Любовь, Конец Света и глупости всякие - Людмила Сидорофф

— Ну вот еще! — Евстахия покраснела еще гуще и отвела глаза.

— Скучали, конечно, коллега, — сказал Амвросий. — Welcome back[73]. Я вижу, что вы не только ударно поработали, но и славненько отдохнули, — он кивнул на раковину. — Хорошо ль поныряли там, на Мальдивах?

— All work and no fun makes God a dull John[74], — Мистер Джон положил раковину на пол, щелкнул пальцами, и за его спиной возникло удобное кресло с высокой спинкой, похожее на сиденье в кабине авиаэкипажа, в которое он тут же уселся, с наслаждением вытянув ноги.

— Ливерий! Это вы из-здеваетесь так извращенно? — Филимон, назвавший Мистера Джона прежним именем не то из принципа, не то от злости, прижал локти к себе. Подпираемые ими Евстахия и Пантелеймония скатились с боков дивана, притиснув Тактильнейшего с обеих сторон большими грудями. — Мы тут последние силы тратим на благо человечества, отказывая себе во всем, а вы свою Магию переводите на... мебель!

Мистер Джон цокнул языком, закатил глаза и открыл было рот, чтобы ответить по-английски как можно саркастичнее, но не произнес ни звука. Рот застыл буквой «О» и перестал артикулировать — разговор продолжился на языке, понятном присутствующим без слов и звуков.

С тех древних пор, когда Боги остановили строительство Вавилонской башни, Язык Богов, получивший свое недвусмысленное название от тех, кто на самом деле придумал его для людей, перестал быть доступен простым смертным. В действительности он весьма похож на телепатию и прост в употреблении — в конце концов, что может быть сложного в том, чтобы передавать мысли? Делается это куда быстрее, чем их пересказывание, — это ведь все равно что показать человека со всех сторон и сказать: «Запомните его», — вместо того чтобы сначала описать его словами, а затем предложить кому-либо запомнить и узнать по описанию. Для подробного пересказа всего, о чем говорил на Языке Богов Мистер Джон, понадобилась бы целая книжка, хотя он и упустил сарказм, предназначавшийся Филимону, и сразу перешел к главному вопросу повестки дня — к Вавилону.

Согласно легенде, жители древнего Вавилона строили башню до неба, чтобы увековечить себя для потомков, и говорили все на одном языке, пока не вмешался Бог. Он прекратил строительство и разделил людей на народы, которые перестали понимать друг друга из-за языковых различий. На самом деле все было иначе: строительство башни было настолько грандиозным проектом, что ни одному из земных Богов руководить им в одиночку было бы не под силу, и потому участвовали все семеро на равных, каждый со своим народом.

Сначала все шло гладко и слаженно, люди общались между собой, просто передавая мысли. А потом, как это бывает в крупномасштабных проектах, возникли разногласия «на уровне руководства». Для конспирации каждый Бог стал обращаться к своему племени на непонятном чужим представителям языке. Боги при этом все равно всех понимали — они многоязычны по определению, а вот народы их уже говорить друг с другом не могли. Ранее принятым единым Языком Богов, хоть был он для них намного понятнее и проще, люди пользоваться перестали и быстро его забыли — простые смертные не ищут легких путей.

Легенда о Вавилоне могла быть вступлением в речи Мистера Джона, будь она обращена к людям, на человеческом языке — неважно, на каком именно (русский он знал так же прекрасно, как и английский, последний ему просто нравился больше). Богам вступление не требовалось. Поток информации, передаваемый им божественным способом, протекал менее упорядоченно, чем, скажем, в выступлениях матерых докладчиков, зато обмен мыслями происходил асинхронно; напоминание о Вавилоне лишь присутствовало общим фоном.

По мнению Мистера Джона, вторым Вавилоном стал нынешний Лондон. До того как толпа людей своими глазами увидела в Сити живого дракона, этот город вполне можно было считать оплотом Здравого Смысла. У исполнителей намеченных мероприятий по подготовке Земли к Концу Света давно стояла четкая галочка в графе «Лондон»: все в этом городе было логично, последовательно и упорядоченно; все проявления Магии случайны и незначительны. Лондонцы, даже те, для кого английский язык родным не был, понимали друг друга безукоризненно, были подчеркнуто вежливы и крайне неэмоциональны. Событие на Спиталфилдс-маркете всю их ненапускную сдержанность как ветром сдуло: оно не было красочным новогодним шоу, галлюцинацией одинокого наблюдателя или же групповым гипнозом — даже самые здравомыслящие были не в состоянии объяснить его. Когда двуглавый дракон, совершив «круг почета» над Сити, исчез в облаках, зеваки долго еще стояли, застыв на месте с широко раскрытыми от изумления ртами и глазами, полными ужаса.

Неизвестно, сколько прошло времени, пока свидетели не начали приходить в себя. Вернее, они изо всех сил пытались прийти в себя, но безуспешно — слишком велико было потрясение. Переглядываясь, они искали поддержку в толпе, но и там ее не находили. Вполне типичные на вид лондонцы вели себя совсем нетипично. Раньше, на более мелкие проявления Магии типа отмены поездов (хоть их вряд ли кто-либо считал магическими), все реагировали иначе: спокойные были, как слоны в зоопарке, разве что языками прицокивали да зрачками вращали. А тут ни один человек языком не прицокнул и не пробурчал себе под нос: «Typical![75]» — ища подтверждения, что, дескать, им не пригрезилось двуглавое чудо-юдо в деловом центре Лондона. Свидетели во все горло орали: «Вы видели?.. Видели?! Что это было-то?!!», но с ужасом осознавали, что не понимают ответов. Кто-то заговорил с акцентом, ранее старательно маскируемым, кто-то вообще не мог вспомнить английских слов, а большинство лишь бессвязно мычали, тыкая пальцем в небо. Забыли, что в этом городе такой жест приличным считать не принято.

Медленно-медленно толпа рассосалась, но чудеса на том не закончились. Люди отправились в офисы, где все у них вдруг закружилось и кувырком помчалось, вовлекая, словно в огромный торнадо, даже тех, кто весь ланч просидел на работе, не подозревая, что за окном драконы летают. Свидетели от шока забыли язык, на котором всегда общались с коллегами, будто раньше у них был скрытый переводчик, а теперь его взяли вдруг да отключили. Либо за время ланча коллеги успели выучить новый жаргон и перейти на общедоступный язык им было невмоготу.

От отчаяния сразу несколько человек написали заявления об уходе — что еще оставалось делать в учреждении, где никого понять невозможно? Другие работники вдруг осознали, что многие годы вообще не свое место там занимали и намного правильнее было бы посвятить себя не торговле акциями в Сити, а благотворительной миссии в Замбии. И тоже уволились. Еще нескольких человек начальство уволило за тупость и за то, что в рабочее время долго гуляли. Причем ему стоило большого труда объяснить причины уволенным: никто никого не понимал, и все разговоры велись, как у глухих со слепыми. Работать в банках стало практически некому, а от тех, кто остался, не было толку — исчез у людей общий язык, а вместе с ним и полная согласованность. Стране угрожал экономический кризис.

— Ох, если бы только экономический! — продолжил с горечью Мистер Джон, снова переходя на «человечий» язык. Англию он считал своей страной и тяжело переживал последствия «магической катастрофы», учиненной Богом, имени которого нельзя называть, и его дочерью. Мистер Джон подключил присутствующих к своему каналу Всеведения — истощившие магические ресурсы пятеро смотрели картинки из жизни лондонцев, как новостной репортаж по телевизору.

Уволенные и уволившиеся работники Сити возвращались домой и обнаруживали, к еще большему своему ужасу, что и там не понимают никого: ни жен, ни мужей, ни детей. Малыши, еще утром умевшие складывать слова в предложения, совсем разучились разговаривать; подростки на вопросы родителей отвечали нехотя и на языке, кажется, инопланетном; жены приобрели невразумительный акцент; мужья забыли про устную речь и уткнулись в газеты. Тут и там пошли вспыхивать семейные ссоры, без воздействия слов они перерастали в драки. Царившее ранее взаимопонимание, которому прежде слова и не требовались, будто улетучилось из домашних очагов через каминные трубы. В конторы по расторжению брака обрушились кипы заявлений, их число за день побило рекорды Гиннеса, а рассматривать их было некому, ибо бюрократы не понимали, что в них написано.

— Вот уж Вавилон так Вавилон! — прокомментировал расстроенный Амвросий. Теперь даже с него оптимизм слетел, как пух с одуванчика. Наглядно продемонстрированные Мистером Джоном события были чистейшей воды Магией, хоть и не лучшими из ее проявлений. Ожидаемый со дня на день Конец Света с такими всплесками отодвигался на срок весьма неопределенный.

— Помогите принять меры! — обратился к коллегам Мистер Джон. — Среди англичан есть представители и ваших народов, одному мне не справиться в любом случае.