Превосходство этажерок (СИ) - Буланов Константин Николаевич

А в районе пяти часов вечера, сопровождая эсминцы, переполненные моряками с неудачно вылетевшего близ Форё на подводные скалы и вынужденно оставленного командой «Фон-дер-Танна», флагман Франца фон Хиппера повстречал ведущие сражение линкоры. Те самые линкоры, которых так недоставало для разгрома вражеской эскадры. Впрочем, назвать творившееся действо сражением, не поворачивался язык. Скорее, это было похоже на шутливую борьбу инвалидов, где четыре русских корабля вели редкий и не сильно прицельный огонь из полутора десятков орудий на всех, а три немецких линкора отвечали им хорошо если из дюжины стволов. Причем, на удивление, оставленный часов пять назад за кормой охранять и сопровождать едва не потопленный русской авиацией флагман, «Кениг Альберт» тоже обнаружился в куцей немецкой линии. Это могло свидетельствовать лишь об одном — увидеть в составе Кайзерлихмарине «Фридриха дер Гроссе» можно было уже не ожидать.

К вящей радости вице-адмирала Эрхардта Шмидта и к величайшему огорчению адмирала Эссена, «Дерфлингер» уже спустя четверть часа занял место в кильватерной колонне немцев, встав напротив «Рюрика», в очередной раз качнув чашу весов противостояния. Да, в этот день госпожа Фортуна в очередной раз продемонстрировала всем свой ветреный характер, подыгрывая то одной, то другой стороне. И каждый ее выверт простые смертные люди были вынуждены парировать своим тяжким трудом или даже гибелью ради достижения общей цели.

Пусть поначалу немцы умудрились переиграть Николая Оттовича, жертва принесенная моряками 2-ой бригады и отличная выучка пилотов палубной авиации начали приносить свои плоды, когда он уже подумывал о выходе из затянувшегося боя. Мало того, что ни один немецкий корабль так и не был потоплен артиллерией его линкоров, так вдобавок головной «Петропавловск» пришлось отсылать под бок к «Океану». Слишком уж меткую стрельбу вел флагман немецкой колонны, выбив русскому линкору вообще все башни главного калибра. Последний не погиб только потому, что поражения шли непосредственно в сами башни и детонация находившихся, либо подаваемых в них, боезапасов не затрагивала бомбовые погреба. Тут отечественные конструкторы опередили весь мир, изначально спроектировав надежно изолированные друг от друга отсеки хранения, подготовки и подачи боеприпасов. Но откровенно слабая броня самих башенных установок, делала их слишком уязвимыми для любых тяжелых снарядов. Даже 280-мм фугас оказался способен пробить лобовую броню таковой башни. Именно тогда ему пришлось поставить «Рюрик» в строй, чтобы вновь уровнять шансы. Однако первый же налет торпедоносцев, наконец, совершенный именно в поддержку линкоров 1-ой бригады, качнул чашу весов в пользу Балтийского флота.

Шести торпедных попаданий имевший уже три десятка пробоин флагман вице-адмирала Мауве пережить не смог. Сильно накренившийся «Маркграф» попытался скрыться за корпусами своих мателотов, но начал очень быстро валиться на борт и взорвался, едва перевернувшись вверх дном. Оплатой же за столь желанную победу послужили два сбитых крейсерами ПВО аэроплана. Один рухнул в воду, так и не успев сбросить торпеду, а второй загорелся уже на отходе. Благо пилоту хватило времени добраться до эсминца «Десна», прежде чем переломившийся надвое самолет осыпался обломками в набегающие волны. Из кабины ему помогли выбраться двое бросившихся в море матросов, за что впоследствии получили полагающиеся награды и отдельную благодарность от летающей братии.

Гибель вражеского флагмана стала этаким триггером, заставившим адмирала Эссена бросить в бой приберегаемые все это время для завершающего удара два десятка турбинных эсминцев. Три из них погибли в той атаке, а еще пять получили тяжелейшие повреждения, даже не успев выйти на дистанцию пуска торпед. Но остальные двенадцать отстрелялись более чем удачно. Ставший первым в немецкой колонне «Рейнланд» пережил три подрыва, прежде чем взорваться.

Была ли это детонация бомбового погреба или торпедного отсека, так и осталось загадкой. Просто в один момент верхняя палуба перед носовой башней вспучилась и разлетелась на ошметки вместе с частью борта. Если бы кто смог запечатлеть на пленку тот краткий миг между тем как «Рейнланд» выскочил из образовавшегося черно-бурого облака гари и на всей скорости нырнул носом в воду, то получил бы поистине фантастический кадр. Ведь выглядел линкор так, словно подвергся нападению какого-то гигантского морского чудовища, кое умудрилось отхватить от корабля огромный кусок.

Николай Оттович уже было подумывал пойти на сближение с оставшейся парой избитых донельзя немецких линкоров, дабы закончить затянувшееся противостояние, не дожидаясь очередного подхода торпедоносцев, но вовремя одернул себя. Это тринадцать лет назад он был лихим капитаном крейсера «Новик», которому очень требовалось проявить себя в бою. Здесь же и сейчас на нем висела ответственность не только за весь Балтийский флот, но и за имидж России на мировой арене. А потеря одного из очень немногочисленных отечественных линкоров, особенно совершенная по глупости, могла пошатнуть этот самый имидж. Пошатнуть в самый неподходящий момент — когда в среде союзников уже начался дележ шкуры пока еще не добитого германского зверя. Потому линкоры остались на своих местах, продолжая обмениваться с немецкими одноклассниками редкими снарядами — и у тех, и у других, уже практически не осталось боеприпасов, чтобы позволить себе вести интенсивную стрельбу. Да и количество действующих орудий сократилось, можно сказать, драматически. На том же «Гангуте» уцелела всего одна башня из четырех, в то время как «Севастополь» с «Полтавой» до сих пор огрызались из двух. Именно в таком положении их и нагнали два немецких дредноута подошедших с интервалом в полчаса.

Получившие в свои борта, кто по двадцать, а кто и по тридцать, тяжелых немецких снарядов, русские линкоры предстали перед относительно свежими силами немцев в откровенно плачевном виде. С выбитыми башнями, с побитыми осколками трубами, с подводными пробоинами, с почти полностью расстрелянным боекомплектом, с вымотанными экипажами, они уже не имели никакой возможности противостоять на равных слегка побитым «Кёнигу Альберту» и «Дерфлингеру». По сути, адмирал Эссен попал в то же незавидное положение, в котором год назад, при сражении с английским флотом, побывали его нынешние визави. Разве что он смел рассчитывать на помощь с небес, которая несколько задерживалась из-за посвежевшей погоды. Ведь разошедшиеся волны принялись раскачивать слишком легкий «Океан» столь сильно, что он более не мог обеспечить своему авиационному отряду прежние условия посадки и взлета. Да и механики сетовали на невозможность должным образом обслужить двигатели при такой интенсивности вылетов, отказываясь давать гарантии их дальнейшей бесперебойной работы. В общем, к тому моменту как подошедший последним линейный крейсер включился в очередную перестрелку, лишь четыре торпедоносца резали своими крыльями встречный ветер, потеряв одного собрата в аварии. Именно они и спасли весь Балтийский флот от нависшей над ним угрозы превращения вырванного зубами триумфа в тяжелейшее поражение. Распознав сигналы подаваемые ракетами с «Рюрика», капитан 2-го ранга Юнкер указал мичману Щепотьеву на «Дерфлингер» и, удостоверившись, что пара торпедоносцев начала заход на замыкающий германскую колонну дредноут, увлек своего ведомого в атаку на «Кёниг Альберт». Именно подрыв этих четырех авиационных торпед стали завершающим аккордом в сражении, длившемся почти весь день. Понимающий, что добиться большего у него не выйдет, адмирал Эссен развернул свои корабли на север, тем самым показывая противнику желание закончить бой. Преследовать его избитые корабли никто не стал. В ответ на вопрос о дальнейших действиях высказанный капитаном-цур-зее Эрнстом Эверсом, исполняющим обязанности командира «Кёнига Альберта», вице-адмирал Шмидт лишь устало махнул рукой в сторону юга. Все его уцелевшие крупные корабли, точно так же как и русские, находились одной ногой в могиле, потому он даже украдкой вздохнул с облегчением, когда понял, что враг отступил.