привлечь внимание лондонцев к чему-нибудь сверхъестественному».
«Именно лондонцев? А я-то думала, что мы вернемся в Москву, — сказала Нелида разочарованно. — Я из твоих слов поняла, что мы вместе с мамой и Васей будем спасать мир».
«Вернемся обязательно, и как можно быстрее! — воскликнул Бог. — Но не простым, а магическим способом, так что сразу двух зайцев убьем!»
«Вот только зайцев, пожалуйста, убивать не надо!» — Нелидина слабость к животным распространялась даже на поговорки.
«Я имел в виду чудо для лондонцев и наше возвращение. Сейчас мы с тобой на глазах у изумленной публики превратимся в дракона — прямо здесь, возле Спиталфилдс-маркета. И полетим в Москву».
«В дракона? Ничего себе!» — Нелида даже присвистнула от удивления и восторга, поймав на себе взгляды переглянувшихся посетителей. Предложение вполне соответствовало ее давно скрываемому духу авантюризма — с детства мечтала о каком-нибудь фантастическом приключении. К тому же дракон был магическим существом и одновременно зверем, да еще таким, какого наверняка не приводилось лечить даже самому выдающемуся ветеринару.
«Давай, плати скорее Роберто за ланч и бежим! — шепнул Бог заговорщически. — Летим, то есть!»
Через минуту Нелида выбежала из кафе вприпрыжку, не сдерживаясь, на ходу трансформируясь из прилично одетой офисной барышни в огромного красно-зеленого дракона. Жакет разошелся по швам, руки раскинулись, казалось, голова пополам треснула, шея вытянулась...
По улице, несмотря на общественный выходной, двигался почти обычный людской поток, разве что более редкий. Работники банков в Сити — это совершенно особая категория служащих, которым даже по праздникам не отдыхается, и они вполне привычно спешили себе, погрузившись в мысли и не реагируя на окружающее. С одинаковым выражением лица, в костюмах стандартного покроя они устремились к прозрачным дверям многоэтажных зданий, к рабочим столам с мониторами, к автоматам с жидким безвкусным чаем или отдающим пластмассой кофе. Каждый шагал, соблюдая приличия, в соответствии с важностью своей персоны, так что максимумом внимания, которое только дурно воспитанные смогли уделить какому-то странному происшествию возле Спиталфилдс-маркета, был лишь поворот головы. Редкие пешеходы замедлили шаг, заметив вдруг в поле зрения что-то большое-блестящее с красно-зеленым отливом; они косили зрачки в уголки глаз, но тут же отводили их снова, внушая себе, что увидели там не более чем отражение высокой рождественской елки.
Реагировать как-то иначе было признаком невоспитанности и отсутствия «элементарного здравого смысла». Но если бы эти люди не задумывались о внешних приличиях и целомудренности рассудка или хотя бы не находились в деловом центре и в строгих костюмах, они совершали бы совершенно иные движения. Кто-то ведь так испугался, что душа ушла в пятки — им хотелось прижаться к стенам домов и зажмурить глаза от страха. Другие, наоборот, пребывали в восторге — в душе свистели и хлопали, решив, что это какое-то представление. Огромный двуглавый дракон посреди улицы увеличивался в размерах, но не раздувался при этом, как шар воздушный, а рос и набирал мощь, наращивал мускулы, делался все рельефнее, чешуя блестела все ярче… Но работники офисов, отводя взгляды, проходили мимо, постукивая каблуками по бетонным тротуарам. И лишь одна темнокожая женщина, экзотически укутанная в разноцветные тряпки, пала ниц, орала истошным криком и вроде молилась — наверное, она единственная забрела в этот район в этот час нечаянно.
Дракон взмахнул громадными переливающимися крыльями и тяжело поднялся в воздух. Пешеходы вдруг все как один замерли на местах, задрав головы, и завороженно уставились на него. Новая волна Магии всколыхнулась от их удивления и страха и, подхватив дракона, подняла его выше. На землю упал разорванный в клочья жакет. Двуглавый красно-зеленый дракон сделал плавный круг над изумленной толпой и взял курс на восток.
Человек-Ветер
— Ну вот, теперь порядок! — улыбнулся Олежка, когда они наконец справились с Танькиным ремнем безопасности в четыре руки. Ее пальцы дрожали и были холодными, как после игры в снежки. Лицо — белее снега, глаза смотрели в никуда, а сама она вроде бы делала вид, что не замечает брата.
— Танька... Ты на меня сердишься, что ли? Ну, слышал я утром, как ты звала меня в квартире Варвары, да только сразу не смог прийти, извини. И у меня ведь бывают дела, понимаешь?
Сестра отвернулась, уткнулась лбом в иллюминатор, и слезы градом покатились по щекам.
— Что произошло, Танька? Ты пугаешь меня... Что? Ты поссорилась с Варварой?
Она продолжала молчать.
— Ну-ну, если поссорились, то помиритесь обязательно, не переживай. Вы ж с Варварой друг для друга единственные, ты и сама небось это поняла. Подуйся. И на меня заодно подуйся, если хочешь, подумаешь — не пришел вовремя. Поплакать тоже можно, полезно иногда.
Самолет вырулил на взлетную полосу. Холодные Танькины пальцы мертвой хваткой вцепились в поручни кресла.
— Ты что — боишься лететь? С каких это пор моя сестра, которая сама летает без крыльев, вдруг стала испытывать страх в самолете?
Ее ладони сжали поручни еще сильнее, так что костяшки посинели от напряжения.
— Вот ни фига себе…Это же я всегда летать боялся, еще с детства, помнишь, как ты меня успокаивала перед полетами? Чтобы я твою фразу «Я — Человек-Ветер!» повторял про себя до тех пор, пока самолет не отрывался от земли. И я повторял. Десятки, сотни раз повторял, словно зубрилка-дурачок, без всякого смысла, а коленки все равно тряслись. А потом самолет взлетал, и я каким-то чудом действительно чувствовал себя ветром — офигительное ощущение...
Он откинулся на спинку кресла, улыбнулся, с удовольствием предаваясь детским воспоминаниям. Самолет взревел моторами. Сестра закрыла глаза и дрожала с головы до ног, вцепившись в ручки кресла как можно крепче. Олежка пододвинулся снова.
— Танька, ты слышишь? Повторяй теперь ты за мной, — он приблизил губы к ее уху и прошептал громко на одном выдохе: — Я — Человек-Ветер!..
Ее плечи дрогнули, зрачки расширились, на бледных щеках проступил румянец, и, схватив себя рукой за ухо, она глубоко задышала.
— Ну? Согрелась хотя бы? — не унимался Олежка.
Танька нащупала над головой кнопку вызова экипажа, и бешено затыкала в нее указательным пальцем.
